Хотя семейная группа мала, а связи между родителями и детьми тесные, отношения между мужем и женой натянуты и холодны. Отец и мать кажутся ребенку двумя совершенно различными людьми, борющимися за него. Кровные связи его родителей сильнее, чем их отношения друг с другом, и существует больше факторов разъединяющих, чем объединяющих их. Короткое знакомство с некоторыми из семей в Пере5 покажет преобладающую эмоциональную тональность супружеских отношений.
Возьмем, например, семью Ндросаля. Ндросаль — кудрявый, миловидный бездельник, скорый на похвальбу и медлительный в действиях. Его первая жена принесла ему двух мальчиков и умерла. Супруг его сестры усыновил старшего, младший остался с ним на попечении его второй жены — высокой, худощавой женщины из отдаленной деревни. Новая жена сразу же родила ему девочку. Девочка оказалась очень болезненной. Месяц за месяцем она страдала и плакала в своей подвесной колыбельке, которую отец оборудовал для нее. Если ребенок так болен, то его нельзя взять с собой из дому, что бы ни случилось, нельзя его и оставить ни на минуту. Поэтому мать в течение долгих месяцев не выходила из дома, бледнела и таяла. Пища не была слишком изобильной. Ндросаль был очень привязан к своей старшей сестре — женщине определенного и решительного характера, средних лет, деловой, всегда занятой и всегда нуждавшейся в помощи брата. Когда девочка у брата заболела, она взяла к себе второго сына Ндросаля, и так оба малыша Ндросаля оказались в ее доме. Он любил таскать их па спине, любил валяться и возиться с ними, брать их с собою на рыбную ловлю и проводил большую часть времени в доме сестры, расположенном рядом с его собственным. А когда у пего был хороший улов, большая часть рыбы попадала в горшок его сестры. У жены Ндросаля не было близких родственников в деревне, но однажды младшая сестра ее мужа принесла ей пойманных крабов. Ловля крабов — женское дело, поэтому в доме не ели крабьего мяса уже в течение долгих месяцев. Она быстро приготовила их, не обращая внимания на то, что одна из их разновидностей была табу для всех членов семьи мужа. Супруг вернулся домой поздно, с пустыми руками и потребовал еды. Жена подала ему крабов и в ответ на его вопрос, нет ли среди них запрещенного вида, обманула его. В вареном виде крабы не отличались друг от друга. Ндросаль начал ужинать, ворча, что жена не проявляет должного внимания к его табу. Почти тотчас же ребенок стал кричать. Младшая сестра со своим мужем в это время проживали на задней половине его дома. Жена подошла к колыбельке и занялась ребенком, но он продолжал кричать. Ндросаль строго посмотрел на жену: “Дай ей грудь”.— “Я уже хорошо накормила ее. Она не голодна, она больна”,— ответила та. “Накорми ее, разве ты не слышала, что я сказал, ты, негодница! Ты лгунья и дура, не заботящаяся ни о табу своего мужа, ни о своей дочери!” Поднявшись от стола, он излил поток проклятий на нее. Но она застыла над своим ребенком, мрачная, в слезах, но убежденная, что девочка не голодна. Тогда разъяренный супруг схватил бутыль с негашеной известью и швырнул горсть известкового порошка прямо ей в глаза. Известь, смешавшись со слезами, дала реакцию и сильно обожгла ей глаза. Ослепленная, спотыкаясь, она выбралась из дома, завывая. Одна из толпы женщин, собравшихся на крики, увела ее к себе в дом, забрав и ребенка. Ндросаль ушел опять в дом к своей сестре, а когда его младший сын улегся вместе с ним и спросил, почему плакала его мачеха, отец ответил угрюмо, что она плохая женщина и не хочет кормить его маленькую сестру. <...>
Для того чтобы понять все эти раздоры, необходимо взглянуть на предысторию браков, начиная с обручения, и проследить путь девушки манус от помолвки до материнства.
Нгален восемнадцать лет, вот уже семь лет она помолвлена с Манои, имени которого она даже произнести не смеет. Она видела его однажды, будучи очень маленьким ребенком, когда ее мать взяла с собой детей в Пере, и помнит, что у него смешной нос, а один глаз косит, что он носит старый, грязный лаплап6. Но она старается не думать о таких вещах, мать сказала ей, что думать о собственном муже как о знакомом ей человеке стыдно. Она может нырять за раковинами лаилаи, из которых сделают крылообразные украшения на спину. Ей приходится целый день склоняться над рамой для изготовления бус, готовя подарок для сестры своего мужа. Она может думать о тысячах собачьих зубов, ярдах раковинных денег, которые были уплачены за празднество ее помолвки, или кормить свиней, которыми возместили все эти расходы. Но о муже она думать не смеет. Ей запрещено бывать в Пере, родной деревне ее матери, за редким исключением, связанным с каким-нибудь важным событием, например смертью близкого родственника. В этом случае она должна быть крайне осторожной, завернуться в тканевую накидку, так чтобы при встрече ее не могли увидеть отец или братья жениха. Если каноэ из Пере встречается в море с каноэ ее отца, то ей следует спрятаться под навесом или сжаться в комок. Когда она бывала очень весела, то подчас забывала, что ей не следует произносить некоторые слова, включающие в себя слоги, которые напоминают имена родственников ее будущего супруга. Гнев ее родственников заставлял ее стыдливо умолкать. Однажды духи во время общения с ними напомнили ей, насколько беззаботной она была, не укрывшись подобающим образом перед отдаленным кузеном своего будущего мужа, мальчиком, товарищем ее игр с детства. Но это было несколько лет назад. Сейчас же, уже два или три года подряд, она очень осторожна. Ее деревня полна мальчиков, которые вернулись, поработав на белых людей, и кто знает, какой вредоносной магической силой они располагают. Один привез с собой странную бутыль, которую он носит в своем мешке для бетеля. Он говорит, что это только лекарство от стригущего лишая, но все знают, что это — приворотное зелье. Ее народ не делает таких колдовских вещей, принуждающих девушку забыть о помолвке и впасть в грех. Но люди с большого острова обладают колдовскими средствами. Они могут заговорить листья табака, нашептать на орехи для бетеля 7 или же заколдовать похищенную свинью.
Они продают эти злые чары юношам ее племени, юношам, которые сидят по ночам в общественной хижине деревни, смеются, бьют в барабаны и строят дурные планы. Много лет тому назад такие молодые люди шли в военный поход, добывали себе девушку из чужой деревни и обладали ею в свое удовольствие. Но с самого раннего детства Нгален в той деревне, где она живет, проститутки вывелись. Вот почему сейчас юноши очень опасны.
Когда она выходит из дому, она следит за тем, чтобы ветер со стороны этих молодых людей не дул на нее. Есть чары, которые можно наслать на человека с ветром.
Есть несколько мальчиков в деревне, с которыми она дружна: ее братья, ее отдаленные родственники, младшие кузены ее жениха. Для последних она “мать”, и ей нужно следить лишь за тем, чтобы не есть в их присутствии.
Целыми днями она делает бусы для сестер и матери жениха. После свадьбы она тоже получит от них бусы и отдаст их своим братьям. В доме ее мужа она будет много работать и чувствовать себя в безопасности. Ее научат понимать сложные финансовые сделки. Она сможет стряпать большие квадратные блины для праздничных пиршеств и вырезать из мякоти кокосового ореха лилии, украшающие праздничные блюда. Ей предстоит стать матерью детей ее супруга. Став матерью, она потеряет свою привлекательность, желанность, ибо манус считают рождение ребенка, а не потерю девственности пограничной чертой, отделяющей юность от зрелости. Десять раз Плеяды пересекут небо, и она состарится.
Она уже знает, каким будет ее свадебный наряд, ибо дважды ее уже наряжали в тяжелый передник из раковинных денег и обвешивали ее руки и ноги собачьими зубами. Но завтра ее настоящая свадьба с мужчиной, имя которого она не смеет произ. нести и о косых глазах которого грешно думать. Она будет жить в чужой деревне. Правда, это деревня, где живут родственник и ее матери, но некоторые из них, так как они ближе по крови ее супругу, окажутся табу для нее. Всю свою жизнь она не посмеет назвать их по имени. Они с мужем должны будут жить в дом в его дяди по отцу. Он станет ее тестем. Она должна говорить о нем всегда во множественном числе “они” и никогда не смеет назвать его “он”. Когда он будет входить в дом, ей нужно будет прятаться за занавеской и не говорить громко, чтобы он не услышал ее голос. Она никогда не посмеет взглянуть ему в лицо, до тех пор пока он, состарившись, лысый, с трясущимися руками, не решит снять табу, готовя большой пир в ее честь.
Все мужчины в той деревне будут судачить о ней. С тяжелым сердцем она ощупывает свои длинные, висящие груди, груди старой женщины. К счастью, тяжелые повязки из собачьих зубов приподнимают их, придают им подобие грудей юной девушки.
Будет ли ее супруг ненавидеть ее за эти груди? Она слышала разговоры мужчин из своей деревни, и она знает, как они ценят л женщинах девичий облик. Будет ли она достаточно проворной, чтобы угодить сестрам мужа, крепки ли у нее руки для того, чтобы сплести прочную тростниковую крышу, сможет ли она делать красивые бусы, хорошо готовить?
Она думает обо всем этом, сидя согнувшись под навесом каноэ, завернутая в скрывающее ее одеяло. Ее родственники плывут с нею в Пере. Вокруг нее все оживленно болтают о собачьих зубах и раковинных деньгах, свиньях и масле, неоплаченных долгах, возможных кредиторах, будущих торговых сделках. Ее отец вполне доволен выкупом за нее. За нее будет заплачено десять тысяч собачьих зубов, которыми он сможет хорошо распорядиться, заплатив за жену для сына своего брата. Тому ужа пятнадцать, а он еще не обручен. Разговор переходит па финансовое положение его племянника, будущего жениха.