дов лишь тогда становится социальной автономностью, когда начинает выступать в качестве коллективного субъекта культуры. '
Поэтому необходимо более подробно остановиться на тех чер-, тах человека и человеческих сообществ, в которых проявляется человеческое,т.е. культурное.
Ответ на вопрос о человеческой природе пытались дать многие мыслители в разные исторические эпохи. Сегодня существует целая' область познания, специально занимающаяся данной проблемой.
Как существо природное, биологическое, человек не обособлен полностью от явлений окружающего мира — живой или неживой природы. Так же, как животные, он входит в состав биосферы зем-: ли. Следовательно, веете законы, которые определяют существование живой материи, проявляются и в нем. Биофизиологические пласты — существенный момент природы человека.
За многие века дискуссии о том, что роднит человека с окружающим миром и что их различает, не раз выдвигались теории, согласно которым человек трактовался только как «сложный механизм», подобный многим другим «биологическим машинам», а потому существенно не отличающийся от животных. Радикальный примерподобного подхода можно встретить в сочинении французского философа Ж. О. де Ламетри (1709—1751) «Человек-машина» (1747). Наивность многих высказанных доводов в нем сегодня может вызвать разве что улыбку. Тем не менее попытки редуцировать, т.е. свести, человека только к природно-биологическим компонентам не прекращаются до сих пор.
Различие мира Безусловно, человек не исчерпывается биологичеловека и . ческими или физиологическими характеристикаприроды ми. Он принципиально отличается от животных.
Тем не менее не так-то просто указать, в чем же
именно состоит радикальное различие человеческого и природного миров. В самом деле, выражение «человек общественный», т.е. живущий в окружении себе подобных, не может считаться решающим аргументом. Нам прекрасно известно, что очень многие животные живут стаями, в которых имеется довольно разветвленная система специализации (волки, крысы, муравьи, обезьяны, пчелы и пр.). Однако оттого, что природе человека присуща некая черта, мы называем объединения людей — социумом, а объединение, допустим, волков — стаей.
5.1. Субъект культуры — человек культуры 85
Сама по себе способность с помощью тех или иных «знаковых» форм (телодвижений, звуковых сигналов, артикуляционных последовательностей, мимических комбинаций и т.д.) передавать собратьям информацию не позволяет называть обращение человека к челоцоку речью. Наоборот: именно потому, что отправитель — человек,
отправляемое им послание становится речью.
Как и животные, люди едят, спят, заботятся о потомстве, защищают себя от внешней агрессии, отдыхают, страдают от болезней, обладают памятью и т.д. Животные же, подобно людям, преобразуют природу, вторгаются в окружающий мир, активно действуют (вьют гнезда, роют норы, устраивают запруды и т.д.). Оговорка, что во
всех своих действиях животные подчиняются императиву инстинкта, иногда может показаться весьма убедительной. Однако когда дело касается принципиальных вопросов и речь заходит о точности и ясности определений, подобное объяснение не представляется убедительным. Во-первых, в человеке также проявляются инстинкты — очень многие его поступки вполне ими объясняются. Ьолее того, как показал К. Леви-Стросс, в традиционных культурах неевропейской ориентации жизнь человека полностью исчерпывается воспроизведением уже имеющихся, неоднократно опробованных форм, которые по внешнему виду близки к «культурным инстинктам». Во-вторых, инстинкты хоть и медленно, но трансформируются под влиянием внешних обстоятельств. Животный мир не
остается неизменным. Инстинктивная программа, разумеется, в большинстве случаев предопределяет жизнь зверей, однако допускает и отклонения,вариации,свободную комбинацию.
Каждому аспекту жизни людей, едва ли не всякому их поступку можно отыскать аналог в животно-природном мире. Следовательно, не какие:то отдельные характеристики человека как биофизиологической автономности являются основанием для его отделения от природного мира, но, напротив, самим этим характеристикам придается статус человеческих, потому что они принадлежат человеку.
Остановимся на трех моментах, имеющих существенное значение для определения человека вообще, человека культурного, и субъекта культуры: 1) сознательности; 2) воспитанности; 3) креактивности.
Сознательность. Любой человеческий факт всегда с определенностью позволяет идентифицировать его именно как факт человеческий — или оппозиционный природному, или предполагающий некоторое «приращение» природного.)Он человеческий именно потому, что" не сводим к природности: сверхприроден, надприроден, ииоприроден. Специфическая человеческая «надстройка» в разные
86 Глава 5. Субъект культуры
времена называлась по-разному: сверхреальное, трансцендентное! виртуальное, умозрительное, интеллектуальное, рациональное, a6cq рактное, духовное, сознательное и др. В самом общем виде ее мо но определить как присутствие в человеке и в человеческом <а обществе способности удваивать мир: «накладывать» на мир реалй ных вещей и процессов мир ирреальных сущностей (последни! хотя и связаны с реальностью природных феноменов, но обладаю; определенной автономностью).
Итак, собственно человеческое в человеке — это сверхприро ное, идеальное, надстроенное над реальностью. Человек облада «второй природой», и именно тогда, когда в его поступках проявл ется это качество, он становится субъектом. Его поступки и дей ствия определяются не только материально-природными зависим стями, но и осознанным выбором. Такова же, как мы видели, и одн' из характерных черт культуры. «Вторая природа» культуры сопри! частна «второй природе» человека. Следовательно, человек являет ся человеком постольку, поскольку он погружен в культуру, выст" пает субъектом культурных преобразований, обладает возможно)? стью, навыком, необходимостью находиться в двух мирах, сопрягат их в каждом акте своей жизни.
Воспитанность. Разумеется, люди должны поддерживать своя физиологическое существование, поэтому в своих поступках они нередко руководствуются «зовом природы». Тем не менее в боль) шинстве случаев человеческие желания и действия подчиняются требованиям и указаниям, исходящим не из сферы природных ин стинктов, а из области сверхприродной, духовной. В зависимости Ж тех или иных обстоятельств приоритетность природных и духов^ ных импульсов может варьироваться — вплоть до радикальног отказа подчиняться закону одной сферы и полного подчинения дру? гой. В одних ситуациях человек может полностью «озвереть», руко! водствоваться только инстинктами, в других, напротив, совершенна игнорировать веления природы и следовать исключительно «духовному стремлению». Однако чаще всего учитываются оба момент — природный и сверхприродный. Причем зависимость людей о"1 произвола природных стихий от века к веку ослабляется, степен: воздействия на человеческую жизнь надприродного компонента возрастает. В этом проявляется прогресс человечества, который как раз и исчисляется мерой возрастания в обществе неприродностиу или культурности. Сегодня определяющую роль в человеческой судьбе играют не физиологические, а культурные условия; ведущее положение при формировании жизненного проекта человека при всех оговорках занимают факторы сверхприродные.
5.1. Субъект культуры — человек культуры 87
Более того, сам человек — даже в своих внешних, физиологических контурах— является существом «окультуренным», т.е. сформованным по канонам культурных императивов, которые отфильтровывают природность как на индивидуальном, так и на общественном уровнях. Иначе говоря, из мира вообще, из окружающей действительности, из природных задатков, дающихся человеку при рождении, выбирается не все, а только то, что необходимо в данных конкретных условиях. При этом выборка в большей степени диктуется не природной предрасположенностью, а культурной целесообразностью.
Креативность. Как нами уже не раз отмечалось, не все действия человека правомерно именовать собственно человеческими. Человек может прожить долгую жизнь, но так и не заявить о себе как о человеке — субъекте культуры, т.е. существе, наделенном сверхприродными качествами и способном их проецировать вовне. При этом
он даже может считать себя вполне счастливым — успешно обеспечивая полное удовлетворение непосредственных физиологических потребностей и довольствуясь достигнутым. Прозябание, каждодневное «отправление нужд тела» и полное отсутствие иных желаний — то, что чаще всего называется «обывательством», — зачастую представляется удобной позицией не только самим «агентам» (конкретным людям), но и «правителям»: населением, озабоченным лишь добыванием и поглощением «хлеба насущного», легко манипулировать. Таким образом, «животное» существование — это не только кошмар антиутопий; реальность подчас превосходит любые, самые страшные пророчества. Существование, которое замыкается на дословной репродукции одних и тех же бытииственных форм — рано или поздно
окостеневающих, запечатлевающихся в структурах реальности и становящихся в некотором роде аналогом «первой природы» — ив своем настоящем прямо «цитирует» прошлое, по сути, не является человеческой жизнью: В нем отсутствует надприродное начало. Темто и отличается надприродность от природности, что, несмотря на нею свою нормативность, культурность, не является непреложной. Любая абсолютизация сверхприродного принципа, возведение его в ранг неотвратимого, вводит его в царство природы, потому что принудительной жестокостью обладают естественные явления.
Человеческая же деятельность не замыкается в границах природы. Она имеет культурный, творческий характер и направлена на трансформацию природного и надприродного миров. Другими слонами, человек выступает субъектом культуры лишь тогда, когда создает новые формы жизнедеятельности, несводимые полностью ник прошлому природному, ни к прошлому надприродному. Он не