Владимир Боровиковский – виртуоз портретной техники

В историю русского искусства XVIII век вошел как «век портрета». Владимир Лукич Боровиковский занимает достойное место в ряду признанных мастеров столетия. Существует много примеров огромной прижизненной славы творца и его забвения после смерти. Творческая судьба Боровиковского составляет счастливое исключение, хотя ее нельзя назвать легкой. Не случайно в одном из писем, относящихся к 1808 году, художник писал: «Я уже, хотя, впрочем, молод, но старик». Ему в то время был 51 год.

В. Боровиковский. «Лизынька и Дашинька». Масло. 1794.

Признание пришло к живописцу не сразу. В Петербурге он оказался тридцати лет от роду. Его детские и молодые годы прошли на Украине, в Миргороде, в семье художника-иконописца Луки Боровика. Становление личности Боровиковского шло в особый для Украины период. 1770–1780–е годы отмечены, например, просветительской деятельностью Григория Сковороды. Поэтому живописец органично воспринял в Петербурге призывы, звучавшие со страниц поэтических альманахов, углубиться в духовную жизнь человека, отдаться созерцанию природы.

«Тихие радости» сельской жизни нашли в живописце своего певца. Это не удивительно – во второй половине XVIII века складывалась русская усадебная культура. Екатерина II издает «Указ о вольности дворянства». Многие аристократы, удалившись от службы, поселяются в имениях, где предаются чтению, занятию искусствами. Усадьба конца столетия становится своеобразным очагом культуры, она – хранилище уникальных библиотек и собраний произведений искусства. Именно такая художественная среда способствовала формированию Боровиковского-живописца.

Переезд в Петербург в 1790 году дал ему многое. Он сразу попал как бы в центр идейных исканий современников. Боровиковскому стал покровительствовать Н. А. Львов, замечательная личность своего времени. Архитектор, поэт, музыкант-теоретик, Львов сыграл важную роль в судьбе живописца. Он прекрасно понимал, что начинающий мастер вряд ли добьется известности, не будучи принят при дворе. Используя связи в придворных кругах, Львов способствовал поездке художника в Царское Село, где тот мог украдкой запечатлеть императрицу во время ее прогулки по парку. Холст был исполнен. Портрет Екатерине II не понравился, хотя придворный мастер И. Б. Лампи, один из учителей Боровиковского, в 1794 году ходатайствовал о присвоении молодому художнику звания академика. Боровиковский получил это звание годом позже, после исполнения портрета великого князя Константина Павловича. Здесь впервые сложилась живописная манера Боровиковского: тщательность в изображении лица сочетается с воздушным, свободным изображением паркового ландшафта.

Ранее элементы пейзажа в камерном портрете были весьма редким явлением. Удивительна уверенность, с которой мастер вносит новое в портретный жанр. Он работал без поправок, уверенной рукой (кстати, Боровиковский был левшой). Композиция рождалась в воображении и затем воссоздавалась на полотне. Каждая его ранняя вещь – свидетельство настойчивых усилий добиться совершенства. Уже в них выявляются идеи, которые близки художнику: в мужских изображениях – тема нравственного долга гражданина перед обществом, в женских – семейной жизни, теплота дружбы, очарование женственности, материнства. В портретах 1790–х годов Боровиковский отдает дань идеалам, которые исповедовали близкие ему по кружку Н. А. Львова люди – Г. Р. Державин, А. Е. Егоров, Д. Г. Левицкий, Е. И. Фомин, Ф. П. Львов, A. М. Бакунин. Там обсуждались проблемы литературы, искусства, провозглашалось право черпать душевные силы в общении с природой. Едва ли не все русское общество того времени было охвачено сентименталистскими настроениями.

Сентиментализм был прогрессивным явлением для XVIII века. Эпоха Просвещения, провозгласившая царство разума, принизила значение эмоциональной сферы человека. Сентиментализм же принял, более того, воспел сложность человеческих чувств. Разум должен быть приведен к гармоническому единству с ними, и это приблизит человека к природе, ибо в ней – совершенное начало. Призыв к сближению с природой стал лозунгом этого течения. Произведения Жан-Жака Руссо служили руководством к действию, а их герои – образцами для подражания. Тот же Н. А. Львов построил свою жизнь по образцу и подобию героя Руссо Сен-Пре. Дамы предпочитали простые наряды.

В. Боровиковский. «Портрет А. Л. Ж. де Сталь». Масло. 1812.

Живопись, литература обратились к новым средствам выразительности. Они призваны были раскрыть глубоко личные переживания, передать в «простых напевах к сердцу близкие чувства» (В. Капнист). В изящной словесности широкое распространение получили камерные жанры: короткие стихотворения, дневниковые записи. В живописи – миниатюра, интимный портрет. Таковы «Портрет поэта B. Капниста», «Лизынька и Дашинька», «Портрет крестьянки Христиньи» кисти Боровиковского. Эти миниатюры отличаются подлинно поэтическим восприятием моделей. Тот же дух сохранится и в семейных портретах начала 1800–х годов – сестер А. и В. Гагариных, А. Безбородко с дочерьми.

Пейзаж – еще одно «действующее лицо» наряду с моделью в портретах О. Филипповой (1790), Е. Арсеньевой (1790–е гг.), Е. Давыдовой (1796), М. Лопухиной (1797).

Портрет Лопухиной – признанный шедевр Боровиковского. Он воплотил здесь представления своего времени о женской прелести. Прелести удивительной, почти неземной, однако, увы, недолговечной – Лопухина скончалась в возрасте 22 лет. Но пока ничто не омрачает ее прекрасных черт – это подлинно гармоничный человек в расцвете красоты. Колористическое решение холста продиктовано замыслом. Голубые, сиреневые, жемчужно-белые, золотистые тона – нет ни единого резкого акцента. Словно намекая на незримые нити, связывающие человека и природу, Боровиковский прибегает к перекличке цветов в передаче одежды и пейзажа: голубой пояс – голубые васильки, сиреневая шаль – сиреневая роза. Пользуясь лессировками, художник как бы сплавляет красочные массы, избегает угловатых форм, предпочитая плавные, круглящиеся линии. Ритмы спокойны – контурам фигуры вторят изгибы крон деревьев, колосьев, васильков, роза наклонена так же, как голова девушки.

Поэтический, интимный характер паркового фона дает нам ключ к «тайникам сердца» порт-ретируемых. Глядя на эти полотна, нельзя не вспомнить высказывания знатоков русской старины об усадьбе и ее значимости: «О, эти старые особняки и усадьбы, создавшие русскую женщину с такой теплотой материнского чувства, с такой кротостью и покорностью...»

Боровиковский – виртуоз живописной техники. С каким покоряющим мастерством передает он теплоту человеческой кожи, материальность предметного мира. Белильными мазочками чеканит бриллиантовые россыпи и жемчуг украшений, легкими ударами пишет мех, протяженными мазками – струящиеся ткани. Когда дело доходит до моделировки лица, Боровиковский иногда втирает краски в холст пальцем, лепит формы словно скульптор. Но за внешним блеском мастерства стояло огромное трудолюбие, о котором лишь догадывались современники. «Я занят трудами моими непрерывно, – писал живописец родным,-...мне потерять час превеликую в моих обязанностях производит расстройку».

«Портрет князя А. Куракина» – одна из вершин в развитии русского парадного портрета. Он изображен среди дворцовой обстановки, каждая деталь которой «комментирует» его личность. Фигура помещена рядом с бюстом императора Павла I, слева открывается вид на Михайловский дворец, на кресле лежит мантия рыцаря Мальтийского ордена. Живописец создает величественный образ вельможи, любящего роскошь, занимающего высокое положение при дворе. Логическим центром портрета становится лицо князя. Боровиковский дает ему точную психологическую характеристику. По свидетельству современника, «смолоду князь Куракин был очень красив и получил от природы крепкое, даже атлетическое сложение. Но роскошь... размягчила телесную и душевную энергию, а эпикуреизм его был виден во всех его движениях, и лучезарное тихонравие его долго пленяло и уважалось, но в новое царствование, с новыми идеями, оно дало повод сравнивать его с павлином».

В. Боровиковский. «Портрет М. И. Лопухиной». Масло. 18797.

Совершенные по форме, написанные столь материально портреты Боровиковского исполнены желания избежать чрезмерной иллюзорности. Очертания объемов стушевываются, фигуры об-волакивает дымка, изображение приобретает особую светоносность. Все это – благодаря дымчатости колорита и особенности белых грунтов, которые применял мастер, отражать свет. В преодолении профессиональных трудностей Боровиковский всегда видел не только путь к совершенству, но и своего рода нравственный долг.

Она давно прошла – нет уже тех глаз

И той улыбки нет,что молча выражали

Страданье – тень любви,и мысли – тень печали:

Но красоту ее Боровиковский спас.

Так часть души ее от нас не улетела;

И будет этот взгляд и эта прелесть тела

К ней равнодушное потомство привлекать,

Уча его любить – страдать – прощать – молчать...

Стихотворение Я. Полонского «К портрету М. И. Лопухиной» может служить эпиграфом к творчеству Владимира Лукича Боровиковского – блестящего, очень русского художника, полного неугасимого интереса к духовной основе человеческой личности.