Третий период (1781-1792). Научное масонство.
Масонская деятельность в Петербурге во второй половине семидесятых годов носила, хотя и беспорядочный, но очень оживлённый характер.” Шатания” братьев из стороны в сторону, неожиданные переходы от одной системы к другой, - от Строгого Наблюдения к английскому масонству, от Елагина к Циннендорфу, далее от шведско-берлинской системы к шведскому тамплиерству и, наконец, от шведской системы к розенкрейцерству, всё это свидетельствует о том, что в русском масонстве стали проявляться какие-то новые лихорадочно-беспорядочные искания, что русское общество стало предъявлять к масонству новые требования и жадно искать в нём ответов на пробудившиеся вопросы.
Мы относим сюда время увлечения русских масонов шведским тамплиерством, хотя и считаем начало третьего и последнего периода интенсивной жизни русского масонства XVIII века лишь с 1781 года потому, что чувство неудовлетворённости этой системой было главной причиной введения у нас розенкрейцерства и наиболее ярким показателем того, в какую сторону были направлены стремления русских братьев.
Итак, желание проникнуть в тайны высших степеней, не получившее удовлетворения в Рейхелевском масонстве, навело русских братьев на мысль обратиться за новыми “градусами” к западно-европейским источникам. Принадлежа ранее к шведско-берлинскому масонству, они естественно подумали о Швеции. Таким образом в 1778 г. был основан в Петербурге Капитуль Феникса, известный под именем Великой Национальной ложи шведской системы. Став таким образом в тесную зависимость от Швеции, русские масоны думали, что наконец получат оттуда высшие орденские познания, но скоро им пришлось в этом жестоко разочароваться. С этого момента кончается доминирующее значение Петербурга в истории русского масонства: первенствующая роль теперь переходит к московским ложам, в которых сосредоточились лучшие русские интеллигентные силы.
Среди лидеров московского масонства главное место занимал бывший сотрудник Рейхеля князь Н. Н. Трубецкой, мастер ложи Озириса, не примкнувший к союзу Елагина и Рейхеля. Вообще московские ложи сильно страдали от отсутствия стройной организации и единства, и развитие здесь масонства шло по сравнению с Петербургом очень туго до тех пор, пока во главе его не стали главные деятели московского братства - Новиков и Шварц, приехавшие в Москву в 1779 году. Они дали мощный толчок быстрому развитию масонства во всей России, положив начало самому блестящему периоду его существования, связанному с введением розенкрейцерства. Между тем дела масонские шли в Москве плохо: главная из лож, князя Трубецкого, “весьма умалилась и члены отставали” , поэтому наиболее ревностные масонские братья учредили своеобразную ложу Гармония, состоявшую из малого числа членов ложи. В её состав вошли: Н. Н. Трубецкой, Новиков, М. М. Херасков, И. П. Тургенев, А. М. Кутузов и другие. Допущен был в эту ложу и Шварц. Он вскоре отправился в Курляндию для того, чтобы найти истинные акты. Приехав в Курляндию в 1781 г. Шварц получил от мастера Курляндской ложи два письма, которые решили дальнейшую судьбу русского масонства.
Таким образом, Шварц стал главой русского розенкрейцерства.
Таким образом, со времени возвращения Шварца из-за границы (нач. 1782 г.) и до его смерти (нач. 1784) московские масоны приняли двоякую организацию: вопервых, высший рыцарский градус строгого наблюдения, члены которого, сосредоточившиеся в двух капитулах - Трубецкого и Татищева, управляли собственно масонскими ложами, им подведомственными, и, во-вторых, розенкрейцерство, во главе которого стал Шварц.
За временное принятие “рыцарского градуса” московские масоны были вознаграждены получением “Теоретического градуса Соломоновых наук” , содержавшего, кроме ритуалов теоретической степени, основные начала розенкрейцерской науки, которой они так страстно добивались. В половине 1782 года состоялся общемасонский конвент в Вильгельмсбаде, на котором система Строгого Наблюдения была резко преобразована путём отграничения от ордена тамплиеров. Таким образом, рыцарство было формально разрушено и Россия получила признание 8-ой провинцией Строгого Наблюдения.
В 1786 г., вероятно, вследствие каких-либо правительственных распоряжений, все масонские ложи, находившиеся под управлением московского братства, были закрыты. Правительственные гонения не помешали работам ни только розенкрейцеров, но и “теоретического градуса” : братья продолжали собираться “в тиши” и даже пытались печатать “орденские” книги в тайной типографии. В 1787 году с розенкрейцерством было покончено. И императрица оборвав своим ударом в самом конце нить развития розенкрейцерства, только способствовала неудачному его возрождению в начале XIX века, когда русское сознание опередило масонскую “науку” и в ложах искало иной современной пищи: связь масонства с политическими движениями первой четверти нового века ясно указывает на пробуждение уже совершенно иных интересов, использовавших орден, как форму, как прекрасную организационную школу, и влагавших в него новое, более глубокое общественное содержание.
Таким образом и в розенкрейцерстве была положена в основу та же общемасонская нравоучительная сторона, ничем не отличающаяся от обыкновенного масонского стремления к нравственному самосовершенствованию, придававшего ему черты своего рода “толстовства XVIII века” . Но главной притягательной силой розенкрейцерства была его “научная” часть. Масонам эта наука досталась через посредство одного из “мудрых” , - Соломона, который “есть один из искуснейших в нашей науке, и в его времена существовало много философов в Иудее” . Они соединились и “представили философическое дело под видом сооружения Храма Соломонова: эта связь дошла до нас под именем Свободного каменщичества, и они по справедливости хвалятся, что взяли своё начало от сооружения храма” . Сперва все масоны были философами, но затем мастера стали скрывать объяснения знаков и таинственных обрядов. Истинная премудрость, нашедшая себе отражение во многих мистериях древности, учреждённых избранниками, в конце концов, таким образом, досталась розенкрейцерам, которых таинственные начальники и являются в настоящее время единственными её обладателями. Познание высших тайн природы сводится у розенкрейцеров к “сокровенным наукам” - к магии, кабале и алхимии. Познание природы сводилось в конечном счёте к исканию философского камня, обращающего неблагородные металлы в золото, панацеи или “всеобщего универсального врачества” и к “божественной магии”, то есть к попыткам входить в сношения со светлыми духами, а познание Бога - к мистическим толкованиям Священного Писания. Не может быть сомнения в том, что вся розенкрейцерская “наука” была в Западной Европе явным анахронизмом. Но в русском розенкрейцерстве были и свои хорошие стороны, не прошедшие бесследно для истории нашей культуры и объясняющие, почему примкнули к этому движению лучшие интеллигентные силы России. Прежде всего важно, что это было первое у нас интеллигентное общественное течение, в первый раз сплотившее русских людей и направившее их в сторону служения общественным нуждам и интересам в формах широкой благотворительности и борьбы против “вольтерианства”, поколебавшего правильный ход нашей культуры. Всем известна филантропическая деятельность русских масонов XVIII века, и не случайно, конечно, почвой, на которой она возникла, было розенкрейцерство: именно розенкрейцеры открывали больницы и аптеки, создавали успехи русского просвещения, шли на помощь голодающей России своею “братской” любовью к человечеству. Розенкрейцерство, бывшее на Западе явлением умственной отсталости, у нас было совершенной новостью, и впервые давало русскому обществу известное миросозерцание, какое, это вопрос другой, - но важно, что оно было дано, что впервые, благодаря розенкрейцерству, была создана его необходимость. Это была первая философская система в России, которая, составляя определённое идеалистическое мировоззрение, сыграла немаловажную просветительную роль в XVIII веке: успешно борясь с влиянием чуждого русскому духу вольтерианства, розенкрейцерство, несмотря на свои дикие крайности и смешные стороны, воспитывало, дисциплинировало русские умы, давало им впервые серьёзную умственную пищу.Также, ещё одна сторона розенкрейцерства, - не только, конечно, переводы мистических книг, сделанных русскими масонами, но главным образом самостоятельные попытки масонского творчества и особенно речи в собраниях братьев, несомненно внесла свою долю и в дело обогащения русского литературного языка.
Заключение.
С учением масонов и розенкрейцеров произошло то, что неизменно происходит со всяким учением Света. По мере распространения всякое учение теряет свою первоначальную чистоту, постепенно искажается и затемняется. Такова человеческая природа. Во всякое учение люди вносят свои поправки в угоду своим желаниям и своим эгоистическим стремлениям, и при помощи этих учений начинают осуществлять свои намерения и цели. Но раз такой отход от великих идеалов, данных в
первоначальном учении произошел, то Великие Силы Света и от такого начинания тоже отходят. Они предоставляют такие организации их собственной участи и продолжают поддерживать отдельных лиц и такие ложи, которые остались верными первоначальной чистоте учения.