Виктор Луферов вошел в «нашу песню», когда уже были известны : романтический психологизм (Булат Окуджава и Новелла Матвеева), гражданская лирика, гротеск и песенный театр (Александр Галич, Владимир Высоцкий, Юлий Ким), песенные субкультуры интеллигенции (студенческая, туристская, аль-пинистская, археологическая, геологическая и т.п.), песенные репортажи (Юрий Визбор), капустники людей науки (Александр Дулов, Дмитрий Сухарев, Сергей Никитин). Его певческий голос ярок и не заглушим в этом ряду.
Песенное наследие В.Луферова имеет один недостаток – у многих песен нет даты их написания. Бардовский счёт предполагает создание графика авторской активности в осях «дата-количество песен». Но, в данном случае мы пока не можем построить такой график. Нужна дополнительная архивная работа.
Еще звенит в гитаре первая струна
„Мой песенный проект «Еще звенит в гитаре каждая струна», первая его часть – это старые русские романсы. Но, какие старые? Моя мама пела Козина, у неё был замечательный голос. Я знал целый ряд романсов с голоса мамы. Вертинского слышал от Володи Бережкова. Это как бы дань уважения к великой русской эстраде, которая бузусловно была у нас, в отличие от нынешней попсовой эстрады. Потому, что ценности, которые были в той эстраде, они растеряны очень здорово. Надо сказать, что Шульженко, Бернес и Утесов, это последние ученики вот той старой великой русской эстрады.»[7].
В проект также входит и запись песен известных авторов от «нашей песни», в исполнении Виктора. Это песни: Булата Окуджавы, Александра Галича, Владимира Высоцкого, Юлия Кима, Новеллы Матвеевой. «Список немного заужен. Нужно было бы хотя бы одну песню Михаила Анчарова, Евгения Клячкина, Юза Алешковского. Но, так получилось, что в своё время, я выделил для себя только пять имён. Причём, я берусь исполнять песню, когда могу её по-своему повернуть. А повернуть можно в трёх направлениях: либо аранжировка, либо включить актёрское мастерство, либо интонационно, с неожиданной какой-то инто-нацией.»[8].
Этнографический фольклор
«В мой проект «Еще звенит в гитаре первая струна» входит и песни русского этнографического фольклора. В сопровождении уже не гитары, а экзотических для современного слушателя инструментов: косы, калюки и колесной лиры. В 1985 году, когда у меня появилась песенная студия, я пригласил замечательного фольклориста Евгения Кустовского и началась профессиональ-ная работа в этом направлении. Огромные советские хоры и всякое разлюли и малина в золотых кокошниках, ноги выше головы – это другая история, чем есть и была в фольклоре настоящем, деревенском, глубинном.»[9].
В 2009 году Виктор Луферов выступал в одной концертной программе с этнографически-фольклорной группой «ДревА» (г.Москва).
Громкий бард-экспериментатор
Интересно привести пример того, что писали о Луферове провинциальные газеты из глубинки. Например, местная газета г. Сыктывкар назвала его «громким бардом» и «бардом-экспериментатором», написала буквально следующее: «Коренной москвич Виктор Луферов вошел в ряды бардов сорок лет назад, но от звания «патриарха движения» скромно отказывается. Свой трехчасовой концерт бард разделил на два отделения: «сидя» и «стоя». Сидя на стуле, он исполнил свои авторские хиты и песни Вертинского, Окуджавы, Высоцкого, Матвеевой и других классиков жанра, с которыми ему довелось лично встречаться. Кто-то из зрителей, видимо, привычный к образу поющего вполголоса «тихого барда», попросил петь тише, весьма удивив московского гостя. А вот то, что довелось услышать публике во втором отделении, удивило не одного, а всех посетителей концерта. Вряд ли им доводилось раньше слышать игру на «шлангофлейтах» или металлическом полотне косы. Виктор Архипович много лет занимается сбором городского песенного фольклора и даже составил его антологию. По его мнению, высшей степенью признания творчества барда является уход его песни в фольклор. Из интереса к фольклору Виктор Луферов сам стал сочинять этнофолк: скоморошины, баллады, частушки. И даже изобрел несколько «аутентичных» музыкальных инструментов, часть из которых и продемонстрировал на концерте. «Шлангофлейты» сделаны из обычных шлангов, но при умелом обращении звук издают совершенно фантастический. Игра на металлической косе напоминает колокольный перезвон. С такой косой Луферов мечтает выступить в концертном зале имени Чайковского в г.Москва. На вопрос из зала, а не хочет ли он освоить ещё и коми музыкальные инструменты, исполнитель посетовал, что он не в состоянии объять необъятное и освоить все народные инструменты, существующие в мире. Тем не менее, его «инструментальная» коллекция в Сыктывкаре пополнилась одной погремушкой из бересты».
Кому под силу понятие «бард» ?
«Я всегда доверяю первому впечатлению. Однажды, осенью 1978 года, Сергей Никитин пригласил меня на заключительный концерт лауреатов самодеятельной песни в Дом культуры им. Горбунова. Признаюсь, самое яркое впечатление тогда на меня произвел Виктор Луферов. Его облик совпал с моим представлением о том, каким должен быть бард.» (из интервью Е.Камбуровой журналисту В. Вернику).
«Я отношу себя к категории бардов, но ведь сейчас бардами называют очень многих людей, которые просто трындят… но мы берем высшее понятие барда, то есть… ну, Пушкин был бардом! И это где-то у него проскальзывало, и о нём так говорили – то есть, бард – это поэт, художник, в самом широком и глубоком смысле... Я с одной стороны, как бы бард, но с другой стороны, у меня всегда было внимание и к джазу. Мне пришлось учиться в Гнесинке, где я глубоко изучал джаз. Несколько лет занимался в джазовой студии «Москворечье», учился понемножку играть на всём – на джазгитаре и барабанах, на басу и фоно… Мне удалось вообще поучаствовать в первом вокально-инструментальном ансамбле г.Москва «Соколов»…Я не отношу себя к особо популярным людям. Можно запросто назвать целый ряд более удачных, более коммерческих имён… Я знаю, что я делаю другое. Являюсь автором и исполнителем, аранжировщиком, человеком сцены и театра, являюсь песенным и театральным экспериментатором…»[10].
Вследствие резкости своих суждений, Виктор не однократно попадал в разные тяжёлые ситуации. Например, выступая со сцены в Днепропетровске, он заметил, что творчество Владимира Высоцкого вторично, по отношению к малоизвестному творчеству Александра Галича. Из зала на это стали кричать, что он не имеет права на такое заявление, ему не дали дальше выступать так, что пришлось покинуть сцену. Хотя, если разбираться, то Галич был чуть раньше Высоцкого, песенный сериал Галича о Климе Петровиче опережает и перекликается с образами шуточных песен Высоцкого. Но, это знают исследователи песенного жанра, слушателям же концертных программ не до этого. Им нужно не знание или истина, а состояние не оскорблённости своих чувств и личного достоинства, хотя, при этом, они могут быть пигмеями против человека, стоящего на сцене.
Луферов известен и своими теоретическими изысканиями в направлении «рус-ский бард». Он везде говорил о том, что барды – это особенной явление русской национальной культуры. Александр Мирзаян, не выдержав очередного напора таких суждений, резко ответит ему: «Виктор, неужели ты не заметил, что я – армянин. Окуджава – грузин. Ким – кореец!». Свои любят, терпят, но есть и предел. Хотя, как это ни странно, через примерно 15 лет, А.Мирзаян написал вдруг работу, где превознёс «русский поэтический язык» на высшую ступень. И теперь уже Луферов сказал ему, что это необоснованный максимализм.
Когда известного сторонника русскости академика Д.С.Лихачева, много писавшего на тему «Русскость», спросили: «Дмитрий Сергеевич, и всё же, каковы окончательные признаки русскости? Вы так много об этом писали, что скорее всего сегодня вы самый осведомленный в этом вопросе человек». Дмитрий Сергеевич ответил, что он специализируется только в истории русской литературы и изучал только литературные признаки русскости, которые не могут быть использованы нигде больше как в только в литературе?! Русскость – это не признак национальной принадлежности, а – признак культурной принадлежности. Принадлежности с русскому литературному языку?!
Песенное кредо
« …если охарактеризовать каждого участника нашего объединения из середины шестидесятых, то уже тогда была тяга к усложненности поэзии собственной и привлекаемой поэзии. Мы были и авторы и исполнители песенной поэзии. Так у меня был Вознесенский, Аполлинер, Жак Превер; у Алика Мирзаяна - были Хармс, Соснора, Бродский; у Бережкова Володи - Пастернак, Мандельштам, Губанов. То есть, у всех у нас присутствовал момент сочинительства и компо-зиторства. Мы никогда не писали про палатки(туристские песни), мы даже категорически отрицали самодеятельно-туристскую романтику. Мы шли в неком лирико-философском направлении и нам ближе были театр, драма, Вертинский. Мы как бы двигались в том направлении, которое определили своим творчеством Вертинский, Анчаров, Окуджава, Галич, Ким, Высоцкий, Вера и Новелла Матвеевы. А эти люди занимались литературой и театром, к кострам и к песенным слетам имели очень малое отношение.»[11].
Луферов никогда не открещивался от участия в движении «самодеятельная песня». Просто он всегда выделял свое положение в этом движении. Например, примерно в 1975 году, он устроил переполох в среде любителей «самодеятельной песни». Он выступил с критическим докладом в адрес тех, кто пренебрежительно относится к хорошему владению песенной гитарой. Особенно досталось «старым солдатам жанра» В.Вихореву и Б.Полоскину. Виктор вообще стоял на точке зрения, что развитие песенного жанра без критики невозможно. Здесь он стал особенно известен как непримиримый критик некоторых текстов широко известного барда Александра Дольского, особенно песни «Мне звезда упала на ладошку».