Но в том-то и дело, что действие «Вишневого сада» происходит на Украине, чего не хотел увидеть Бунин и что не всегда отмечается в современных литературоведческих исследованиях. Отсюда, в частности, и звук сорвавшейся в шахте бадьи, и упоминания о Харькове, куда постоянно по делам ездит Лопахин.
О. Л. Книппер-Чехова вспоминала, что Чехову не понравились декорации спектакля «Вишневый сад» в Московском Художественном театре: «...во втором акте он хотел видеть более южную природу, ему не нравился унылый север, в обстановке которого казался страшным звук сорвавшейся бадьи в шахте». И действительно, откуда на севере шахты?
Наконец, особо пристальное внимание должно вызывать в этой связи самое название пьесы, которое, как известно, становится символом красоты, счастья.
В русском фольклоре определение «вишневый» встречается не очень часто. Обычно оно имеет «идеальный, качественно-оценочный смысл, оно из того же ряда, что и эпитеты золотой, серебряный, жемчужный». Но образ вишневого сада в русских песнях вообще не упоминается. Он обычен в фольклоре украинском, который Чехов хорошо знал. Там нередко слова «вишневый сад» (или «вишневі сади») «начинают первую строку песни и по своей функции близки к заглавию литературного произведения».
В данном случае на память сразу же приходят стихи Г. Г. Шевченко «Садок вишневий коло хати...» Возможно, У Чехова и не было сознательного использования именно этих строк великого украинского поэта. Но существует память искусства — то, что вошло уже в культурную традицию. И в этом смысле вполне правомерно говорить об определенной ориентации Чехова при создании «Вишневого сада» и на украинские впечатления, и на его память об украинском фольклоре и украинской литературе.
Украинская литература всегда живо интересовала Чехова. Он знал произведения многих представителей украинской культуры. Так, еще в детстве Чехов познакомился с пьесой И. П. Котляревского «Москаль-чарівник». Но особенно ценил он творчество великого сына украинского народа Тараса Шевченко.
Порою проявление интереса Чехова к Шевченко связывают с пребыванием русского писателя у Линтваревых. Это не совсем верно. Еще в 1887 г. И. А. Белоусов, тогда начинающий поэт, прислал Чехову книжечку «Из Кобзаря Шевченко (Украинские мотивы)», изданную в Москве. Чехов ответил ему 3 августа 1887 г.: «Самый выбор Шевченко свидетельствует о Вашей поэтичности, а перевод исполнен с должной добросовестностью».
Это очень важное письмо. Из него следует, во-первых, что Чехов хорошо знал стихи Шевченко и высоко ценил их: по его убеждению, сам по себе выбор произведений великого Кобзаря для перевода уже давал представление о вкусе переводчика, о его поэтичности. Во-вторых, из письма можно сделать вывод, что Чехов достаточно хорошо знал украинский язык, ибо имел возможность судить о добросовестности перевода.
Нельзя, конечно, исключить и воздействия на Чехова разговоров с Линтваревыми, особенно с Натальей Михайловной, которая буквально боготворила великого украинского поэта. Не случайно именно ей написал Чехов 21 сентября 1894 г.: «Был я в Львове (Лемберге), галицийской столице, и купил здесь два тома Шевченки».
Украинская общественность знала о постоянном интересе русского писателя к украинской культуре, В 1898 г. вышла в свет книга О.Е.Судовщиковой-Косач (под псевдонимом Грицько Григоренко) «Наші люди на селі. В самом начале следующего года начинающая писательница послала свою книгу Чехову: «Зная, что Вы хорошо владеете тем языком, на котором написана моя книга.., решаюсь послать Вам ее. Не откажите высказать о ней, если это Вас не затруднит, откровенно Ваше мнение».
Неизвестно, на чем основывалось убеждение О.Е.Судовщиковой-Косач, что Чехов хорошо владеет украинским языком. Неизвестно также, ответил ли ей Чехов; но книгу ее он прочел.
Еще при жизни Чехова начались переводы его произведений на украинский язык. Особенно много сделал для популяризации творчества А. П. Чехова И. Я. Франко. Он высоко ценил творчество Чехова и даже посвятил ему отдельную статью, которая, к сожалению, до сих пор не найдена. О статье мы знаем только из письма М. Горького Чехову (конец апреля 1899 г.): «...еще о Вас написал Франко, галициец, в своей газете — говорят, удивительно задушевно написано. Мне пришлют газету — хотите — перешлю Вам».
Под непосредственным воздействием Франко очень влиятельный в ту пору львовский журнал «Літературно - науковий Вісник» систематически печатал переводы великого русского писателя. Некоторые из этих переводов были посланы Чехову известным писателем и ученым А. Е. Крымским в ноябре 1901 г. Крымский сообщал, что делает это по просьбе редакции журнала. 21 ноября 1901 г. Чехов в письме сердечно поблагодарил Крымского за присланные издания и добавил: «Насколько я понимаю, переводы сделаны... очень хорошо». Сами журналы переслал в Таганрог (известно, что он всю жизнь заботился о пополнении таганрогской библиотеки). Интересен и следующий факт: обращение украинских писателей к жанру короткого рассказа (И. Франко, М. Коцюбинский, В. Стефаник, Л. Мартович, М. Черемшина и др.). Эти жанровые поиски объяснялись многими причинами. Здесь можно говорить о быстро меняющейся действительности, которая требовала от писателя и быстроты художественного отклика. Но, очевидно, можно говорить и о творческом опыте А. П. Чехова, мимо которого, конечно, не могли пройти украинские демократические писатели.
Особенно показательна в этом отношении творческая близость М. М. Коцюбинского и А. П. Чехова. Исследователи давно уже обратили внимание на типологическое сходство рассказов Чехова «Крыжовник» и Коцюбинского «В до-роз!» (1907). И Чимша-Гималайский («Крыжовник»), и Мария вместе со своим мужем («В дороге») превратились в жалких и ничтожных обывателей, думающих только об удовлетворении самых примитивных потребностей. Напротив, положительные герои Чехова и Коцюбинского никогда не заботились о личном благополучии. Собственно, это была уже устоявшаяся традиция и русской, и украинской демократических литератур.
Наиболее «чеховским» является у Коцюбинского рассказ «Сон», где особенно отчетливо звучит протест против обывательщины, принижающей и уродующей человека. В научной литературе также отмечалась прямая близость к чеховским настроениям и темам рассказа Коцюбинского «Лялечка» (1901), героиня которого, Раиса Левицкая, глубоко несчастна, ибо потеряла высокую цель в жизни. Можно также наметить определенную творческую перекличку двух писателей и в разработке детской темы.
Когда речь идет о творческом восприятии чеховских традиций украинской прозой, никак нельзя обойти молчанием В. Стефаника. Еще в гимназии Стефаник с увлечением читал произведения Чехова. С Чеховым его роднят жанровые поиски, стремление передать в небольшой эпической форме большое содержание, «скрытый психологизм», расчет на «домысливание» читателей, внешняя авторская объективность, умелое использование деталей и т. д. Для того, чтобы показать их творческую близость, можно сопоставить чеховский рассказ «Горе» и «Катрусю» Стефаника.
После Великой Октябрьской социалистической революции появляются новые переводы произведений А. П. Чехова на украинский язык. Особенно важное значение имел трехтомник «Вибрані твори» (1930). Во втором томе была опубликована статья «Чехов по українському», написанная выдающимся поэтом Максимом Рыльским. М. Рыльский был также редактором издания избранных произведений Чехова на украинском языке, которое вышло в годы Отечественной войны (Киев, 1944). В предисловии он писал: «Пусть эта книжечка, изданная в дни священных боев за Отечество, будет почтительным знаком нашей памяти, скромным венком на могилу... гениального художника слова и верного сына братского народа».
Еще одна статья М. Рыльского была написана к 100-летию со дня рождения А. П. Чехова. В ней М. Рыльский писал о любви к Чехову его современников, о связях с его творчеством всей новейшей украинской литературы.
А. П. Чехов внимательно и заинтересованно следил за развитием украинского театра. Из театральных деятелей Украины ближе всего он знал замечательную актрису М. К. Заньковецкую, которая оставила о встречах с писателем очень теплые воспоминания. Они сравнительно недавно были перепечатаны в «Литературном наследстве». Очень интересный материал (который можно использовать на заседании литературного кружка или на литературном вечере) учитель найдет во вступительной заметке к этим воспоминаниям А. М. Борщаговского. Там собраны сведения как о самой актрисе, так и о ее встречах с Чеховым. Мы узнаем о дружбе двух замечательных представителей братских культур, о высокой оценке Чеховым самобытного искусства Заньковецкой.
А. П. Чехов не мог не знать о мучительно трудном пути Марии Константиновны на сцену: «Ведь ей пришлось преодолеть много препятствий... Все было — и мольбы родных, и отречение отца от дочери, и каверзы мужа, который ее не любил, и колючие шпильки и едкие насмешки посредственностей — коллег по труппе... И все это было преодолено во имя высокого идеала — служения родному искусству, народу, родине». Вполне справедливо предположение, что ее судьба дала Чехову некоторый материал для образа Нины Заречной из «Чайки».
Положение украинского театра в те годы было очень трудным. После долгой борьбы все же удалось отстоять его существование, но с очень большими ограничениями. Было запрещено играть по-украински классические пьесы, а также пьесы из жизни интеллигенции. Но даже и в этих тяжелых условиях передовые украинские драматурги и деятели театра создали ряд выдающихся спектаклей, проникнутых социальным протестом и демократическими идеалами.
Большим событием были гастроли украинского театра в Петербурге и Москве. Во время таких гастролей (в октябре 1887 г.) и увидел впервые А. П. Чехов Марию Заньковецкую. В письме к брату Александру он написал: «Заньковецкая — страшная сила».