Упоенный простором, светом и свежестью, человек счастлив, он как будто растворяется в природе: в слитном потоке образом неотделимы человеческое дыхание, и влажные клубы тумана, и рябь на воде от ветерка; биению сердца отвечает лесное эхо, звук голоса отлетает, подхваченный шумом листвы. Из нежных и страстных объятий природы герой выйдет в поэму, как будто выкупавшись в живой воде, - обновленным:
“Дружелюбный и кроткий дикарь, кто же он?
Ждет ли он цивилизации, или уже превзошел ее
И теперь господствует на ней?” [Уолт Уитмен, 7, с.28-29].
В “варварском визге” уитменовского героя звучит отнюдь не призыв к первобытной вольнице. “Естественное” состояние у Уитмена противостоит не “цивилизованному”, “общественному” (притом именно его конкретным, современным, то есть буржуазным, проявлениям). Уродливые порядки, лживые законы, как стены тюрьмы, отгородили человека от жизни; предметы и явления доходят до него через вторые-третьи руки, он смотрит на мир чужими глазами, в то время как собственные “пятками прикрыты”. Только воссоединившись с природой, живой и вольной, не признающей авторитетов и границ, человеческая сущность обретает свободу и полноту развития.
Природа – первое и главное, относительно чего уитменовский человек, герой “Песни о себе”, себя определяет. В своих записных книжках поэт писал, что вопрос о природе, если его рассматривать широко, включает в себя вопрос об эстетическом, эмоциональном, о вере и о счастье.
Сборник стихов Берримена был опубликован в 1964 году.
Некоторые исследователи проводят параллели между Джоном Беррименом и так называемыми писателями-исповедниками: Робертом Лоуэллом, Сильвией Плаф, Анной Секстон. В 40-е-начале 50-х годов доминирующее положение в американской поэзии занимала элиотовская поэтическая традиция с ее стремлением к “надличностности” поэтического творчества. В противовес ей молодые поэты выдвинули принцип поэзии открыто личностной и эмоциональной, чем и объясняются соприкосновения таких разных поэтов, которые были упомянуты выше. Анализ их стихов показывает, что на основе “исповеди” они создают модернистский, солипсистски замкнутый образ действительности. С выходом в свет “Страниц жизни” (1959) Роберта Лоуэлла американские литературоведы связывают утверждение в американской поэзии так называемого “исповедального направления”, основывающегося на принципе открытой автобиографичности.
Однако определенный автобиографический дух сборника “The Dream Songs” – это своего рода психологический водевиль; лирический герой часто представляет себя в разных видах, переходящих из одного стиха в другой.
Берримен был дважды женат до 1970 года. Затем он женился в третий раз, но его пристрастие к алкоголю и временное помешательство разрушили и этот брак.
В октябре 1972 года Джон Берримен заканчивает жизнь самоубийством, спрыгнув с Миннеапольского моста.
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОЭЗИИ
ДЖОНА БЕРРИМЕНА
Чтобы определить стилистические особенности лирики Берримена следует обратиться прежде всего к двум его произведениям: “Homage to Mistress Bradstreet” и сборнику “The Dream Songs”.
В поэме “Homage to Mistress Bradstreet” автор вступает в вымышленный диалог с пуританской поэтессой Анной Бредстрит.
Анна Бредстрит (в девичестве Анна Дадли) родилась в 1612 году. В 16 лет она вышла замуж за Симона Бредстрита, преподавателя Кэмбриджа. В 18 лет Анна переезжает в Америку, где селится в колонии Массачусетс. Как считает Берримен, она была одним из первых поэтов с американской душой.
Берримен написал первые два станса поэмы, а затем отложил ее на пять лет, во время которых он собирал материал и пытался найти форму для своего произведения.
Впервые поэма была опубликована в 1953 году, а в виде книги появилась в 1956 году.
Поэма написана в форме диалога между поэтессой Анной Бредстрит и автором.
Во вступлении (стансы с 1 по 4) поэт приводит соответствия между ним и Бредстрит. Они оба отделены трудностями или обстоятельствами от того, что их окружает. Соответствие настолько полное, что в строфах он слышит ее голос, перечисляющий трудности, с которыми ей пришлось столкнуться в новой стране, ее желание увидеть Англию, оставленную позади, ее одинокое посвящение своей поэзии и личные страдания, связанные с ранним бесплодием и выкидышами:
“The winter close, Springs open, no child stirs
under my withering heart, O seasoned heart
God grudged his aid.
All things else soil like a shirt.
Simon is much away. My executive stales.
The town came through for the cartway by the pales,
But my patience is short,
I revolt from, I am like, these savage foresters
Whose passionless dicker in the shade, whose glance
Impassive and scant...” [Berryman, 7, 17-18, 129-138].
Предметом стихотворения являются не внешний мир, не событие, а личные переживания и настроения поэта, не требующие для их раскрытия событийной мотивировки, описания поступков и действий.
Способ изображения характеризуется непосредственностью выражения мыслей и чувств автора. В стихотворении рисуется не законченный характер, а определенное состояние человека в данный, наиболее напряженный момент его переживаний.
В стихотворении используется рассказ двух авторов. Оно написано от первого и от третьего лица. В рассказе от первого лица повествователем выступает сам Берримен, а в рассказе от третьего лица слышится голос Анны Бредстрит.
Язык стихотворения поэтически-возвышенный. Автор не использует диалектизмы, он подбирает поэтическую лексику для выражения своих чувств и переживаний и переживаний своей собеседницы:
“You must not love me. I do not bid you cease.
Veiled my eyes, attending. How can it be I?” [Berryman, 7, 27, 209-210].
“- Ravishing, ha, what crouches outside ought,
flamboyant, ill, angelic...” [Berryman, 7, 32, 250-251].
Образ автора и его собеседницы представлен в отдельных переживаниях, в отдельных проявлениях этого образа. Для изображения его автору понадобилось раскрыть связи человека с миром природы, миром вещей, показать человека во всех его взаимодействиях со всеми сторонами жизни.
Автор использует художественные образы, тем самым насыщая стихотворение при лаконичности стиля. Всякое слово, кроме прямого значения, обозначающего основной признак какого-либо предмета, явления, действия, обладает и рядом других значений. Многозначность слова позволяет использовать его в переносном смысле. Берримен использует различные виду художественных тропов (оборотов речи, в которых слово или выражение употреблено в переносном значении): сравнение, метафору, аллегорию:
“Again I must have been wrong, twice...” [Berryman, 7, 18, 140].
“Falls on me what I like a witch,
for lawless holds, annihilations of law
which Time and he and man abhor, foresaw:
sharper than what my Friend
brought me for my revolt when I moved smooth and thin...” [Berryman, 7, 28, 222-225].
“I will deal toward her softly, and her enchanting cries
will fool the horns of Adam.” [Berrman, 7, 32, 294-295].
В зависимости от интонации и построения фраза и отдельные слова, входящие в нее, приобретают различные смысловые оттенки и эмоциональную окрашенность.
В стихотворении автор максимально использует многозначность слов не только при их подборе, но и при их синтаксической организации. Использовании метонимии, синекдохи, олицетворения позволяет расширить содержание стихотворения, запечатлеть образы на долгие годы:
“Not that, I know, you can. This cratered skin,
like the crabs and shells of my Palissy ewer, touch!” [Berryman, 7, 28, 218-219].
“Forswearing it otherwise, they starch their minds.
Folkmoots, and blether, blether. John Cotton rakes
To the synod of Cambridge.” [Berryman, 7, 24, 185-187].
“I revolt from, I am like, these savage foresters
whose passionless dicker in the shade, whose glance
impassive and scant, belie their murderous cries...” [Berryman, 7, 18, 136-137].
Важнейшим средством изображения у автора является ритмическая организация. Его речь обладает огромной изобразительной силой и позволяет поэту в немногих словах сказать о многом.
Берримен использует пятистопный ямб, то есть максимально возможное количество ударений в стихе равно пяти:
“The winters close, Springs open, no child stirs
Under my withering heart, O seasoned heart...” [Berryman, 7, 17, 129-130].
Поэма написана в закрытой форме, то есть рифма в каждой строке оканчивается на согласный звук:
“The winters close, Springs open, no child stirs
Under my withering heart, O seasoned heart
God grudged his aid.
All things else soil like a shirt.
Simon is much away. My executive stales.
The town came through for the cartway by the pales,
But my patience is short,
I revolt from, I am like, these savage foresters
Whose passionless dicker in the shade, whose glance
Impassive and scant, belie their murderous cries...” [Berryman, 7, 17, 129-137].
“Forswearing it otherwise, they starch their minds.
Folkmoots, and blether, blether. Jhon Cotton rakes
To the synod of Cambridge.
Down from my body my legs flow,
Out from it arms wave, on it my head shakes.
Now Mistress Hutchinson rings forth a call –
Should she? many creep out a broken wall –
Affirming the Holy Ghost
Dwells in one justified. Fictioning passion blinds...” [Berryman, 7, 24, 185-193].
Рифма в стихотворении неточная (то есть совпадают отдельные звуки в окончании стихов), простая (рифмуются отдельные слова):
“Beloved household, I am Simon’s wife,
and the mother of Samuel – whom greedy yet I miss
out of his kicking place.
More in some ways I feel at a loss,
Freer. Cantabanks and mummers, nears
Longing for you. Our chopping scores my ears,
Our costume bores my eyes.
St.George to the good sword, rise! chop-logic’s rife
And fever and Satan and Satan’s ancient fere.” [Berryman, 7, 22, 169-177].
Автор использует смежную (парную) рифмовку, когда рифмуются соседние строки:
“So squeezed, wince you I scream? I love you and hate
off with you. Ages! Useless. Below my waist
he has me in Hell’s vise.
Stalling. He let go. Come back: brace...” [Berryman, 7, 19, 145-148].
“Forswearing it otherwise, they starch their minds.
Folkmoots, and blether, blether. Jhon Cotton rakes...” [Berryman, 7, 24, 185-187].
В стихотворении автор часто использует аллюзии, символы и аллегории:
“... which Time and he and man abhor, foresaw:
sharper than what my Friend
brought me for my revolt when I moved smooth and thin” [Berryman, 7, 28, 222-225], автор ссылается на Бога, пришедшего наказать тех, кто восстал против него.
“Blossomed Sarah, and I blossom...” [Berryman, 7, 21, 168], Анна сравнивает себя с женой Авраама, которая была бесплодной до старости и только потом родила Исаака.