Основные принципы своего творчества Бальзак изложил в «Предисловии к «Человеческой комедии» в 1842 г. Это манифест реалистического искусства Франции. В основе его метода лежит научность. Имена естествоиспытателей Кювье, Сент-Илера, Лейбница и Бюффона указывают на истоки его теории. Это утверждение взаимной связи и взаимной обусловленности всех частей живого организма, а у писателя — единство общественного организма при его кажущейся дробности и разобщенности; вместе с тем это утверждение зависимости каждого организма от окружающей среды, а также поиски системы в жизни общества и причинно-следственных связей его развития. Соотнося мир природы с человеческим обществом, Бальзак постоянно помнил о существенных различиях и о большем числе причин и их большей сложности, когда идет речь о мире людей[5]. Именно поэтому писатель утверждал, что человеческое общество необходимо изображать в постоянном изменении, зависящем от «ступеней цивилизации», отстаивая тем самым необходимость социально-временной детерминированности в литературе. Создавая свою историю общества как историю нравов, Бальзак исходил из необходимости описывать «мужчин, женщин и вещи», понимая под «вещами» «материальное воплощение мышления людей». Вещи у Бальзака — это убеждения людей, объективный ход событий, в романном мире — материальные предметы, реалии, характерные для определенного исторического времени. Именно поэтому столь большое место он уделяет описаниям места действия, портретов персонажей, их одежды: все это в совокупности определяет убеждения героя, его социальную функцию, время, его создавшее. Вещи у Бальзака — это та среда, где обитает его герой. Суждения писателя о социальной среде были новым словом в теории и практике литературы его времени. Его реализм аналитичен, автор исследует причины появления и сущность тех или иных типов, созданных социальной средой. Среду социальную Бальзак считал основным «двигателем» страстей и событий в человеческом обществе. Причем каждой среде, показывает писатель в своих романах, присущ свой «подвид» этого «двигателя». Видеть движение истории, раскрывая его в судьбах простых людей, Бальзака учил В. Скотт, воздействие которого ощутимо во всем творчестве французского писателя. Но у Бальзака историзм прошлого сменился историзмом настоящего, присущим реализму. Создавая историю нравов своего времени, Бальзак считал необходимым вслед за В. Скоттом представлять современное общество через изображение личных отношений. В центре его повествования стоят семьи и семейные отношения, но автор показывает, как они подчиняются основным тенденциям времени, как отношения в семьях Растиньяков, де Ресто, Нюсинженов, Тайферов — буржуа и аристократов — строятся на денежных расчетах, как умирающий отец Горио восклицает, что за деньги можно купить все, даже дочерей. Лишь труженики Бьяншон, Деплен и им подобные оказываются способны на проявление искреннего человеческого участия: их не коснулась все разъедающая власть золота. Утверждая, что историком должно быть само французское общество, и отводя себе — автору — роль секретаря, Бальзак вместе с тем заявлял, что роман должен быть «лучшим миром», писатель — равным государственным деятелям, ибо он высказывает определенное мнение о «человеческих делах», дает «философию истории», исходя из «полной преданности принципам». О себе он говорил, что пишет историю своего общества, основываясь на принципах религии и монархии. Будучи последователем своих современников — историков Гизо, Минье, Тьерри, Бальзак вслед за ними не принимал режима Реставрации, уничтоженного Июльской революцией, но, в отличие от них, Бальзак не увидел и в Июльской монархии разрешения противоречий. Стремясь найти социальную устойчивость, он идеализировал законную — легитимную — монархию, надеясь на твердую власть короля. Устойчивость создается, по его мнению, и религией. Но во всей «Человеческой комедии», писал соотечественник Бальзак Андре Вюрмсер, «вы не отыщете дифирамбов монархизму или католицизму».
Философские этюды. «Неведомый шедевр» (1830) посвящен соотношению правды жизни и правды искусства. Особенно важны позиции художников Порбуса (Франсуа Порбус Младший (1570—1620) — фламандский художник, работавший в Париже) и Френхофера — личности, вымышленной автором. Столкновение их позиций раскрывает отношение Бальзака к творчеству. Френхофер утверждает: «Задача искусства не в том, чтобы копировать природу, но чтобы ее выражать. Иначе скульптор исполнил бы свою работу, сняв гипсовую копию с женщины. Нам должно схватывать душу, смысл, движение и жизнь». Сам Френхофер задается невыполнимой и противоречащей подлинному искусству целью: он хочет на полотне с помощью красок создать живую женщину. Ему даже кажется, что она ему улыбается, что она — его Прекрасная Нуазеза — дышит, весь ее облик, физический и духовный, превосходит облик реального человека. Однако это идеальное и идеально выполненное существо видит только сам Френхофер, а его ученики, в том числе и Порбус, в углу картины разглядели «кончик голой ноги, выделявшейся из хаоса красок, тонов, неопределенных оттенков, образующих некую бесформенную туманность — кончик прелестной ноги, живой ноги». Увлеченность, с одной стороны, формой, а с другой — желанием поставить искусство выше действительности и подменить им реальность привела гениального художника к катастрофе. Сам Бальзак, не принимая ни субъективности, ни копирования в искусстве, убежден, что оно должно выражать природу, схватывать ее душу и смысл.
Философскую повесть «Шагреневая кожа» (1831) автор назвал «формулой нашего теперешнего века, нашей жизни, нашего эгоизма», он писал, что все в ней — «миф и символ». Само французское слово le chagrin может быть переведено как «шагрень» (шагреневая кожа), но оно имеет омоним, едва ли неизвестный Бальзаку: le chagrin — «печаль, горе». И это немаловажно: фантастическая, всемогущая шагреневая кожа, дав герою, избавление от бедности, на самом деле явилась причиной еще большего горя. Она уничтожила способность к творческим дерзаниям, желание наслаждаться жизнью, чувство сострадания, объединяющее человека с себе подобными, уничтожила, в конечном счете, духовность того, кто обладает ею. Именно поэтому Бальзак заставил разбогатевшего банкира Тайфера, совершив убийство, одним из первых приветствовать Рафаэля де Валантена словами: «Вы наш. Слова: «Французы равны перед законом» — отныне для него ложь, с которой начинается хартия. Не он будет подчиняться законам, а законы — ему». В этих словах действительно заключена «формула» жизни Франции XIX в. Изображая перерождение Рафаэля де Валантена после получения миллионов, Бальзак, используя условность, допустимую в философском жанре, создает почти фантастическую картину существования человека, ставшего слугой своего богатства, превратившегося в автомат. Сочетание философской фантастики и изображения действительности в формах самой жизни составляет художественную специфику повести. Связывая жизнь своего героя с фантастической шагреневой кожей, Бальзак, например, с медицинской точностью описывает физические страдания Рафаэля, больного туберкулезом. В «Шагреневой коже» Бальзак представляет фантастический случай как квинтэссенцию закономерностей своего времени и обнаруживает с его помощью основной социальный двигатель общества — денежный интерес, разрушающий личность. Этой цели служит и антитеза двух женских образов — Полины, которая была воплощением чувства доброты, бескорыстной любви, и Феодоры, в образе этой героини подчеркнуты присущие обществу бездушие, самолюбование, честолюбие, суетность и мертвящая скука, создаваемые миром денег, которые могут дать все, кроме жизни и любящего человеческого сердца. Одной из важных фигур повести является антиквар, открывающий Рафаэлю «тайну человеческой жизни». По его словам, а в них отражены суждения Бальзака, которые получат непосредственное воплощение в его романах, человеческая жизнь может быть определена глаголами «желать», «мочь» и «знать». «Желать — сжигает нас, — говорит он, — а мочь — разрушает, но знать дает нашему слабому организму возможность вечно пребывать в спокойном состоянии». В состоянии «желать» находятся все молодые честолюбцы, ученые и поэты — Растиньяк, Шардон, Сешар, Валантен; состояния «мочь» достигают лишь те, кто обладает сильной волей и умеет приспосабливаться к обществу, где все продается и все покупается. Лишь один Растиньяк сам становится министром, пэром, женится на наследнице миллионов. Шардону временно удается достичь желаемого с помощью беглого каторжника Вотрена, Рафаэль де Валантен получает губительную, но всемогущую шагреневую кожу, которая действует, как Вотрен: дает возможность приобщиться к благам общества, но за это требует покорности и жизни. В состоянии «знать» находятся те, кто, презирая чужие страдания, сумел приобрести миллионы, — это сам антиквар и ростовщик Гобсек. Они превратились в слуг своих сокровищ, в людей, подобных автоматам: автоматическая повторяемость их мыслей и действий подчеркивается автором. Если же они, как старый барон Нюсинжен, вдруг оказываются одержимы желаниями, не связанными с накоплением денег (увлечение куртизанкой Эстер — роман «Блеск и нищета куртизанок» («Splendeurs et miseres des courtisanes»), то становятся фигурами одновременно зловещими и комическими, ибо выходят из свойственной им социальной роли.