Таким образом, само по себе историческое событие, взятое в его целостности, еще не имеет для Вальтера Скотта того сюжетного потенциала, который необходим, чтобы привести в движение массу расставленных, разведенных по своим местам персонажей. Поэтому-то писатель и вводит в повествование так называемого «сквозного героя», или героя-посредника, который становится главным двигателем сюжета. Подобный герой (Уэверли, Айвенго, Квентин Дорвард и пр.) обычно молод, активен и, что самое главное, почти не связан ни с одной из противоборствующих сил основного исторического конфликта. В схватку партий или классов он всегда попадает наивным простаком, попадает по воле случая, сталкивающего его частную жизнь с историей. «Сквозной герой» становится в романе тем центром, где пересекаются историческое время и время личностное, биографическое. В отличие от всех остальных персонажей романа, он не закреплен за отдельным «отсеком», но обладает большой подвижностью и свободно перемещается между враждующими лагерями, отпирая запертые для других двери и проходя сквозь все сословные и идеологические перегородки. Он смотрит на исторические события как бы извне, со стороны и оценивает участников конфликта непредвзято, без того, что Пушкин назвал «холопским пристрастием к королям и героям». В этом смысле герой-посредник замещает в повествовании самого автора, да и его оценочная позиция, как правило, близка не к изображаемой эпохе, а к авторской точке зрения - он честен, добропорядочен и благоразумен; он осуждает любые проявления фанатизма и нетерпимости; он воплощает не определенную группу, а идеальные нравственные нормы.
Вовлеченный в круговерть истории, «сквозной герой» редко остается в итоге тем же наивным простаком, каким он в нее попал. Общаясь с историческими личностями, вступая в человеческий контакт с непримиримыми противниками, подвергаясь испытаниям и искушениям, он постигает прежде закрытый для него смысл эпохи и приходит к «алтарю и свадьбе» - этому непременному финалу вальтер-скоттовского романа - с полным осознанием того, что человек должен признать над собой правоту разумного человеческого сообщества. Он движется от романтического к реальному, от крайнего к умеренному, и его эволюция полностью соответствует идеалу Вальтера Скотта, который всегда пытался отыскать компромиссное решение любого исторического конфликта.
Умеренный консерватор по своим политическим убеждениям, Вальтер Скотт ищет подтверждение своей исторической концепции прежде всего в истории Великобритании. Обозревая прошлое, он хочет видеть в нем движение к социальной гармонии - к тому, что обычно называют «средним путем» между враждующими противоположностями. Так, его внимание привлекает столкновение норманнов и саксов, потому что его следствием было рождение английской нации, а не торжество одной из сторон. Так, он обращается к войне Алой и Белой Розы, ибо она в конечном итоге привела к блистательной и мирной елизаветинской эпохе. В исторических катаклизмах он ищет прецеденты, чтобы понять настоящее и предсказать будущее, чтобы преподать урок терпимости и благоразумия. Любую конфликтную ситуацию он рассматривает с позиций нормативной нравственности и заведомо отвергает возможность радикальных решений. постепенное снятие противоположностей, постепенное примирение на основах разумного согласия - вот, по мысли Вальтера Скотта, наиболее желательный путь исторического развития.
Именно с этой точки зрения Вальтер Скотт подходил и к самой острой и болезненной для него проблеме - проблеме взаимоотношений Англии и Шотландии. Без сомнения, он любил свою родину и восхищался ею; он исходил Шотландию вдоль и поперек, собирая свидетельства о ее героическом прошлом; как никто другой, он знал и ценил шотландскую историю, без которой не мыслили своего существования. Но, отстаивая право родной страны на культурную самобытность и независимость, Вальтер Скотт тем не менее был противником отделения Шотландии от Англии. Он считал, что союз двух народов исторически неизбежен и что он не только может, но и должен стать образцовым примером «среднего пути». Свои взгляды на шотландскую историю Вальтер Скотт развил в целом цикле романов, лучшим из которых по праву считается «Роб Рой» (1817) - шестой по счету роман автора «Уэверли».
2. Специфика романа «Роб Рой»
Еще в 1812 году Вальтер Скотт писал в одном из писем: «У меня хранится ружье Роб Роя... с его инициалами Р.М.К., то есть Роберт Мак-Грегор Кэмбел, как он называл себя в знак признательности к семейству Аргайлов, которое частным образом оказывало ему немалую поддержку, ибо он был бельмом в глазу у их старых врагов из рода Монтрозов. Кроме того, я обладатель и другой реликвии более героического характера: это шпага, врученная Карлом I великому герцогу Монтрозу... Думаю, можно было бы сочинить весьма эффектный диалог между этой шпагой и ружьем Роб Роя».
Весьма эффектного диалога между ружьем и шпагой Вальтер Скотт так никогда и не сочинил. Но вполне вероятно, что эта мимоходом брошенная фраза стала тем звеном, из которого впоследствии возник замысел исторического романа, где действуют и даже ведут друг с другом диалог и герцог Монтроз - потомок блестящего сподвижника Карла I, и сам Роб Рой - легендарный шотландский «Робин Гуд», одна из наиболее ярких личностей в истории шотландских горных кланов.
В начале XIX века, когда Вальтер Скотт задумывал и писал своего «Роб Роя», экзотический, суровый мир шотландских горцев навсегда ушел в прошлое. Существующий в горной Шотладии клановый, родовой уклад был окончательно уничтожен после присоединения Шотландии к Соединенному Королевству (1707) и развития промышленной революции во всей стране. В экономическом и социальном отношении кланы, многие столетия хранившие патриархальную средневековую культуру, были бессильны перед натиском капитализма и единой государственности; с точки зрения текущей политики, они защищали проигранное дело, восставая против англичан и требуя реставрации Стюартов, обещавших шотландцам восстановить их попранные права. обманутые феодалами горцы вставали под знамена якобинских претендентов на престол и храбро бились в рядах мятежников, веря, что бьются за свою свободу. Их героическая борьба за независимость была для Вальтера Скотта преисполнена высокой поэзии и благородства, но, горячо сочувствуя им, он отчетливо видел все их слабости, всю историческую неизбежность их гибели. И шотландский горец Роберт Мак-Грегор Кэмбел (1671-1734), мирный скотовод и торговец, ставший жертвой несправедливых преследований и превратившийся в «красного Роберта» - защитника бедных, врага богатых, борца против английского владычества, оказался для писателя идеальным историческим героем, эмблемой своей эпохи и своего народа.
Внимательно изучавший прошлое Шотландии, Вальтер Скотт, конечно же, прекрасно знал сотни легенд и преданий, воспевавших благородного разбойника Роб Роя, вождя клана Мак-Грегоров. Знал он и о том, что в действительности «красный Роберт» - отважный воин и хитроумный политик - не отличался ни особой моральной чистоплотностью, ни твердостью принципов, приписывавшихся ему легендой. Однако освященный традицией миф, который сложился в Шотландии вокруг имени Роб Роя, был слишком благодатным материалом для исторического романа, и Вальтер Скотт использовал его как основу для воссоздания бурной переломной эпохи в истории Шотландии.
Действие «Роб Роя» происходит в 1715 году, всего лишь через восемь лет после унии Шотландии и Англии, соединившей обе страны в одно королевство. И в политическом, и в культурном, и в социальном плане ситуация никак не может быть названа стабильной: только что произошла смена династий, но у потерявших трон Стюартов еще много сторонников, особенно среди католиков на севере Англии и в Шотландии; феодалы ропщут, а разоренные горцы бунтуют; королю Георгу I грозят смуты и мятежи; национальные распри раздирают государство; в стране сосуществуют несовместимые уклады и классы, встретившиеся на этом перекрестке истории для последней схватки. Разнородные культуры, способы мышления, системы ценностей пока еще не слились в некое национальное сверхединство - они изолированы и часто ничего не знают друг о друге. Как писал Вальтер Скотт во вступлении к «Роб Рою», английские писатели-классицисты «Аддисон и Поп, по всей вероятности, сильно удивились бы, узнав, что на одном острове с ними живет личность, подобная Роб Рою, - столь странного нрава и занятий. Эта резкая противоположность между утонченной, цивилизованной жизнью по одну сторону границы Горной Страны и беззаконными, дикими похождениями, какие спокойно замышлял и совершал человек, проживающий по другую строну этого воображаемого рубежа, создавала живой интерес вокруг его имени».
Таким образом, исторический фон «Роб Роя», как и всегда у Вальтера Скотта, строится по принципу контраста и четко организуется при помощи ряда «воображаемых рубежей». Писатель всегда «рад отметить разность» между Англией и Шотландией, между городом и Горной Страной, между скромным жилищем купца и громадным замком феодала, между законопослушным сторонником ганноверской династии и заговорщиком-якобитом, между буржуа и горцем-скотоводом - одним словом, между цивилизацией и патриархальной «дикостью». Однако на сей раз «двойное» зрение автора не вполне уравновешено между противоположностями, ибо преимущественное внимание он все же уделяет непокорным, вольнолюбивым горцам, жизнь и характеры которых описаны в романе с особой, любовной тщательностью.
2.1 Образ Шотландии
Для Вальтера Скотта было особенно важно нанести удар по национальным предрассудкам англичан, часто относившихся к своим северным соседям «как к народу кровожадному на войне, коварному во время перемирия, корыстному, себялюбивому, скупому, лукавому в житейских делах и обладающему очень немногими достоинствами». Этому ложному стереотипу в «Роб Рое», как и в других шотландских романах Вальтера Скотта, полемически противопоставлены несколько персонажей, воплощающих истинный национальный характер в его разных ипостасях - героической (Роб Рой и его жена Елена Мак-Грегор), умеренной (Никол Джарви) и комически-травестийной (Эндрю Ферсервис). По мысли Вальтера Скотта, нация порождает не один, а множество типов, каждый из которых, правда, исторически и социально обусловлен, но обусловлен лишь до известного предела, так как одни и те же страсти «свойственны людям на всех ступенях общества и одинаково волнуют человеческое сердце, бьется ли оно под стальными латами пятнадцатого века, под парчовым кафтаном восемнадцатого или под голубым фраком и белым канифасовым жилетом наших дней». Так, Роб Рой как дитя своего времени и своего класса, с точки зрения цивилизованного сознания XIX века, может в некоторых ситуациях показаться наивным и необузданным дикарем, но как идеальный национальный тип он вызывает сочувствие и даже восхищение, поскольку обладает множеством человеческих достоинств - он умен и благороден, храбр и честен, великодушен и добр.