Часть 2. Человек – добро или зло. Представление о сочетании доброго и злого в исламской доктрине и вопрос о преодолении злого.
В каждом человеке уживается доброе и злое начало. Однако в природе существует основное зло – это зло нравственное: оно состоит в нарушении деятелем ранга ценностей, а именно в себялюбии (эгоизме). По мнению Н.О. Лосского, правильное соотношение ценностей требует большей любви к Богу, чем к себе. Существенная черта ложного пути поведения есть отпадение от Бога в той или иной степени, а вместе с тем обособление от всех божьих существ. «Разрывы, распады, нарушения целостности мира, возникающие в следствие отпадения от Бога, приводят к различным видам производного зла. Прежде всего, эгоистическое обособление существа ведет к обеднению его жизни: какие бы поступки не совершал деятель, если они руководствуются эгоистическими мотивами, хотя бы отчасти, основная цель именно совершенная полнота бытия, оказывается не достигнутой, и поэтому поступок не доставляет полного удовлетворения».[5] Вся жизнь этого существа, его стремления, достижения, наслаждения оказываются двойственными по природе: все, что его привлекает в то же время и отталкивает его от себя; всякое достигнутое наслаждение таит в себе горечь разочарования и абсолютное утомление, пресыщение и жажду перемены. Существо, отпавшее от Бога обнаруживает в себе душевные несовершенства, и как вследствие этого душевные страдания, а также телесные несовершенства и телесные страдания.
Исламская доктрина провозглашает: «В любом добре есть капелька зла, любое зло есть капелька добра». Действительно милосердие человека – это своего рода добро, однако английский философ XIX в. Т. Флауэр утверждал: «Безразборчивая раздача милостыни нищим и бедным является источником огромного зла». В филантропии усматривается двойственность, неискренность, она может рассматриваться как один из источников разложения общества. «С объективной точки зрения социальные явления в любом обществе, в котором есть различные силы, преследующие свои частные обособленные интересы и осуществляющие их посредством борьбы за социальное и политическое доминирование, - характеризуются внутренней разнонаправленностью».[6]
Благотворительность может заключаться в камуфляже партикулярных интересов организаторов этой акции. Однако, благотворительность сама по себе, например, оказание помощи больным, неимущим или поддержка молодых дарований, и камуфляж партикулярных интересов – явления по природе своей различные. Необходимо выяснить, в чем заключается социальный смысл блатворительности. Организация благотворительных мероприятий стоит бòльших денег, чем сама помощь страждущим. Эти мероприятия обставляются с такой помпезностью, что привлекают больше формой, нежели содержанием. Мандевиль однажды сказал: «Гордость и тщеславие построили больше больниц, чем все добродетели вместе взятые». Такая добродетель отождествляется с тщеславием, желанием заслужить похвалу современников и остаться в памяти потомков. К этому присоединяются и прагматические мотивы: суммы, потраченные на благотворительность не облагаются налогом. Таким образом, добро в человеке, выражающееся в его благотворительной деятельности граничит с тщеславием, с желанием окружить себя ореолом славы. С точки зрения гуманистической этики, зло – это все, что направлено против жизни. Как я уже сказал выше, добро отождествляется с жизнью, зло – со смертью. Выбор между жизнью и смертью – фундаментальная этическая альтернатива. По мнению Фрейда, это альтернатива между продуктивностью и деструктивностью, способностью и неспособностью, добродетелью и пороком. В чем же заключается сущность разрушительной тенденции человека? Для этого нам необходимо провести различие между двумя понятиями ненависти: рациональной («реактивной») и иррациональной («обусловленной характером»). Рациональная ненависть представляет собой реакцию личности на угрозу ее собственной свободе и свободе другого человека, угрозу жизни или идеям. Предпосылка этой ненависти – уважение к жизни. Рациональная ненависть выполняет одну биологическую функцию, она представляет из себя как бы эквивалент действий, служащих сохранению жизни, ее защите; она возникает как реакция на грозящие гибелью факторы и исчезает с исчезновением угрозы. Эта разновидность ненависти не противоположна, а сопутствует стремлению к жизни.
Качественно отличается от предыдущей, ненависть, обусловленная характером. Данный вид ненависти является чертой характера, постоянной готовностью ненавидеть, одержимой человеком до поры до времени. Эта ненависть является ответной реакцией на внешний раздражитель. Иррациональная ненависть похожа на рациональную только тем, что способна возникать в ответ на явную угрозу, однако, зачастую, она возникает беспричинно, используя любой повод, чтобы излиться. Возможно, ненавидящий человек испытывает чувство облегчения, когда он находит выход своей ненависти, - он счастлив. На его лице можно заметить выражение удовольствия от удовлетворения своего чувства ненависти. Таким образом, ненависть отождествляется в нашем сознании со злом, но в некоторых случаях является благом. Вот в чем проявляется двойственность исламской доктрины о преодолении зла – прежде всего в том, что преодолеть можно зло, находящееся в тебе и только то зло, которое является действительным злом, а не скрывающееся под любой из масок.
Продолжая эту тему можно сказать, что на взгляд обывателя, добро и насилие – категории взаимоисключающие, но в реальной жизни они тесно связаны между собой. Милосердие должно принимать во внимание не только благо другого, но и его мнение о собственном благе, желание принять помощь и благодеяние. Эта вопрос имеет и другой контекст: допустимо ли благодеяние вопреки воле того, на кого оно направлено – иными словами, позволительно ли насилие во имя добра, «альтруистическое» насилие или насильное благодеяние? Для того, чтобы это понять следует соотнести взгляды Платона с представлениями о семейном воспитании. Платону кажется, что родители не всегда считаются с мнением детей и в их отношении исходят из своих собственных представлений, что «детям лучше». Воспитание – это неоднородный процесс. Убеждение сочетается в нем с уговариванием, уловками, принуждением, угрозой наказания и самим наказанием. Однако, что бы не навязывали родители детям, принуждение всегда связано с подавлением личности, с торможением ее активности, и этот результат должен непременно приниматься в расчет при выяснении принесенного блага.
Вопрос о характере человеческой доброты также неоднозначен. Если существует дистанция (личностная или социальная) между людьми, которые связывают свои отношения благодеянием, то это не может быть преодолением простого равенства. Незадолго до приезда А. Швейцера во французскую религиозную миссию в Ламбарене, один из миссионеров в знак протеста против установившейся практики отношений между колонизаторами и африканцами демонстративно покинул миссию и поселился вместе с туземцами. Таким образом, миссионер не только порывал с колонизаторами, но и как будто делал скромный шаг на пути утверждения между белыми и черными. Но на этого миссионера обрушились не только физические лишения, связанные с убогим образом жизни в африканской деревне, но и тяжелейшие нравственные испытания. Африканцы не понимали миссионера, пожелавшего идти с ними в ногу, они не приняли его в качестве белого брата. Сознание африканцев было устроено таким образом, что они воспринимали белого как господина. Известно, что нарушение этой заповеди каралось неукоснительно и жестоко, и вдруг сам белый приходит жить к ним в деревню, и таким образом покушается на профессиональный порядок. Позднее А. Швейцер пытался организовать больницу для африканцев, эта идея также натолкнулась на стену непонимания со стороны черного населения. Швейцеру все-таки удалось договориться с африканцами. Интересен тот факт, что Швейцер допускал возможность господства европейцев над примитивными народами – но только при условии, что это господство осуществляется не с корыстной и тщеславной целью, а для их благосостояния.
Заключение.
В заключение мне бы хотелось добавить, что тема «добра и насилия» имеет еще один аспект – это мера допустимого или приемлемого благодеяния. Хотя во все времена благодеяния рассматривались как выражение душевной щедрости человека, вопрос об этом возникал в философско-этическом размышлении. Существуют ситуации, в которых творение добра прорывает какие-либо привычные рамки. В радикальном самопожертвовании помощь – для того, кто ее оказывает, носит окончательный характер, она заключается в жертвовании своим состоянием, своими жизненными органами и жизнью. В том случае, если жертва исключительна, не принято спрашивать того, кому она предназначена, согласен ли он эту жертву принять. Радикальное самопожертвование нередко совершается в обстоятельствах, когда ни вопросы ни обсуждения не уместны. Но когда они уместны, их не стоит игнорировать.
Мохандус Ганди верил, что когда-нибудь зло будет искоренено из человеческой природы. Но, на мой взгляд, это утопия. Зло и добро, и это утверждают исламская и христианские доктрины существует вместе с человеком. В зависимости от характера человека в его деяниях преобладает злое или доброе начало. Евангелие говорит: «Не противься злому». Однако, «… когда творится зло, оно чаще всего творится через человека, и это конечно манифестация сил зла, явление Сатаны в это мире».[7]
Список используемой литературы.
1. Апресян Р.Г. Критика филантропии. // Человек, 1994. - № 3.
2. Кочетков Г. Прощать ли врага? // Наука и религия, 1992. - № 2.
3. Лоренц К. Агрессия (так называемое Зло). // Вопросы философии, 1992. - № 3.
4. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. – М.,1991.
5. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия: от истоков до наших дней. – Спб.,1995. – Том 2.
6. Фромм Э. Психоанализ и этика. – М.,1994.
[1] Реале Дж., Антисери Д. Западная философия: от истоков до наших дней. – Спб., 1995. – Том 2. – с. 140.
[2] Реале Дж., Антисери Д. Западная философия: от истоков до наших дней. – Спб., 1995. – Том 2. – с. 298.
[3] Фромм Э. Психоанализ и этика. – М., 1994. – с. 193.
[4] Лоренц К. Агрессия (так называемое Зло). // Вопросы философии, 1992. - № 3. – с. 6.
[5] Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. – М., 1991. – с. 63.
[6] Апресян Р.Г. Критика филантропии. // Человек, 1994. – № 3. – с. 23.
[7] Кочетков Г. Прощать ли врага? // Наука и религия, 1992. - № 2. – с. 9.