- «“внимательно, аналитически” Олеша подходит к описанию вещей» На пояснице его я увидел родинку, особенную, наследственную дворянскую родинку, – ту самую, полную крови, просвечивающую нежную штучку, отстающую от тела на стебельке[34].
- «нет, кажется, другого романа, где люди бы так много двигались» Двадцать колоколов раздирали его. Как ямщик, он откидывался, нагибал голову, может быть, гикал. Он вился в серединной точке, в центре мрачной паутины веревок, то замирал, повисая на распростертых руках, то бросался в угол, перекашивая весь чертеж паутины, – таинственный музыкант, неразличимый, черный, может быть, безобразный, как Квазимодо[35].
- «предметы меняются, их цвет и форма непостоянны, они разные при разном свете и иногда становятся неузнаваемыми » (это влияние авангардных течений в живописи, а именно Лучизма Ларионова) Комната где-то когда-то будет ярко освещена солнцем, будет синий таз стоять у окна, в тазу будет плясать окно, и Валя будет мыться над тазом, сверкая, как сазан, плескаться, перебирать клавиатуру воды…[36]
- «чисто живописное разложение цвета» Голубой и розовый мир комнаты ходит кругом в перламутровом объективе пуговицы[37].
- «стремление пристально рассмотреть вещь под непривычным углом зрения» Пенсне переезжае как велосипед[38].
- «стремление автора добраться до схемы, до “чертежа” вещи».
Пробовались новые способы описания вещей, новые формы литературного мышления. Этот поиск свойственен не только Олеше, а всем писателям этой эпохи. Некоторые находки у них совпадают, так, например, похожи описания зеркал у Грина и у Олеши. Авангард так или иначе повлиял на всех представителей искусства.
В 20-м столетии произошел небывалый взлет развития науки и промышленности. ХХ век – век создания автомобилей, самолетов, спутников, ракет, компьютеров…Машины окружают человека. Олеша видел это взлет своими глазами, чувствовал своим телом и понимал своим умом. Могу сказать, что великая техника возникла на моих глазах...Были окна, за которыми не чернели провода, не горели электрические фонари, окна, совсем не похожие на те, в какие мы смотрели теперь: за ними была видна булыжная мостовая, проезжал извозчик, шел чиновник в фуражке и со сложенным зонтиком под мышкой, силуэтами вырисовывались крыши на фоне заката, и если что-либо представлялось глазу нового, невиданного, то это была водосточная труба, сделанная их цинка[39]. Интересно звучат слова Олеши о первых электрических лампочках: это были не такого типа лампы, какие мы видим теперь – разом зажигающиеся в наивысшей силе света, а медленно, постепенно достигающие той силы свечения, которая была им положена[40]. И толпы соседей со всех ближайших домов приходили посмотреть на одиноко висящую, привычную нам лампочку Ильича, как на диво-дивное.
Естественно, что литература не могла обойти стороной достижения научно-технического прогресса. Наоборот, она взяла их на вооружение. У воображения появилось новое пространство для освоения. Уэллс первый обратил художественное внимание на машину в своем романе «Борьба миров». На машину и ее значение в жизни человека – на машину как на явление философское, историческое, нравственное[41].
В романе «Зависть» перед нами предстают два образа машины: первый – это машина-робот, произведенная человеком, второй – это человек, стремящийся превратиться в машину. Воплощением последнего является образ Володи Макарова и, отчасти, Андрея Бабичева. Это люди нового века, люди действия. Не зря в романе так много описаний движений человека, движений в чистом виде. О желании Володи стать машиной мы узнаем из его письма Бабичеву, письмо как осознанный продукт размышлений человека. Володя мог бы обронить эту идею в разговоре, но Олеша сознательно сажает Володю за письменный жанр. Я хочу быть машиной...чтоб быть равнодушным, понимаешь ли, ко всему, что не работа! [42] Зависть взяла к машине – вот оно что! Чем я хуже ее?...Хочу и я быть таким…чтоб ни цифирки лишней[43].
Результат механизации Володи Макарова мы можем увидеть в описании героя: у Володи целая сверкающая машинка зубов[44], он как машина преодолевает законы физики, он взлетал вместе с мячом, завертевшись, точь-в-точь навинчиваясь на него: он обхватывал мяч всем телом — коленями, животом и подбородком, набрасывая свой вес на скорость мяча, как набрасывают тряпки, чтобы потушить вспышку[45]. Но также следует отметить, что автором всех этих описаний является Николай Кавалеров. Андрей Бабичев тоже машина, также использовано большое количество глаголов для его описания, но, когда Бабичев решает приютить у себя на время Кавалерова, мы слышим голос Олеши: Машина остановилась[46].
Офелия – это машина, созданная советским чародеем Иваном Бабичевым. Изобретатель с детства, он мечтал о совершенной машине, которая может все, и создал ее у себя в воображении. Мы не видим как такового описания этого чуда техники. И то, присевшее на балку, блеснув при повороте, повернулось, застучало, топчась, как стучит птица, и стало исчезать в темном провале между скрещений[47]. А также: Страшная железная вещь медленно двигалась по траве по направлению к нему. Из того, что можно было назвать головой вещи, тихонько выдвигалась сверкающая игла[48].
Но вспомним, первое “описание” Офелии мы слышим из уст уже нетрезвого Ивана, повествующего «Сказку о встрече двух братьев». А второе – является Кавалерову во сне во время болезни.
Иван хотел опозорить идола нового века – машину. Опозорить, наделив ее пошлейшими человеческими чувствами! Но он ошибся. В новом веке есть место чувствам.
Одно из достояний авангарда – «урбанизм (франц. urbanisme, от лат. urbanus – городской, urbs – город), направление в градостроительстве 20 в., представители которого утверждали идею о главенствующей и безусловно позитивной роли городов в современной цивилизации»[49]. В искусстве под этим термином следует понимать изображение жизни крупных городов в произведениях. Эта тематика получила свое развитие в XX веке и до сих пор не утратила актуальности. Изображение города не как причина возникновения того или иного состояния героя (как у Достоевского), а как самоцель.
Изображение жизни города как развивающейся формы общества.
В творчестве Олеши мы видим отражение города в зеркале, город как пространство…
Красоты Олеши предстают перед нами в изображении города:
Переулок суставчат. Я тягостным ревматизмом двигаюсь из сустава в сустав.(26)
Юноша, озирающий город. Никому не известный юноша уже пришел, уже близок, уже видит город, который спит, ничего не подозревает. Утренний туман только рассеивается. Город клубится в долине зеленым мерцающим облаком. Том Вирлирли, улыбаясь и прижимая руку к сердцу, смотрит на город, ища знакомых по детским картинкам очертаний.(42)
Огромное облако с очертаниями Южной Америки стояло над городом. Оно блистало, но тень от него была грозной.(46)
Дождь ходит по Цветному бульвару, шастает по цирку, сворачивает на бульвары направо и, достигнув вершины Петровского, внезапно слепнет и теряет уверенность.(47)
Список использованной литературы:
1. Ю.Олеша «Избранное», М., 1974г., изд-во «Художественная литература»
2. Шкловский «Глубокое бурение»
3. М.О.Чудакова «Мастерство Юрия Олеши»
4. А.В.Белинков «Сдача и гибель советского интеллигента»
5. Большая Советская Энциклопедия
6. Краткая Литературная Энциклопедия
7. Н.И.Харджиев «Статьи об авангарде», М., 1997
8. В.К.Шеншин «Традиции Достоевского и советский роман 1920-х: К.Федин, Ю.Олеша, Л.Леонов», Красноярск, 1988
9. К.Кузьминский, Д.Янечек, А.Очеретянский «Забытый авангард», Нью-Йорк, 1995
10. Ю.Олеша «Книга Прощания», вступит статья В.Гудковой, М., 2006, изд-во «Вагриус»
[1] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», “Избранное”, М., 1974г., стр. 346
[2] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 359
[3] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 408
[4] М.Чудакова «Мастерство Юрия Олеши»
[5] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 436
[6] Большая Советская Энциклопедия
[7] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 436
[8] Набросок автобиографии, 1929 ЦГАЛИ
[9] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 545
[10] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 451
[11] Архив писателя
[12] М.Чудакова «Мастерство Юрия Олеши»
[13] Архив писателя
[14] М.Чудакова «Мастерство Юрия Олеши»
[15] Маяковский
[16] Гимн СССР???
[17] М.Чудакова «Мастерство Юрия Олеши»
[18] В.К.Шеншин «Традиции Достоевского и советский роман 1920-х»
[19] М.Чудакова «Мастерство Юрия Олеши»
[20] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 484
[21] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 439
[22] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 442
[23] Ю.Олеша «Ни дня без строчки», стр. 442
[24] Шкловский «Глубокое бурение»