Монашество в Буддизме (стр. 8 из 8)

Так проходил первый день празднества. Затем такое представление устраивалось ежедневно другими сангхарамами, причем каждый раз оформление повозки было иным. Праздник продолжался 14 дней - по числу имевшихся в Хотане больших сангхарам.

В «Анналах страны Ли» рассказывается, что празднество проводилось в первый весенний месяц. Монахи сопровождали крупные изображения по северной улице города. В празднестве участвовали «обе сангхи» (т.е. мужская и женская). Празднество проходило на холме Гошринга, «где однажды останавливался Будда», в нем участвовали царь, знать, землевладельцы. Крупные религиозные изображения везли на повозках.

Следует иметь в виду, что такие празднества организовывались и буддистами Индии. Фа-сянь рассказывает о процессии повозок с изображениями в Индии, в Паталипутре. Там для этого употреблялись повозки на четырех колесах. На них устраивалось пятиярусное сооружение, напоминающее пагоду, которое покрывалось белыми хлопчатобумажными тканями с цветными изображениями божеств. Они были украшены золотом, серебром и стеклом; на них водружались изображения божеств, висели знамена и балдахины. С каждой из четырех сторон было святилище, в котором имелось изображение сидящего Будды, сопровождаемое бодхисаттвой. Повозок было двадцать, и каждая отличалась от остальных. Слышалась музыка, люди приносили цветы, возжигались курильницы. Посмотреть и принять участие в ритуальной процессии собирались все монахи и жители страны. Изображения оставались в городе до следующего дня. Всю ночь горели светильники, совершались жертвоприношения, раздавались звуки музыки, люди танцевали - и все это в честь богов. «Церемония - заключает Фа-сянь, - такая же, как и в других буддийских странах».

В Индии, как пишет И-цзин, в VII в., в ночь четырнадцатого дня, когда сезон дождей заканчивался, монахи приглашали своего главного занять место на высоком троне и читать буддийские сутры. «Следующим утром все они совершают обход деревни или города и благоговейно почитают все чайтьи. Они тащат многоярусные повозки, несут на носилках священные изображения, высоко поднятые знамена и балдахины, развевающиеся и закрывающие солнце. Это называется Samagri, что переводится "согласие" или "скопление (народа)". Все великие дни подобны этому дню». Этот день в Китае, - пишет И-цзин, —называют «Церемония обхода города».

Согласно японскому ученому К.Косуги и западному исследователю А.Соперу, смысл буддийской церемонии «статуи богов на колесницах» был следующий. При ежегодном празднестве, связанном с днем рождения Будды, каждый мог видеть священные статуи, причем в движении. В то же время, церемония вновь подтверждала значение буддийской веры и авторитет церкви. Когда изображение Будды ввозили через ворота в запруженные народом город, это было символической параллелью «первым семи шагам», которыми младенец Будда вошел в символическое владение миром. В действии участвовали царь (правитель) - высший авторитет, он приветствовал Будду и поклонялся ему, что напоминает приветствие Будды после его рождения богами и людьми. Вместе с тем это освещало и авторитет царя.

Эту церемонию (в описании Фа-сяня и Сюань-цзана) современные исследователи связывают с днем рождения Будды. С таким объяснением в целом можно согласиться. Следует отметить, что буддийские празднества сопровождались религиозными представлениями. В «Анналах страны Ли» содержится предание о таком представлении, артистами в котором были небесные девы. Само представление посвящалось деяниям Шакьямуни. Реально они организовывались в монастырях. Так, например, в хотанском монастыре ежегодно, в седьмой и восьмой день первого месяца, в середине дня, проходили драматические представления, сюжеты которых выбирались из деяний Будды.

Драматические представления обозначались термином по-1е — это тибетское произношение хотаносакского nalai, в свою очередь происходящего из пракритской формы палаца (Др.-инд. паtа1са). Тексты драм в хотаносакских материалах отсутствуют, но ссылки на их былое существование имеются.

Во время работ А.Лекока в пещерном храме у Кизыла найдены фрагменты рукописей. Несомненно, они имели индийское происхождение и лишь позже доставлены в Турфан и написаны письменностью брахми, причем шрифт характерен для кушанского времени. Рукописи были в употреблении очень длительное время, их уже в древности подновляли, отдельные знаки и слова заново выписывали, производили мелкие улучшения текста. Все это сделано в Центральной Азии, ибо шрифт вставок - центрально-азиатский брахми. Это драмы буддийского содержания. Языком части персонажей является санскрит, других — пракрит. Эти фрагменты древнейшие образцы индийской драмы. Можно думать, что в северных оазисах исполнялись драмы с санскритско-пракритской речью персонажей.

Вывод: В отношении празднеств не существует каких-либо ярко выраженных особенностей, даже с учётом разных национальностей (быть может это связано с наличием общих традиций азиатских народов). Зато, очевиден социально-прокламативный характер этих красочных религиозных празднеств.

Заключение

Подводя итог по проделанной работе, надо заметить, что Буддизм — феномен, который не повторился больше за всю историю человечества ни в одной другой культуре; он лишь был экспортировано в другие страны и воспринято там в зависимости от силы воздействия местных устоев, культурных особенностей и традиций. Это также уникальное историческое явление в развитии любого общества, принимающее различные формы выражения.

Соответственно, уникально и монашество в буддизме. Интересна не только организация этого религиозного института, которая варьировала и значительно изменялась в разных странах-реципиентах, но и сами этические нормы. Например, Будда понимал, что все люди неодинаковы и обладают разными характерами и склонностями, и поэтому он никогда не выдвигал какую-либо одну догматическую систему, а обучал различным системам и методам в зависимости от индивидуальности обучаемого. Буддисты считали авторитетом не какую-то абстрактную догму, не канон или трактат, но учителя. Именно его слова, а не строки писаний, и были для них воплощением учения. Благодаря этому буддизм, с одной стороны, всегда оставался учением живым, личностным, а с другой — был определенно пластичен, менял свою форму в зависимости от учителя и эпохи. Кроме того, чань буддизм считает, что истинным учителем, точнее «учителем в последней инстанции», может являться лишь сам человек, который открывает истину в себе и для себя.

Буддийский монастыри с давних пор были очагами письменности и образованности вообще, более того, они по-прежнему выступают в качестве крупных учебных заведений, которые являются центрами просвещения и искусства. Творческая раскрепощенность чаньского и дзэнского сознания во многом повлияла на формирование богатой художественной и эстетической традиции Японии, Китая и других стран.

Современная жизнь монаха, как и в прошлые века, — сложнейший комплекс принципов, сформулированных великими патриархами, (примечательно, что хотя в современных чаньских монастырях существуют строгие кодексы и уставы, превыше них стоит целый ряд сутр, где сформулированы принципы миросозерцания, достойные истинных монахов). Но эти принципы очень гибко и интенсивно изменялись по мере необходимости. Самым активным в этом отношении был Китай, изменивший главному канону — принципу не-деяния (увэй), как мы рассмотрели, связанного с особым почитанием труда; затем, гармоничное внедрение (как основного стержня самосовершенствования монаха) боевых искусств в абсолютно мирное учение и т.д.

В условиях религиозной неоднородности общества монополизирование какой-либо религиозной системы сопровождается утверждением её главенствующего положения по отношению к другим религиям и таким образом превращение её в идеологию. Так случилось в Японии, что не могло не отразиться на монашестве как социальной прослойке. В Лаосе, Камбодже и Таиланде руководство церковью принадлежит главам государств. В странах, где сильно влияние Буддизма, сохраняется множество монахов: достаточно сказать, что в Камбодже монахом является каждый двадцатый мужчина.

Значительно отличался социальный статус буддийских монахов, который, в свою очередь, влиял на престижность этой социальной группы, на отношения к ней других слоёв населения. Если в Индии этот статус был очень высоким и гарантировал почтительное отношение со стороны большинства населения, а значит, и готовность оказывать монахам материальную поддержку, то в Китае он был намного ниже и отношение к монахам варьировалось от весьма уважительного до откровенно пренебрежительного или даже погромного настроения.

Несмотря на всю привлекательность буддийского учения, с его оккультными таинствами и свободой мировосприятия и мироощущения, мне кажется, что Христианская религия со строгими канонами и прочными устоями стоит на порядок выше в отношении способности воспитывать духовность и нравственность верующего. И пусть «члены» сатанинских сект, возникших в «противовес» Христианству, считают представителей этой религии откровенными мазохистами, именно в умении подавить в себе низменное, животно-бессознательное и есть величайшая сила этой религии.

Список использованной литературы:

1. Н.В. Абаев «Буддизм: история и культура» —М.,1989— С.—174-182

2. Игнатович «Буддизм в Японии: очерки ранней истории» — М.,1991—

С.119-144.

3. Н.В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае » —Новосибирск «Наука»1990 — С.121-131.

4. Репс «Плоть и кость Дзэн». — ? — С.27-28.

5. Энциклопедия «Религии мира» — Т.6, Ч.2;— Москва1996, « Аванта + » — С.—5, 8-12, 27-29, 41-43.

6. Е.П. Блаватская «Из пещер и дебрей Индостана» — МП «Муза»1991 — С.—173-179.

7. Кочетов А.И. «Буддизм» — М.,Политиздат,1970 — С., 5-7.

8. «Древние цивилизации» / Под общей редакцией Г.М. Бонгард-Левина — «Мысль», М.,1989 — С.— 232-233.