Особенно она ощутима в творчестве Н. Диаз де ла Пенья, картины которого – как «сон в очарованной стране». Критик А. Сильвестр так описывает один из его сюжетов: «Ветхие, покореженные деревья, растрепанные ветром, с ветвями, ободранными вихрем, нагромождением утесов, где несколько бледных берез выступают как дрожащие перья, дикие заросли вереска...» Художник любил изображать лесные чащи, пронизанные лучами заходящего солнца, начало грозы. Краски его палитры густые, вязкие, переливающиеся.
Руссо и Дюпре передавали обобщенные наблюдения над конкретным мотивом, их искусству присуща эпическая нотка. Мазки, виртуозно положенные один на другой, создают плотную ткань фактуры, призванную подчеркнуть влажный, густой воздух над лугами, пастбищами. К сожалению, их живопись потемнела от времени и сверкающая россыпь золотистых, зеленых и охристых тонов ныне несколько угасла. При всей условности слова «школа» в отношении различных мастеров, работавших в Барбизоне, существовало нечто, что их объединяло. Они – создатели национального реалистического пейзажа.
Ж. Дюпре. «Пастушка со стадом в поле». Масло. 1850.
Русский критик В. В. Стасов ценил барбизонцев за то, что «они не украшали и не подслащали, а передавали истинные формы природы, природы отечественной, французской, а вместе с тем истинные свои собственные впечатления».
Деятельность этих живописцев привлекла внимание многих русских писателей, критиков, художников. С 1860-х годов их произведения стали коллекционировать известные собиратели, благодаря чему Руссо, Дюпре, Добиньи прекрасно представлены в Государственном Эрмитаже и Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве. Барбизонцами интересовался И. С. Тургенев, покупал их произведения. Пейзажист А. Боголюбов дружил с Добиньи, с искусством французских коллег были знакомы В. Орловский, А. Саврасов, И. Левитан. Художники барбизонской школы обогатили мировое искусство умением открыть красоту обыденного, передать живые, непосредственные чувства, испытанные при работе на натуре.