«(…) когда в каком-нибудь, даже совсем дурацком фильме какой-нибудь немецкий генерал, которого играет худой, остроносый литовский артист, говорит другому противному, толстому немецкому генералу, которого играет... другой литовский артист... так вот он говорит: "Вы не знаете этих русских, они не сдадутся...", или: "...он вам все равно ничего не скажет, этот Иван..." И весь этот фильм - дурацкий, и сцена эта - дурацкая, и немцы показаны дураками, и понятно, что было все не так... А мурашки по спине бегут. Мурашки... потому что - приятно, что русские солдаты такие..., что победили».
Удивительно и другое, что тексты, как и моноспектакли можно и легко смотреть (читать) с любого места. Моментально включаешься, прикипаешь. Это всё равно как если читать чужой дневник – интересно и как-то приятно волнует. Истоки этих чувств в постоянном самоопределении. Открывая чужой дневник, всякий невольно начнёт сравнивать, а он, этот другой такой же, как я? А Гришковец всем своим творчеством подтверждает, да, я такой же, как вы, я среди вас. Его образ усреднён, он на грани между собой и читателем (для автора частная деталь вообще не важна[8]). В рассказчике нельзя выявить конкретного человека. Не известно, каков его социальный статус, где он работает и где живёт. Известны только некоторые мысли, а они, в свою очередь, отделённые от реалий жизни конкретного человека, становятся достоянием каждого. «Я вижу в этих пьесах конец 90-х годов. Я вижу современника, который обращается ко мне напрямую. Не через залп "Авроры", не через что-то еще, а именно напрямую... Я читаю это и понимаю, что читаю о себе. И это написано обо мне» - заявляет режиссёр Иосиф Райхельгауз, член антибукеровского жюри[9].
Своеобразен язык монодрамы, поскольку «монолог вообще подразумевает адекватность выражающих средств данному психическому состоянию, и, кроме того, выдвигает как нечто самостоятельное именно расположение речевых единиц»[10]. Язык Гришковца критики часто называют «косноязычием», и в этом есть доля правды. Однако «косноязычие» – это манера рассказчика, одна из главных его характеристик, как героя спектакля, так и героя пьесы, драматургического произведения. «Косноязычие» Гришковца – это «рваная», прерывистая речь, сходная по способу выражения с потоком сознания. Это то, что создаёт так называемый «эффект присутствия», диалога с рассказчиком. Текст как бы двигается и живёт (что действительно так, почти каждый моноспектакль обогащает текст пьесы, расширяет и углубляет его). Это – многочисленные многоточия, тире, повторы, восклицательные знаки, вводные слова, членение фраз на короткие предложения, слова-«паразиты», междометия.
«Тут вот какое дело, ...я себе представлял, что... ну, это устроено одним образом, а оказалось, что оно устроено совершенно иначе. Точнее, не представлял, ...у меня не было об этом никакого представления, ...у меня было, скорее, ощущение... Хотя нет... У меня было больше, чем ощущение, но меньше, чем представление... О том, о чем я сейчас скажу. Короче...».
Впрочем, говорить о том, что автор таким образом передаёт живую разговорную речь, некорректно. «Автор использует элементы разговорной речи, чтобы создать особую, сказовую, манеру повествования своего героя»[11]. «Косноязычием» автор передает усилия, попытки героя выразить то или иное ощущение, чувство. Кроме того, этот своеобразный язык создаёт ощущение того, что происходящее не ловко отрепетировано и сыграно, а происходит именно здесь и сейчас, то есть проживается.
Ещё одна особенность речи рассказчика – насыщенность её глаголами: «Проснетесь часиков ... без пятнадцати два. Первого января Нового Века. Проснетесь такой... медленный. Телефон еще ни разу не позвонил. И вы встаете, идете умываетесь, или не умываетесь... если не хочется. Открываете холодильник, а там... салатик... Да много чего осталось. И салатик, оттого что постоял в холодильнике, стал еще вкуснее, и торт тоже стал вкуснее». Глаголы создают иллюзию действия, действия не на сцене, а в речи, в воображении рассказчика и зрителей, читателей. Получается своеобразный театр воображения, где видно, что рассказчик живёт и с ним что-то происходит.
В целом же заслуга Гришковца-писателя, состоит в том, что он открыл нам среднего, возможно даже маленького человека, который не занят блестящими погонями и убийствами, поиском сокровищ и преступников, как герои современных книг и кинофильмов. Его герой просто живёт свою маленькую жизнь и проблемы, занимающие его действительно близки людям, которые не так уж часто думают о политике, мировой экономике и судьбах мира.
В рассказах Евгения Гришковца можно расслышать эхо Чехова и Шукшина. Он пишет современные истории о смешных и трагических пустяках, из которых состоит жизнь. Водители поездов, которые ездят до узловой станции и обратно, впечатления от старых фильмов, забытый на работе портфель… Любая мелочь под пристальным взглядом писателя приобретает размах почти эпический, заставляет остановиться на бегу и глубоко-глубоко задуматься. Рассказы эти — лучшая терапия для человека, задёрганного будничной гонкой и забывающего смотреться в зеркало. Посмотришь — и кажется, что жизнь не так уж бессмысленна. Её есть за что полюбить.
Заключение
Произведения и постановки Евгения Гришковца трудно назвать новаторскими, поскольку современная проза часто обращена к среднему человеку, а отголоски чувств и эмоций автора можно найти во многих классических произведениях. Новой явилась сама цепочка подачи произведений, когда автор сам приходит и показывает, как себя надо играть и делает это, и режиссирует собственные спектакли и выступает как блестящий актёр и мим.
За истекшее десятилетие его творческой деятельности он успел произвести фурор, вызвать народную любовь, сняться в различных ток-шоу и даже рекламе. Его имя стало брендом, а то к чему он прикасается – безусловно продается. Вышел в «тираж», по меткому выражению современников. А тут уже сложно однозначно говорить хорошо это или плохо, это просто свойство современной популярности, примета времени. Для кого-то Гришковец уже «выдохся», «повторяется», а кого-то по-прежнему трогает за душу. Это обычный литературный процесс, когда современников может быть трудно оценить объективно, а величие видится только на расстоянии, спустя много лет.
Список литературы
1. Литературный энциклопедический словарь терминов и понятий.
2. Евреинов Н.Н. «Введение в монодраму». СПБ, 1909 г.
3. Тимошенко С.А. «Искусство, кино и монтаж фильма». Л., 1926.
4. Пиотровский А. И. «Кинофикация искусств». Л., 1929 г.
5. Гришковец Е.В. Эфир «Эхо Москвы», 28.01. 2001.
6. Гришковец Е.В. гзт «Вечерняя Москва» № 40, 28.02.2001.
7. Болотян И. «Гришковец: автор, феномен, синдром», гзт. «Литературная Россия» № 42, 20.10.2006
8. «Е. Гришковец: Названия у меня нету», гзт. «Московские новости» №14, 17.04.2000.
9. Поспелов П. «Антибукер и Гришковец», гзт. «Известия» от 17.11.1999.
[1] По материалам литературного энциклопедического словаря терминов и понятий.
[2] Евреинов Н.Н. «Введение в монодраму». СПБ, 1909 г.
[3] Тимошенко С.А. «Искусство, кино и монтаж фильма». Л., 1926.
[4] Пиотровский А. И. «Кинофикация искусств». Л., 1929 г.
[5] Гришковец Е.В. Эфир «Эхо Москвы», 28.01. 2001.
[6] Гришковец Е.В. гзт «Вечерняя Москва» № 40, 28.02.2001.
[7] Болотян И. «Гришковец: автор, феномен, синдром», гзт. «Литературная Россия» № 42, 20.10.2006
[8] «Е. Гришковец: Названия у меня нету», гзт. «Московские новости» №14, 17.04.2000.
[9] Поспелов П. «Антибукер и Гришковец», гзт. «Известия» от 17.11.1999.
[10] Болотян И. «Гришковец: автор, феномен, синдром», гзт. «Литературная Россия» № 42, 20.10.2006.
[11] Там же.