Кинематограф без надежды? (образ ребенка в современном игровом кино)
М.Г. Костюкович, Институт подготовки научных кадров НАН Беларуси (РБ, Минск)
Ролан Быков называл детское кино глотком кислорода, несущим с собой свежесть, обновление и надежду, в мире и в кинематографе, где от загазованности не спасают даже противогазы. «Кинематограф надежды» - тоже его слова о детском кино.
Понимаю, что такое вступление, под заглавием с вопросительным знаком, делает эту статью публицистичной, но разве может исследование на такую тему быть другим? Возможно, именно публицистичности не хватает всем – очень редким – выступлениям на тему кинематографа о детях и для детей.
Примечательно, что детское кино в разнообразных дискуссиях о проблемах киноискусства затрагивается обычно вскользь и еще реже становится полноценным предметом обсуждения. Между тем, есть что обсудить.
Например, почти полное отсутствие фильмов для детей в современном постсоветском кинематографе, которое, похоже, уже никого не возмущает и даже не удивляет. В то время как Голливуд, наш «главный враг и конкурент», которого без конца обвиняют в заполнении (какое там! – в засорении!) всего мирового кинопространства своей продукцией, ежегодно поставляет на экраны и семейные фильмы, и подростковые и детские драмы, комедии. Вовсе не хочу вставать на защиту этой кинопродукции, но, в самом деле, заменить, ее, увы, нечем.
Когда смотрю современные фильмы о детях и подростках, представляется, что они вовсе не о детях, а о взрослых людях, чудесным образом ставших детьми и продолжающих решать свои взрослые проблемы своими взрослыми способами, вступать в свои взрослые конфликты. На мой взгляд, это фильмы о детях, адресованные скорее взрослым. Как ни удивительно, яркий пример – свежий белорусский фильм «Новогодние приключения в июле», создававшийся и ныне анонсируемый как фильм для детей. Некоторые образы вымышленного мира, получившие в фильме явно отрицательную оценку, изъяты из конкретных обстоятельств взрослой жизни: толпа надоедливых, будто с цепи сорвавшихся журналистов, существо с утрированными повадками наркомана, злодей, изъясняющийся рекламными слоганами. Иронию и гротеск в этих образах (к слову, примитивные, лишенные всякого такта) дети вряд ли оценят, а вот негативное отношение к профессии могут усвоить. Слова «воспитательная функция» как будто уже набили оскомину, любая открытая попытка воспитания у юных зрителей вызывает или тоску и игнорирование, или бунт. В этом контексте кино – одно из самых подходящих средств воспитания – вкуса, прежде всего. Вкуса в том числе и к юмору, который в «Новогодних приключениях в июле» превращается в издевку и сарказм, понятный, но не принимаемый даже взрослыми.
Мир детей и подростков в представлении игрового кино ожесточился и удивительным образом принял такие извращенные (т.е. буквально вывернутые наизнанку) черты, что вряд ли уже возможно по этому отображению восстановить облик реальности.
Агрессия стала основной темой фильмов про детей и подростков. Агрессия, которой в структуре ценностей фильма ничего не противостоит: ни милосердие, ни доброта, ни искренность. Еще немного – и детство и отрочество в современном игровом кино станет целиком отождествляться с агрессией.
Кино предоставляет много оснований, чтобы так считать. Французский фильм «Класс», показанный на «Лістападзіке-2009», российские «Все умрут, а я останусь», «Юленька» - все они в разных вариантах обыгрывают тему подростковой жестокости, гипертрофированной по воле авторов.
Проблемное кино для детей и подростков, за которое часто выдают подобные нравоописательные ленты об агрессии, на мой взгляд, вовсе отсутствует. Это все равно, что выдавать фильм «Дорогая Елена Сергеевна» или «Авария, дочь мента» за «Чучело», например.
Во многих современных сценариях, публикуемых в журнале «Искусство кино» и посвященных подросткам, можно найти черты «Дорогой Елены Сергеевны». Как правило, в центре внимания авторов обостренно драматичные события в школьном коллективе, взаимные унижения «деток из клетки», непременный эпизод в сценариях – первый сексуальный опыт, который оборачивается предательством.
Еще немного – и столь настойчивые повторения этих мотивов превратятся в драматургические клише. Думаю, не нужно объяснять, насколько это опасно.
В случаях, когда авторы не столь «кровожадны» в изображении детей и подростков, драматургия основывается, как правило, на конфликте богатых и бедных, как в белорусских фильмах начала 2000-х «Бальное платье», «Маленький боец», «Зорка Венера». Ребенок (подросток), вынужденный выживать самостоятельно в равнодушном к нему мире взрослых - в игровом кино уже устоявшийся образ, созданный в фильмах «Кука», «Лиля навсегда», «Итальянец».
В современном игровом кино образ ребенка превратился в средство, инструмент, который авторы используют в «шоковой терапии» для взрослых - в изображении изъянов общества.
Главное содержание фильмов для детей – нравственные, духовные, культурные ценности – часто едва ли не полностью вытесняется.
Таким образом, игровое кино в постсоветских странах быстро и болезненно «повзрослело», предлагая теперь и детям, и подросткам взрослые модели поведения, связываемые обычно с жестокостью, эгоизмом, озлобленностью. Это с одной стороны. С другой стороны – не свойственные нашему менталитету американские модели поведения, специфические культурные коды в голливудских фильмах, потихоньку, кстати, проникающие в отечественные киноленты.
Так, «вырастая» из киносказок Александра Роу и Леонида Нечаева, дети не находят фильмов, которые осмыслили бы и представили модели поведения в современном мире, подобно, например, лентам «Чучело» и «Доживем до понедельника».
«Глотков свежего воздуха» в кино все меньше. От загазованности «взрослого» кино, к сожалению, не спасают даже противогазы, эта проблема становится все более серьезной.