Сакральный смысл реформ русской орфографии (стр. 1 из 8)
Сакральный смысл реформ русской орфографии
В.А. Чудинов
Как известно, декретом Совета народных комиссаров от 10.Х.1918 года № 804 была введена новая русская орфография. Документ этот настолько интересен своим содержанием, а результаты его столь своеобразны, что есть смысл его процитировать.
«Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 17 октября 1918 года, № 74, отдел первый. Декрет Совета Народных Комиссаров 804 О введении новой орфографии. В целях облегчения широким массам усвоения русской грамоты и освобождения школы от непроизводительного труда при изучении правописания, Совет народных Комиссаров постановляет:
I. Все правительственные издания, периодические (газеты и журналы) и непериодические (научные труды, сборники и т.п.), все документы и бумаги должны с 15-го октября 1918 г. печататься согласно при сем прилагаемому новому предписанию.
II. Во всех школах Республики:
1. Реформа правописания вводится постепенно, начиная с младшей группы 1-й ступени единой школы.
2. При проведении реформы не допускается принудительное переучивание тех, кто уже усвоил правила прежнего правописания.
3. Для всех учащихся и вновь поступающих остаются в силе лишь те требования правописания, которые являются общими для прежнего и нового правописания, и ошибками считаются лишь нарушения этих правил» [1, с. 155].
Как видим, целью реформы было «облегчение широким массам усвоения русской грамоты» с одной стороны и «освобождение школы от непроизводительного труда при изучении правописания» с другой стороны, то есть как будто бы весьма разумные намерения. Правда, немного удивляет то, что до революции подобная реформа не проводилась, хотя некоторая сложность в орфографии существовала; однако не только китайцы или японцы, но даже французы и англичане имеют куда более запутанную систему правописания, но упорно не желают освобождать своих школьников от непроизводительного труда, а также явно не стремятся облегчить своим широким массам усвоение своей письменности. Относительно правил английской орфографии существует масса анекдотов, самый безобидный из которых гласит, что если написано «Манчестер», то читать следует «Ливерпуль». И действительно, в написании искажаются как собственные слова, так и в особенности иностранные: «Иванов», написанный латинскими буквами, будет читаться как «Айвэноу», Варшава - как «Уосо», Психея - как «Сайки». Но никто из англичан почему-то не спешит исправлять такое поразительное несоответствие между написанием и произношением. Словом, лингвисты всех стран и народов оказались удивительными ретроградами, все шагали не в ногу с нами, и мы оказались единственными, кто шагнул «в ногу».
Между тем, выясняется, что переход к принципу «как слышится, так и пишется» для английского языка весьма проблематичен, ибо, например, в живой речи на слух не различаются не только отдельные словечки типа to и too, но и целые выражения типа so called и so cold. Так что приходится заниматься «непроизводительным трудом» и изучать не только произношение, но и несоответствующее ему правописание.
Вызывает некоторое удивление и провозглашаемый советской реформой принцип, согласно которому люди, привыкшие к старому написанию, могут оставить себе это написание, ибо «принудительное переучивание» запрещено. Спрашивается, куда они могут подавать документы или иную печатную продукцию в старой орфографии, если все виды публикаций и документации основаны на новой? Иными словами, объективно их все равно заставляют переучиваться, разве что запрещено применять физическое насилие. Но и это, разумеется, неплохо.
Что же выиграли народные массы в результате реформы? – Конечно, процесс обучения пошел несколько легче, а при наборе текста выгадывалось несколько строк. Это – видимая, надводная часть айсберга. Подводная часть, то есть плата за эти удобства, не столь видна. Ведь и дети нам часто предлагают массу всевозможных рационализаций: спать в постели в одежде, чтобы экономить время на «ненужные» одевания и раздевания; не убирать постель после сна, не мыть за собой посуду и т.д. И почему-то взрослые, на первый взгляд из-за своей отсталости и косности, отказываются от подобных домашних «реформ». Правда, для того чтобы понять ненужность подобных «рационализаций», следует их провести. Если ребенок пару ночей поспит в верхней одежде под теплым одеялом, потратит уйму времени на поиск нужных вещей в неубранной комнате и поест на немытой тарелке, он вряд ли возобновит свои предложения о «домашних реформах». То же и с орфографией: перед проведением ее «усовершенствования» имело бы смысл поставить аналогичный эксперимент и попробовать сопоставить новый и старый облики слова.
Что мы потеряли, перейдя к новым правилам
Пока мы не будем знать, ценой каких потерь нам достался очевидный выигрыш в удобстве и компактности текста, мы не сможем составить себе верной картины данной ломки письменной речи. Чтобы оценить величину утрат, следует рассмотреть решения декрета пункт за пунктом.
«Новые правила правописания, разработанные Народным Комиссариатом Просвещения.
1. Исключить букву
с последующей заменой ее через Е.2. Исключить букву с заменой ее через Ф.
3. Исключить букву Ъ в конце слов и частей сложных слов, но сохранить ее в середине слов в значении отделительного знака.
4. Исключить букву I с заменой ее через И» [1, с. 155].
Исключение буквы «ять». На первый взгляд, замена буквы «ять» на Е самая безобидная, ибо в русском языке произношение обеих букв совпало, и стало совершенно неясным, для чего гимназисты заучивают массу слов, который следует писать через «ять» (хотя для удобства запоминания они были организованы в стихи типа: бл
днос рый б дный б с уб жал, б дняга, в л с...). Однако при сопоставлении ряда славянских языков, например, русского, украинского и польского, становится понятным, что вместо «яти» они закономерно употребляют другие звуки, польский – «я», украинский – «и», так что «бедный бес» становится то «бидным бисом», то «бядным бясом». С буквой «е» в русских словах подобной замены не происходит. Поэтому потеря «яти» в русском языке означала потерю закономерной связи между звуками русского и других славянских языков, несколько отдалила их друг от друга. Конечно, это в целом небольшая потеря, но все же потеря.Исключение буквы «фита». Уж эта буква, казалось бы, совершенно излишня, ибо она была заимствована из греческого языка для обозначения межзубного звука типа английского звука th, отсутствующего в русском языке. Чаще всего она использовалась в именах собственных типа еодор, что по-русски все равно произносилось Феодор и соответствовало имени Теодор в католических странах. Иногда, впрочем, она присутствовала в греческих именах нарицательных типа «алгорим», что позже передавалось по-русски и как «алгорифм», и как «алгоритм», хотя окончательно закрепилась последняя форма слова. Так что здесь замена как бы напрашивалась сама собой.
Между тем, в греческом языке слово «у» означает «Бог», поэтому все производные слова типа «теология» также должны быть написаны через «фиту». А, вообще говоря, какая разница, как писать то или иное слово? Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не ставь!
С позиций здравого смысла или обычных житейских представлений, так оно и есть. Однако с позиций тайных знаний, или оккультизма, это не так. «В отличие от известной нам «обычной» математики, - пишет комментатор А. Ольгин, - оккультная наука видит в Числе и Форме два противоположных, но взаимодополняющих принципа, которые объединяет воедино посредник – Сила (Имя, «Слово в действии»). Другими словами, Содержание (Число) и Форма образуют некоторую вещь, обладающую Именем. Причем каждая из букв Имени имеет собственное числовое значение, свои индивидуальные свойства. Объединенные в слово, эти буквы придают ему, а следовательно, и соответствующей вещи не просто сумму своих свойств, но новое качество, собственную космическую характеристику, вибрацию. Это как музыкальный аккорд, который не сводится к простой сумме составляющих его звуков, а обладает своим «характером» – резким, диссонирующим, возбуждающим, даже агрессивным, или наоборот, мягким, гармоничным, успокаивающим. И очень важно, чтобы Сущность (Число), Форма и Имя были в гармонии не только между собой, но и с окружающим их миром» [2, с. 7]. Эта оккультная наука о смысле каждого числа и о числовом значении письменных знаков носит названии нумерологии.
Как писал крупный авторитет в области сакральных знаний Корнелиус Агриппа, «Каждое число имеет некую силу, которую цифра или символ для обозначения цифры выражают не только количественно. Эти силы заключаются в оккультных связях между отношениями вещей и принципов в природе, выражениями которых они являются» [3, с. 236].
Для кириллицы существовали цифровые значения, соответствующие таковым для букв греческого алфавита, поэтому каждое слово, написанное кириллицей, как и каждое слово, начертанное греческими буквами, имело цифровое значение, и сумма цифр этого слова (или сумма суммы цифр) образовывало либо хорошее, либо плохое число.
Поэтому замена в греческом языке «фиты» с цифровым значение 9 на «тау» с цифровым значением 300 означает изменение суммы цифр слова, которая в правильном написании составляет 9+5+70+200=286 и с позиций нумерологии сводится к сумме цифр 16, а затем 7, тогда как при написании имени Бога через «тау» цифровое значение составит 300+5+70+200=575, что даст сумму цифр 17, а она, в свою очередь, 8. Нумерология, как известно, одна из оккультных дисциплин, изучающая, в частности, закономерности числовых значений слов. Все нечетные значения являются хорошими, все четные, плохими. Среди нечетных особо хорошими считаются 1, 3, 7. И наоборот, среди четных особо плохим является 8, которую Пифагор считал числом смерти. Свое мнение он обосновывал так: если выписать ряд чисел, кратных 8, то есть 8, 16, 24, 32, 40, 48, 56, 72, 80..., то сумма их цифр (или сумма цифр полученной суммы) составит 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, что означает непрерывное убывание, а затем новый цикл: 9, 8... Так что замена всего одной буквы в имени Бога приводит к изменению сакрального смысла этого словесного обозначения с резко положительного (т.е. вполне соответствующего Богу), на резко отрицательное (т.е. на характеристику, соответствующую антиподу Бога, дьяволу, сатане). При этом речь идет о греческом слове «Бог» вообще, без привязке к конкретному сакральному существу - Зевсу, Митре или Иегове. Так что иначе, как диверсией в сакральном значении имени Бога замену «фиты» на «тету» назвать нельзя.