Волк, уже не обращая внимания на детей, угрюмо двинулся к женщине.
- Волчья чаща, тьма и жуть,
Вам меня не обмануть,
- нараспев сказала женщина.
Волк остановился.
- Вижу правду, вижу ложь,
На кого же ты похож?
- закончила женщина, глядя на волка.
Волк оскалился.
- Ай-яй-яй... - сказала женщина. - И что делать будем?
- Уй... ди... - пролаял волк. - Уй... ди... ведь... ма...
Женщина бросила волчонка на мягкий мох. И будто оцепенение спало - щенки в панике бросились к волку, замельтешили у него под брюхом.
- Три травинки, береста,
Волчья ягода с куста,
Капля крови, капля слёз,
Козья шкура, прядь волос...
Я мешала и месила,
Я варила зелье впрок...
Волк попятился, за ним - щенки.
- Нет в тебе отныне силы,
Колдовству выходит срок! –
торжествующе произнесла женщина.
Будто четыре серые молнии - одна большая и три маленькие, ударили с поляны в кусты. В воздухе закружились клочья серой шкуры. И резко запахло псиной - будто стая собак сохла здесь после дождя.»
После таких действий уже не остаётся никаких сомнений, что перед нами именно ведьма, но при дальнейшем знакомстве вроде бы больше никаких черт, присущих хозяйке леса Бабе Яге, и нет. Кроме, конечно, того, что живёт она в лесу: «Избушка была вовсе не на курьих ножках и это Ромку разочаровало. Самый обычный бревенчатый домик с маленькими окошками и крошечными сенями.
Внутри домик тоже никак не походил на жилище уважающей себя бабы-яги. Тикали на беленой стене ходики, под потолком висела красивая люстра с бархатными кистями, на шаткой этажерке стоял маленький телевизор “Филипс”. Русская печь имелась, но так заставлена всяким хламом, что сомнений не оставалось - в ней давно не жарили добрых молодцев и малых детей. Разве что большой книжный шкаф со старинными книгами выглядел солидно и таинственно. Ксюша подошла к шкафу, посмотрела на корешки. Мама всегда говорила, что интеллигентный человек в чужой квартире первым делом должен посмотреть на хозяйские книги, а потом уже на все остальное.
Но книжки были потертыми, с едва различимыми названиями, а то, что удалось прочитать, хоть и было написано по-русски, но оставалось совершенно непонятным.».
Это мы видим ведьму глазами детьми. Глазами взрослого человека, мужчины, Светлого Иного, Арина выглядит хоть и обычной, но очень привлекательной, сексуальной, молодой женщиной, от которой невозможно оторвать глаз: «Она была в джинсах и простецкой клетчатой рубашке, из тех, что с одинаковым правом носят и мужчины, и женщины.
Высокая - но ровно настолько, чтобы мужчина среднего роста не начал испытывать комплекса неполноценности. Стройная - но без худобы. Ноги такие длинные и ровные, что хочется заорать “да зачем ты натянула джинсы, дура, немедленно надень мини!” Грудь… нет, наверное, кому-то приятнее видеть два силиконовых арбуза, а кто-то обрадуется плоской, как у мальчика, груди. Но нормальный мужик в данном вопросе будет придерживаться золотой середины. Руки... ну не знаю, каким образом руки могут быть эротичными. У нее они были именно такими. Почему-то сразу возникала мысль, что этим пальчики стоит коснуться тебя...
С такой фигурой иметь красивое лицо - необязательная роскошь. А она была красива. Черноволосая - как смоль, большеглазая - и глаза улыбчивые, манящие. Все черты лица очень правильные, но с каким-то крошечным отступлением от идеала, для глаза незаметного, но позволяющего смотреть на нее как на живую женщину, а не как на произведение искусства». Совершенно определённо, что эта женщина привлекает неподдельное внимание: «Как-то непроизвольно мой взгляд остановился на той части заношенных джинсов, что обрисовывала крепкую попку. Почему-то сразу становилось ясно, что попка упругая и без малейших признаков любимой болезни городских дам – целлюлита». Достаточно подозрительными являются такие мысли Антона Городецкого, так как он достаточно счастлив в браке со своей любимой женщиной, у них маленькая дочурка, да и раньше ему не были свойственны такие мысли.
Также нетрудно заметить любовь Арины к травам: «- Вы садитесь, я чайку вам заварю, вкусного, травяного. Все сейчас помешались на матэ, на ройбусе, на всей этой иностранщине. А русскому человеку, я вам честно скажу, такая экзотика не нужна. Своих травок хватает. Или уж обычный чай, причем черный, мы не китайцы, чтобы зеленую водичку пить. Или лесные травки. Вот попробуете...». Всем известно, что сказочные жительницы леса также достаточно хорошо разбираются в травах, используют их и для заклинаний, и для лечения, и для приворотов. Существует версия, что прототипом Бабы-Яги могли послужить ведуньи и знахарки, которые жили вдали от поселений в глубине леса. Там они собирали различные коренья и травы, сушили их и делали различные настойки, в случае необходимости помогали жителям деревень.
Но как оказалось впоследствии, на самом деле она совсем другая. И её внешность, и обстановка в доме – это всего лишь образ, который она создала с помощью своих сверхъестественных способностей. В сумраке и она, и дом очень изменились: «Серый туман сгустился, пространство наполнилось далеким тягучим гулом. По коже прошел холодок. А домик изменился - и радикально, преобразился избушку. Стены стали бревенчатыми, обросшими мхом. Вместо стекол в окнах поблескивали полупрозрачные слюдяные пластины. Мебель погрубела, постарела, венский стул, на котором я сидел, превратился в обрубок пня. Только дорогой глубокоуважаемый шкаф не изменился - красивый старый шкаф. Вот книги в нем стремительно меняли облик, неправильные буквы ссыпались на пол, дерматиновые корешки превращались в кожаные...
Ее не скрючило, как сказочную Бабу-Ягу. Она осталась стройной и высокой. Но кожа стала морщинистой, будто кора дерева, глаза глубоко запали. Грязный балахон из мешковины служил ей единственным одеянием, и высохшие груди пустыми мешочками болтались в глубоком вырезе балахона. А еще она была лысой - только прядь волос торчала из макушки наподобие индейского вихра.
И домик чуть-чуть изменился.
Вместо чайника на столе оказалась маленькая березовая кадушка. Из кадушки еще шел пар. Телевизор, впрочем, остался - но провод теперь не тянулся к несуществующей розетке, а был воткнут в большой бурый помидор».
В таком облике она уже без сомнения напоминает нам не то Бабу Ягу, не то просто обычную лесную ведьму. Вот только в народе считается, что ведьмы – старушки злобные и пакостливые, которые то и делают, что только приносят вред и насылают болезни обычным людям, а эта даже в таком своём облике не вызывала ни страха, ни отвращения к себе у главного героя: «Но несмотря на все эти пакостные рецепты и недавнюю попытку заморочить меня, что-то в Арине вызывало симпатию. В первую очередь - то, как она обошлась с детишками. Что ни говори, а старая умная ведьма могла бы найти им самое чудовищное применение. А еще... еще было в ней что-то тоскливое и одинокое - несмотря на всю ее силу, несмотря на ценную библиотеку и притягательный человеческий облик».
Потом она сама подтверждает тот факт, что она именно колдунья, ведьма, а не волшебница, с которыми сталкивались в предыдущих главах: «- Я не волшебница, я колдунья!
Возраст ее оказался меньше, чем я полагал. Меньше двухсот лет. Мать ее была крестьянкой, отец - неизвестен, среди родственников Иных не числилось. Инициировал девочку в одиннадцать лет Темный маг, или, как упорно называла магов Арина - “чароплёт”. Заезжий, из немцев. Попутно и растлил, что Арина зачем-то посчитала нужным указать, добавив “стервец похотливый”. А... вот в чем дело! Немец этот взял девочку в услужение и обучение - во всех смыслах. И был, видимо, не слишком умен и не слишком нежен - девочка к тринадцати годам набрала такую силу, что в честной дуэли победила и развоплотила наставника. Между прочим - мага четвертого уровня. После этого и попала под наблюдение тогдашних Дозоров. Впрочем, больше ничего криминального за ней не числилось - если верить объяснительной. Города ей не нравились, жила в деревнях, промышляла мелким колдовством. После революции ее несколько раз пытались раскулачить... крестьяне понимали, что она ведьма и решили напустить на нее ЧК. Маузеры и магия, надо же! Побеждала магия, но бесконечно это длиться не могло. В тридцать четвертом году Арина впала в спячку.
- Вовсе тебе не хотелось меня соблазнить, и никаких плотских желаний у тебя не осталось, - продолжал я. - У ведьм это иначе, не так, как у волшебниц. Ты старуха, и чувствуешь себя старухой, на мужиков тебе плевать. Другое дело, что ты еще тысячу лет можешь старухой оставаться. Так что соблазняла ты меня просто ради спортивного интереса.
Миг - и Арина преобразилась. Превратилась в опрятную старушку., румяную, чуть сгорбленную, с живыми бойкими глазами, умеренно беззубым ртом, седыми, но крепко уложенными волосами».
В книге идёт чёткое разграничение волшебниц, магов и ведьм с колдунами. Об этом было написано в книге, которую написали сами ведьмы, в том числе и Арина: «Вторая глава была посвящена различиям “магов и волшебниц” от “ведьм и колдунов”. В ту пору, выходит, словом “колдун” называли не Темных магов, а всего лишь “ведьм мужеского пола”. Иных склонных к пользованию артефактами. Статья была интересная и мне показалось, что писала ее именно Арина. Сводилось все к тому, что разницы, по сути, нет. Волшебница оперирует непосредственно Сумраком, выкачивая из него Силу и совершая те или иные магические действия. Ведьма же создает начале некие “диковины”, аккумулирующие Силу сумрака и способные работать самостоятельно в течении длительного времени. Преимущество волшебниц и магов - им не нужны никакие приспособления, посохи и кольца, книги и амулеты. Преимущество ведьм и колдунов - создав удачный артефакт, они могут накопить в нем очень большой запас Силы, который выкачать из Сумрака одномоментно - крайне затруднительно. Вывод напрашивался сан собой и Арина его озвучила: разумный маг не станет пренебрегать артефактами, умный колдун постарается научиться работать и с Сумраком напрямую. По мнению автора “лет через сто мы увидим, как самые великие и заносчивые маги не гнушаются воспользоваться амулетам, а самые ортодоксальные ведьмы не сочтут себе убытком войти в Сумрак”».