Разрушение пантеона героев советской мифологии привело к серьезному вакууму в системе актуальных российских ценностей — все чаще мы слышим о «времени без героев». Показателен в этом смысле и конкурс, проведенный телеканалом «Россия» в 2008 г. «Имя Россия»: среди пятисот имен были выбраны с минимальным разрывом Александр Невский, Петр Столыпин, Иосиф Сталин. На разных этапах голосования набирали большинство голосов Владимир Ленин, Петр I, Юрий Гагарин. Делая скидку на PR-компанию, проведенную телеканалом, можно выделить имя П. Столыпина, как наименее мифологизированное и поэтому сомнительное в данном ряду. Противоречивость и неоднозначность этого набора имен еще раз подтверждает фрагментарность национальной мифологии, отсутствие целостности. Ведь герой — это еще и психологическое воплощение идеи центра. Герой — это духовный центр нации, воплощение огромной энергии, стягивающий к себе все смыслы, ценности и цели.
Еще сложнее обстоит дело с героями мифологии настоящего. Мы намеренно оставляем за скобками рассуждения о политических деятелях и вождях современности — слишком далеки современные политики от нравственного идеала. Однако возможно предположить, что в России всегда были особые трудности с поиском современного героя. Коллективное «мы» всегда очень негативно оценивало настоящее, предпочитая умиляться героям прошлого или мечтать о светлом будущем. Цельная картина мира отсутствует, настоящее рассыпается в противоречивых оценках прошлого и отсутствии образа цели. Герои настоящего должны действовать во имя чего-то, героизму настоящего должно быть воздаяние в будущем. Одной из глобальных целей поступков героя является восстановление справедливости. Мифологема справедливости наиболее востребована в современной российской действительности, это ее своеобразная «болевая точка». Востребованность мифологемы справедливости актуализирует вновь идеологему равенства, одну из базовых идеологем российской культуры. Идеи равенства и справедливости были базовыми в русской крестьянской общине. После краха коммунистической идеологии казалось, что идеологема равенства исчерпала себя. Но в условиях глубокого раскола страны она оказалась вновь востребованной. Ощущение крайней несправедливости происходящего в стране нарастает. Если власть и элита не осознают этого настроения масс, ситуация может обостриться до крайности. Предпосылки этому налицо, ведь деятельность бизнес-элиты чаще всего не соотносится с общественным мнением. Например, К. Бендукидзе провел в свое время реструктуризацию Уралмаша в соответствии с современными требованиями науки управления и закона. Однако в общественном мнении его деятельность воспринималась как несправедливая, а следовательно, беззаконная. Российские олигархи не понимают, что бизнес в нашей стране должен быть не только законным, но и справедливым прежде всего. Только так из сознания людей уйдет идея экономического уравнивания и передела.
Итак, очевидно, что потребность в герое есть потребность в справедливости, а дефицит справедливости в реальном «безгероичном» мире — симптом упадка национального духа. В диалоге двух персонажей из пьесы Брехта «Галилей» эта мысль выражена ясно: «Несчастна та страна, где нет героев. / Нет. Несчастна та страна, которая в героях нуждается».
Если рассматривать путь мифологического героя с психологических позиций, то он всегда ведет внутрь, в глубины души. Движение может быть бесконечным, в сущности, это движение к центру и есть смысл движения. Это не только путь в себя, это путь к себе через творение. Цель таких мифов — раскрыть заложенный в нас потенциал. Не каждый человек способен одолеть путь к центру, но еще сложнее обратная дорога, ведь Тесею, чтобы выбраться из лабиринта, понадобилась нить Ариадны. Что же представляет собой этот обратный путь? Это реализация тех приобретений, которые и были смыслом путешествия в глубины своей души, это обретение целостности. Для К. Г. Юнга ощущение целостности и есть идея центра. Целостность достигается только тогда, когда социум принимает дары героя, когда все жертвы и лишения свершаются не напрасно.
Соответственно, целостность национальной мифологии немыслима без мифологии будущего. Неудовлетворенность настоящим должна быть оправдана воздаянием, светлой целью. Отказ государства от футурологического проекта «коммунистического рая» означал отказ от образа цели на уровне общественного сознания. Но массовое сознание по инерции создавало себе образ «капиталистического рая», рухнувший уже без помощи государства. Последнее десятилетие прошло под знаком дискуссий о национальной идее, потребность в которой на уровне общественного мнения осознается все более остро. Не претендуя на исчерпывающее исследование этой проблемы, хотелось бы обозначить позицию в контексте нашей проблематики.
Национальная идея — это идеологема, теоретическое выражение приоритетов и ценностей нации, некий хронотоп национального духа. Базой этого футурологического проекта должна стать мифология будущего, которой пока нет. Поэтому «пробуксовывает» и футурологический проект. На сегодняшний день есть только осознание общественным мнением необходимости национальной идеи. Власть в постперестроечный период, проповедуя идею «прагматизма», на деле реализовала политику отложенного стратегического выбора. Для того чтобы была сформулирована национальная идея, необходимо, чтобы власть как минимум содействовала формированию гражданского общества в России, найдя точки соприкосновения с ним. Это тяжелый путь в силу особенностей менталитета, но противоречия законности и справедливости необходимо преодолевать. Думается, что такой уровень единства нации позволит постепенно сформировать национальную мифологию, преодолевая в ней дискретность и фрагментарность. А уже впоследствии идеологи государства и духовные авторитеты гражданского общества совместно могут сформулировать цели развития России и ее футурологический проект.
Когда это случится и случится ли в принципе, мы не можем знать, но сегодня мы живем в условиях отсутствия внешних авторитетов, причем эта ситуация не уникальна для России, она характерна для многих стран. Американский психоаналитик Дж. Холлис [6] считает, что в последние сто лет произошло изменение базовой установки — переключение с обязательного соотнесения своего мировосприятия с мировосприятием, обусловленным внешним авторитетом, на необходимость поиска собственной внутренней точки опоры. Долгое время именно мифологические системы объединяли людей и придавали их существованию смысл. Затем их заменили социальные представления и политические идеологии, но и они оказались несостоятельны, поскольку мифическая связь с космосом была утрачена. К. Г. Юнг по этому поводу говорил, что воплощение смысла, которое когда-то являл собой миф и поддерживающие его социальные институты, ушло внутрь, спустившись с Олимпа в солнечное сплетение. Мир стал психологичным, психика каждого человека — это место, где внешнее встречается с внутренним. Именно там можно найти заново сформированный миф, ибо каждый должен взять на себя ответственность за формирование смыслов собственной жизни и собственной системы ценностей, если не хочет оказаться объектом манипуляции псевдомифов. Жить героической жизнью сегодня — не значит копировать киношных супергероев. Кумир лишь напоминает человеку о его собственном предназначении, его собственном призвании, его собственном героическом зове. И насколько человек услышит этот зов, настолько он сможет стать главным героем в собственной жизненной драме. Возможно, работа над индивидуальным мифом будет первым шагом в формировании национальной мифологии или мифологии какой-то иной общности российских граждан.
Список литературы
Дробницкий О. Г. Понятие морали: историко-критический очерк. М., 1974.
Зиновьев А. А. Логическая социология. М., 2006.
Коган Л. Н. Человек и его судьба. М., 1984.
Панарин А. Народ без элиты // Лит. газ. 2001. № 48 (5858), 28 нояб. — 4 дек.
Титаренко А. И. Антиидеи: Опыт социально-этического анализа. М., 1984.
Холлис Дж. В поисках божественной обители. М., 2008.
Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М., 2000.
BaudrillardJ. La societe de consommation: Ses mythes: Ses structures. P., 1991.