Этика как фактор адаптации
человека в природном ландшафте
Назидательность, практичность, строгая схема взаимоотношений может показаться покушением на "свободу" человека, но это распространенное заблуждение - переносить на прошлое "современные" этические представления без учета конкретной исторической обстановки и организации экономики и быта средневековой Руси. Те же, кто "в дерзости своей страха божьего не имеет... и правил общежития не соблюдает... без воздержания блудит... нарушая закон и природу", - делится автор, без затей обозначая морально-этические пределы приемлемого поведения для своего времени, - творят "бесовские песни, пляски и скакание, игру на бубнах, трубах, сопелках, завозят медведей и птиц... а к тому же еще чародейство и волхование, и колдовство, звездочетье и чернокнижье, чтение отреченных книг, альманахов, воронограя, шестокрыла, верят в громовые стрелы и топорки, в усовье и в матку, в камни и кости волшебные и в прочие всякие козни бесовские", то естественно "в таких обычаях-нравах и рождается в людях гордость, ненависть, злопамятство, гнев, враждебность, обиды, ложь, воровство, проклятие, срамословие, сквернословие, чародейство и волхование, насмешка, кощунство, обжорство и пьянство безмерное - с рассвета и допоздна, - и всякие злые дела, и грубый блуд и любое распутство"
Не мудрено за подобные грехи принять и кару: "Если же они не исправятся, не покаются в недобрых делах, Бог наводит на нас по нашим грехам когда голод, когда и мор, а то и пожары, а то и потоп, а то и пленение и смерть от руки язычников, городам разорение, божьим церквам и всякой святыне уничтожение, а всему имуществу расхищение и клевету друзей. Иногда и по царскому гневу постигают тебя разорение, немилосердная казнь и позорная смерть, иногда ж от разбойников убийство, грабеж, а от воров - покража, и от судей - и мзда, и расход... страдания и болезни..."(гл. 8)
Даже мрачные описания предстают перед читателем подобием яркой сочной картины реальной жизни, где сквозь розовый свет благих пожеланий встают иные краски серых, а то и черных тонов, но вместе создавая палитру живого участия человека в окружавшем его ландшафте. Противостоять реальным стихиям жизни, не растерять человеколюбия, способности к труду и защите своего дома требовали не только здоровья, физической силы, но и волевых качеств, воспитание которых занимало не последнее место. "В церкви же... ни прислоняться ни к стене, ни к столпу, и с посохом не стоять, не переступать с ноги на ногу... неустанно и крепко молиться Богу со страхом и трепетом, с воздыханием и слезами, из церкви не выходить до конца службы, прийти же к самому началу... От ранней еды и питья и от поздней - после вечерней службы - воздерживаться; если же есть и пить, то во славу Божью и только в законное время" (гл. 13)"Личность, общество и природа страны - вот те три основные силы, которые строят людское общежитие, - указывал историк Ключевский В.О. более столетия назад. - Общежитие поддерживается двумя средствами, общением и преемством ... Разум и воля помогают вести общие дела, смыкаться в общества; чем больше возникает таких связей и чем более они получают власти над волей соединяемых ими людей, тем общество прочнее. Устаиваясь и твердея от времени, эти связи превращаются в нравы и обычаи... Общение возможно не только между отдельными лицами, но и между целыми чередующимися поколениями: это и есть историческое преемство... (когда) достояние одного поколения, материальное и духовное, передается другому. Средствами передачи является наследование и воспитание. Время закрепляет... наследие новой нравственной связью, историческим преданием, которое, действуя из поколение в поколение, претворяет наследуемые от отцов и дедов заветы и блага в наследственные свойства и наклонности потомков."[6]
Рассматривая жизнь и домостроительство XVI века именно в аспекте "преемства" поколений и взаимосвязи этого процесса с природой, географией, средневековый автор внятно обозначает содержание дидактических и воспитательных целей своего времени: "учить не красть, не блудить, не лгать, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не осуждать, не бражничать, не высмеивать, не помнить зла, ни на кого не гневаться, к старшим быть послушным и покорным, к средним - дружелюбным, к младшим и убогим - приветливым и милостивым." (гл. 25) Не могло существовать, в силу глубокой причастности народа природному ландшафту, и т.н. "великорусского шовинизма". "Если случится приветить приезжих людей, торговых ли, или иноземцев, иных гостей, званных ли, Богом ли данных... - следует быть приветливыми и должную честь воздавать по чину и по достоинству каждого человека" (гл. 15) . Это в отношениях с другими людьми. А вот что автор говорит об отношении к плодам природы и труда человеческого: "...подобает дар божий - любую еду и питье - похвалить и с благодарностью есть" (гл. 15) . Не забыта и практическая сторона воспитания и обучения: "по детям смотря и по возрасту их, учить рукоделию: отец - сыновей, мать - дочерей, кто к чему способен... Любить и хранить их, но и страхом спасать, наказывая и поучая, а не то, разобравшись, и поколотить. Наказывай детей в юности - упокоят тебя в старости" (гл. 19). То есть путь к получению результативности обучения и воспитания также изложен предельно четко: "Воспитай детей в запретах, - и найдешь в них покой и благословение" (гл. 21).
Нравственный уклад жизни, являясь составляющей ежедневных забот, экономических и социальных, является столь же необходимым, как и заботы о "хлебе насущном", где достойные взаимоотношения между супругами в семье, уверенное будущее детей, благополучное положение стариков, уважительное отношение к власти, почитание духовных лиц, радение о соплеменниках и единоверцах есть непременное условие "спасения", говоря современным языком, успеха в жизни: "благоразумный отец, который торговлей кормится - в городе или за морем, - или в деревне пашет, такой от всякой прибыли откладывает на дочь..." (гл. 20), "любите отца своего и мать свою... и старость их чтите и немощь и страдания всякое от всей души на себя возложите" (гл. 22), "...следует молиться о своих прегрешениях и отпущении грехов, о здравии царя и царицы, и чад их, и братьев его, и бояр его, и о христолюбивом воинстве, о помощи против врагов, об освобождении плененных, и о священниках, иноках и монахах, и об отцах духовных, и о болящих, о заключенных в темницу, и за всех христиан" (гл. 12).
Быт как выражение
экономико-географических
представлений своего времени
Пожалуй, ни один документ средневековой Руси не отразил характер быта, хозяйства, экономических взаимоотношений своего времени, со степенью достоверности "Домостроя". "А в погребах и на ледниках, и в житницах, и в сушильнях, и в клунях, и в амбарах, и в конюшнях... каждый день в любую погоду проверить... порядок и всякий припас". (гл. 58)
И хотя драматизм эпохи не раз, судя по многочисленным летописям, окрашивался знамениями климатического ряда, сложностью коммуникаций, напряжением политической и военной жизни, что в целом было обозначено в предыдущем разделе, преодоление указанных сложностей наиболее отчетливо отражено именно в хозяйственных главах "Домостроя". В них насущность, актуальность в решении животрепещущих задач, от стратегии ведения дел до конкретных деталей обихода, в сопряжении с высочайшим нравственным зарядом, что несет в себе охранительный, адаптационный пафос времени. И обойтись в этой сложнейшей задаче без краеведческих знаний немыслимо. Ибо адаптация предполагает прежде всего связь с вмещающим ландшафтом, где осуществляются потоки и обмены во всей неповторимости природных феноменов и закономерности социальных преобразований.
Несколько пространных цитат, возможно, помогут почувствовать нераздельность быта и краеведческих знаний, где простое перечисление домашнего скарба, чтобы "разобраться в своем хозяйстве по добытку и промыслу" (гл. 31), по-видимому, волнует авторов "Домостроя" не менее, чем проблемы духовного благополучия и здоровья. "По господскому указу... хранить всякое хозяйство: платье старое и дорожное, и рабочее, и полсти, и епанчи, и кебеняки, и шляпы, и рукавицы и медведна , и ковры, и попоны, и войлоки и седла, и саадаки с луками и стрелами, и сабли, и топорики, и рогатины, и пищали, и узды и оброти, кисти, лысины и похвы, и остроги, и плети, и кнутье, вожжи моржовой кожи и ременные, и шлеи, и хомуты, и дуги, и оглобли и перины, и мешки меховые и сумки, и мешки холщовые, и занавесы, и шатры, и пологи, и лен, и посконь, и веревки, и канаты, и мыло, и золу... и железные обломки всякие, и гвозди, и цепи, и замки, и топоры, и заступы... в других же подклетях, под сенями или в амбаре расставить сани, дровни, телеги, возы, каптаны, колымаги, колеса, одры страдные, дуги, оглобли, хомуты, рогожи, посконные вожжи, лыка, мочала, веревки, лычные оброти, тяжи, шлеи, попоны,... бочки и мерные коробы, и бадьи, и чаны для сычения и корыта, желоба, извары и корцы, фляги, сита, решета" (гл. 55).
Знаками мировоззренческих представлений являются не только предметы труда, но и элементы обряда повседневной трапезы, который был исполнен молитвой и благочинием, строгой иерархией приема пищи, "смотря по гостям..."; соответствием церковному и сезонному календарю, "на весь год" (гл. 64) соблюдение правил гигиены "и тарелки, и братины, и ковши, и уксусницы, перечницы, рассольницы, солонки, поставцы, блюда, ложки, скатерти и покрывала - все бы всегда было чисто и готово на стол". От посуды, кулинарных ухищрений и приправ "а уксус, рассол огуречный, да лимонный и сливовый были бы отцежены через сита..." (гл. 16), до разумного использования пищевых отходов - все справедливо считалось важным и многозначительным. "...а если что от стола останется - перебрать, сложить все в чистую крепкую посуду и накрыть, и льдом обложить" (гл. 16).