Если даже девушке не нравился жених, за которого ее хотели выдать родители, она очень редко решалась пойтипротив их воли. В таком случае ее мог похитить тот, за кого онахотела выйтизамуж. Бывало даже, что невесту похищали прямо во время свадьбы, едва ли не с церковных ступеней '3. После этого ее родителям приходилось смириться с ее выбором и дать согласие на брак-- Но такие случаи составляли исключение. Гораздо чаще девушка подчинялась воле родителей-
3. Предсвадебные обряды.
Традиционную казачью свадьбу можно разделить на два основных этапа. Первый из них составляли предсвадебные, подготовительные обряды, второй — собственно свадьба. В свою очередь предсвадебный цикл распадается на несколько обрядовых комплексов. Первый из них включает в себя сватовство, сговор, осмотр хозяйства жениха и т. п. Содержанием этого обрядового комплекса было достижение договоренности между родственниками невесты л жениха о предстоящем браке, об условиях его заключения. Одни из этих обрядов были общими для всех станиц, другие совершались только в некоторых.
Сватовство было первым обрядом предсвадебного цикла., Тех, кто сватал девушку, в большинстве станиц называли сватами, только в ст. Солдатской — по-украински — старостами. В ст. Прохладной еще в конце XIX в. их тоже называли старостами, но позднее стали именовать, как и в других станицах, сватами (так же называли друг друга родители жениха и невесты). Сватов выбирали родители жениха, обычно из числа своих родственников. Чаще всего к родителям девушки посылали 2—3 сватов, среди них были и мужчины, и женщины. Сватами, как правило, были люди пожилые, опытные, они обязательно должны были состоять в браке, причем, именно в первом браке — «первой судьбы». Вдовам, вдовцам, а после появления разводов и разведенным, никогда не поручали сватовство. Очевидно, существовало представление о том, что от выбора сватов зависела будущая судьба молодых. В дореволюционный период родители жениха и он сам никогда не шли в дом невесты до тех пор, пока не получали предварительного согласия на брак, но позднее это правило в некоторых станицам стали нарушать: сватать девушку мог пойти сам жених со своим другом или с кем-нибудь из родственников, а также его родители.
Сватовство обычно происходило вечером. Придя к родителям девушки сваты заводили иносказательный разговор. Как сообщают информаторы, едва ли не во всех станицах этот разговор начинался с .вопроса: «У вас телочка продается?» или «У вас есть телочка продажная?» и Уподобление невесты телочке характерно Ht только для казачества и не только для восточных славян 1;. , .
-. В конце XIX—начале XX в. ни в ст. Прохладной, ни в ст. Екатериноградской родители девушки сразу не давали согласия на брак. Даже если им нравился жених, они откладывали окончательный ответ на несколько дней или недель. Сваты приходили к ним во второй и в третий раз. В последующие годы церемония сватовства упростилась и сократилась; зачастую она завершалась в течение одного вечера. Если родители девушки согласны выдать ее замуж, то сваты тут же звали родителей жениха и его самого или приходили все вместе на следующий день.
Когда предварительная договоренность о свадьбе была достигнута, у жениха и невесты спрашивали согласия на брак. Такое согласие они, как правило, .давали независимо от того, как в действительности относились к предстоящему браку. В станице Прохладной и Приближной девушка отвечала своим родителям: «С вашей воли не выйду» '6.
' Осмотр хозяйства жениха. После сватовства родственники невесты шли или ехали к жениху печь смотреть, то есть осмотреть дом, двор, хозяйство семьи, в которую они собирались отдать свою дочь. Практическое значение этот обычай имел только тогда, когда жених и невеста жили в разных станицах и родители невесты не знали его имущественного положения. Но в таком случае жених мог их и обмануть — вместо своего двора показать им хозяйство богатого соседа '7. Если жених и невеста жили в одной станице (что бывало чаще), то ее родителям, конечно, было известно, насколько состоятельны их будущие родственники, но обычай соблюдался и в этом случае, хотя родственники невесты и жениха не столько осматривали хозяйство, сколько продолжали праздновать сватовство.
Кладка. Обычно в ходе сватовства родители жениха и невесты. договаривались о расходах на свадьбу. В ст. Екатериноградской в начале XX в. жених должен был заплатить родителям невесты «условленную сумму денег, от 10 до 200 рублей,смотря по состоянию. Иногда, вместо денег (или вместе с ними) жених дает одну или несколько лошадей, быков, коров, баранов или известную меру пшеницы, муки, проса, а иногда отдает рощу, сад и т. п.» 18. Это единственное упоминание о том, что родители невесты могли получить в качестве свадебного выкупа скот, рощу или сад. Как правило, взнос жениха состоял из денег, продуктов питания, предметов одежды или домашнего обихода, необходимых для приданого. Например, в ст. Прохладной родители невесты получали от родителей жениха «пособие деньгами, водкой, вином, мукой и разными продуктами из домашнего хозяйства» . Все эти припасы были предназначены Для свадьбы. По свидетельству информаторов, в более поздний период во всех станицах, включая и станицу Екатериноградскую, жених чаще всего платил родителям невесты от 10 до 50 рублей. Иногда он покупал невесте свадебное платье, туфли или недостающую часть приданого — одеяло, шаль, юбку и т. п. В станице Приближной этот взнос называли кладкой — как во многих регионах России. Впрочем, в этой же станице зафиксировано и другое его название — калым20. Но в отличие от калыма, известного многим народам Кавказа, кладка в казачьих станицах не оставалась у родителей невесты, а тратилась ими на свадьбу или на приданое.
Сговор в конце XIX — начале XX в. совершался и в ст. Прохладной, и в ст. Екатериноградской. Но если в ст. Прохладной сговор {змовини} сводился к переговорам между сторонами невесты и жениха о предстоящей свадьбе, о размере свадебного взноса, то в ст. Екатериноградской сговор был едва ли не главным обрядом предсвадебного цикла. Именно во время сговора здесь «сводили» жениха и невесту, а также заключали окончательное соглашение о свадьбе. В день" сговора торжественная процессия с песнями отправлялась из дома жениха в дом невесты. Во двор все входили свободно через открытые ворота, но дверь в комнату им открывали только после того, как сваха трижды читала молитву и просила пустить странников погреться. Родственники невесты усаживали пришедших за стол, угощали. Потом одна из девушек вводила в комнату невесту, которая подносила жениху рюмку водки и рюмку вина, просила отведать. Жених выпивал, целовал невесту, потом подносил ей водку и вино. В это время девушки пели:
И как тебе, Настасьюшка, нестыдноЧужого-то детинушку целовать...'
Затем невеста обносила вином и водкой своих родственников и родственников жениха. На этом своды заканчивались, но сговор продолжался; родственники жениха и невесты начинали класть руку, скрепляя договор о браке .
В таком виде сговор исполнялся в ст. Екатериноградской еще в начале XX в., но вскоре он как отдельный обряд перестал существовать и был забыт. Жители Екатериноградской, как и других станиц, стали ограничиваться тем, что во время сватовства спрашивали у жениха и невесты согласия на брак. За пределами Кабардино-Балкарии сговор был одним из важнейших обрядов предсвадебного цикла во многих станицах на Тереке, на Дону (он мог также называться «рукобитьем» или «сводами»), песни, которые пели там во время этого обряда, были очень похожи на песни станицы Екатериноградской 22. В том или ином виде сговор был известен всем восточным славянам, поэтому можно предположить, что когда-то он исполнялся не только в Екатериноградской, но и во всех остальных станицах на территории Кабардино-Балкарии, однако впоследствии слился со сватовством.
Согласие на брак родители девушки давали несколько раз — вначале сватам, потом родителям жениха во время сватовства, наконец, окончательное'^ Ст. Екатериноградской) — в ходе его вора. Как же выражалось согласие или отказ от брака? Во всех станицах сваты, направляясь в дом девушки, брали с собой хлеб и водку или вино. Все это было завернуто в платок или в полу одежды. Если родители девушки не хотели выдавать ее замуж, то они возвращали сватам их хлеб и выпивку — это означало отказ. В станице Прохладной получение отказа обозначали термином коряки лупать, в ст. Екатериноградской отказать — арбуз испечь, чайник навесить23. Иногда сваты, потерпев неудачу в одном доме, шли во второй, в третий, до тех пор, пока им не удавалось засватать какую-нибудь девушку. Если родители девушки согласны были выдать ее замуж, то
они принимали принесенные сватами или родителями жениха хлеб и водку. В ст. Прохладной еще в конце XIX в. во время сватовства, после того, как жених и невеста давали согласие на брак, и после общей молитвы мать невесты ломала (но не резала) на куски хлеб, принесенный «старостами», и раздавала его родственникам. Очевидно, что вместе с молитвой этот ритуал должен был скрепить
договор о браке 24.В ст. Екатериноградской в нач. XX в. во время сговора, после того как сводили жениха и невесту, их родственники начинали класть руку. Вначале родственники невесты, обернув правые руки в платки, фартуки и полы одежды, клали их на хлеб, принесенный отцом жениха, потом клали руки родственники жениха и сверху — его отец, который говорил, что после этого не должно быть никаких
отступлении от заключенных условии . " Эти обычаи и в ст. Прохладной, и в ст. Екатериноградской просуществовали только до начала XX в. Впоследствии их заменил другой обряд, который одинаково исполнялся и в ст. Прохладной, и в ст. Екатериноградской, и во всех остальных станицах на территории Кабардино-Балкарии. Во время сватовства, после того, как жених и невеста давали согласие на брак, кто-нибудь из присутствующих, чаще всего невеста, разрезал принесенный сватами ' хлеб. обычно на 4 части, и давал их родителям жениха и невесты. С того момента, как девушка разрезала хлеб, она во всех станицах считалась просватанной ')6. Этот обычай сохранился у казаков до настоящего времени. Известен он и за пределами Кабардино-Балкарии, в частности, на Кубани 24. Во всех трех обрядах, скреплявших договор о браке, важная роль отводилась хлебу. Очевидно, в основе их лежало представление о том, что совместная трапеза объединяла людей, создавала тесные, даже родственные,связи между ними.