Что же касается самой реки, то в произведении Короткевича она не имеет названия, но и без этого понятно, что говорится о реке забвения, реке, по которой переправляются души умерших в место своего конечного пристанища. Первое, что приходит на ум, когда говорят о реке забвения – это мифы древних греков о реке Ахерон – «это была мелкая, вялотекущая речка с илисто-болотистыми берегами. Однако, к реалиям пограничной области, в пределах которой зависала душа умершего человека, она имела лишь косвенное отношение.
Ахерон, что в переводе с греческого означает - "безжизненная", имела ряд параметров, отражённых в её названиях (иногда эти названия понимались как её притоки):
· Стикс (Уфйчпж (греч.) - преграда, вызывающая отвращение, ненависть и печаль;
· Флегетон (Цлегефпн (греч.) - огненная;
· Коцит (греч.) - гневная, побуждающая к плачу;
· Эридан (Есйубн (греч.) - бурная, опасная;
· Алибас (Блйвбж (греч.) - не имеющая жизненных соков;
· Лета (Лзфб (греч.) - дарующая забвение».
Но не только в Древней Греции верили, что существует такая река, у других народов тоже были похожие мифы. «В древней Индии река, отделяющая пограничную область от райских кущ, называлась Вайтаранъ (Не преодолимая). Считалось, что индийская река Гангб, исполненная особой, священной чистоты, по окончанию своего пути перетекает в "иной" мир, где и становится Вайтаранъ, своей прямой противоположностью. И как в "этом" мире Гангб - символ чистоты и святости, в "ином" мире Вайтаранъ - зловонный поток, полный крови, костей, ногтей, волос, блевотины, испражнений и разной нечисти. Преодоление его для грешников почти неразрешимая задача. Правда, считается, что когда к Вайтаранъ подходит праведник, она мгновенно превращается в реку под названием Пушподака "Текущая цветами", полной освежающей воды, похожей на нектар.
У русских река, отделяющая пограничную область от райских кущ, носила несколько имён: Лета, Забыть-река, Сион-река-огненная, хотя самым известным является, пожалуй, река Смородина. Само слово - Смородина - достаточно новое, и является окультуренным вариантом слова "Смрадина". Именно так в древности у славян называлась река, разделяющая миры. Смрадина, т.е. вонючая, грязная, исполненная нечистот. Клятвы именем этой реки считались самыми страшными, ибо, если такая клятва нарушалась, клятвопреступник в будущем не имел никаких реальных шансов преодолеть эту преграду.
Кстати, у тех же древних греков, боги также могли клясться её именем, и если клятва нарушалась - впадали в состояние неподвижности на 9 лет».
При пересечении реки Забвения душами людей им встречались на пути необычные, где-то даже непонятные существа, которые ничего не внушали кроме ужаса и отвращения: «Над іржавым, як запечаная кроў, морам з'явілася першая за ўвесь доўгі шлях жывая істота. Яна ляцела, цяжка махаючы перапончатымі крыламі, як вялізны кажан, і то ўзлятала ўгору, то апускалася ў ваду пад неймаверным цяжарам, падвешаным да яе ног. Здалёк гэты цяжар здаваўся нізкай серабрыстых рыб.
Калі істота падляцела бліжэй - крылы аказаліся рукавамі чорнай манашай расы, а рыбы - дзевяццю голымі жанчынамі, што чапляліся за старэчыя ногі пачвары.
І са страшнай нянавісцю да калегі Перавозчык сказаў:
- Адзін з тых, каму не далі забыцця».
«Таму што, убачыўшы далёкае святло ў моры, на беразе замітусілася варта: белыя, нібы з нежывога парцалану злепленыя - людцы не людцы, а так, чорт ведае што, поскудзь з магутнымі мускуламі пад ліпучай скурай, з вялізнымі, нібы ў начных лемураў, вачыма, але затое з чарапамі, у якія наўрад ці ўлез бы хаця напарстак мазгоў.
Яны засланялі вочы далонямі, але святло мацнела, і тады яны ў паніцы кідаліся некуды ў глыб апошняга мацерыка».
«Лемуры з'явіліся зноў, і гэта былі другія лемуры, зусім без вачэй, з гладкай скурай на іх месцы. Вязняў скулі папарна - рука Вылівахі была на руцэ дзяўчыны - і вывелі на бераг. Варта рабіла гэта спрытна, нават навобмацак: яна звыкла да цемры».
В мифах различных народов при пересечении реки также встречались каки-то существа, выполнявшие различные функции. Это могли быть и проводники, и стражники, и застрявшие посреди двух миров навечно, души. В роли проводников обычно выступали животные (чаще собака или лошадь), шаманы или боги. «Вход в 3агробном мир (иногда — мост) охранялся стражами: чудовищными псами у индоевропейских народов (Кербер и др.), самими хозяевами царства мёртвых; они впускали лишь души выполнявших племенные обычаи при жизни и погребенных по всем правилам, тех, кто мог заплатить проводникам и стражам мясом животных, принесённых в жертву на похоронах, деньгами и т. п. (у народов Океании, у йоруба в Африке, индейцев дакота и других — др древнегреческий обычай припасать медовую лепёшку для Кербера). "Нечестивцам" грозила окончательная смерть или участь скитальца, лишенного загробного пристанища».( tayra.ucoz.ru/publ/13-1-0-913)
Но в повести это были в основном именно души умерших, скитающиеся по бесконечным просторам подземного царства, которые так и не смогли обрести покой. «Як прагны падлаед, што часам ухопіць занадта вялікую для сябе здабычу, як коршак, схоплены сомам, стары падлятаў і падаў, кранаючыся кіпцямі вады, падлятаў і падаў. А па ягонай спіне поўз, дабіраючыся да глоткі і сціскаючы яе, юнак з акрываўленай скроняй.
- Я ведаю гэтага чалавека, - сказаў Палачанін. - Ён выразаў ледзь не ўвесь мой горад...
- Ратуйце мяне, ратуйце! Я няшчасны цар Іван! - даляцела з вышыні.
- Дакуль ён будзе лётаць? - спытаў нехта.
- Пакуль такія, як ты, не кінуць яго хваліць, - сказаў Перавозчык.
- А хто гэтыя жанчыны? - спытаў Палачанін.
- Гэта яго жонкі... А той - ягоны сын.
Выліваха толькі рукамі развёў:
- Жонкі?
- Але.
- То мне будзе яшчэ горш. Шчаслівы, у яго было толькі дзевяць».
В произведении души после пересечения реки попадают в дом Смерти: «...Іх прывялі ў пакой з голымі сценамі, прыймовы пакой Смерці. Толькі двое дзвярэй было ў ім: тыя, праз якія яны прыйшлі, і другія, куды яны павінны былі пайсці і знікнуць.». Из этой комнаты ещё никто не возвращался, всех, кто сюда попал, ждала одна участь –полное забвение.
Нет конкретного представления о том, что ждёт за чертой, после пересечения реки: в мифах одних народов ожидает что-то действительно похожее – такой же мрак, но с тем отличием, что души всё же редко попадают на суд именно к смерти; в верованиях других народов – свет. Но суд у смерти вызывает у душ далеко не самые приятные ощущения, так как сама атмосфера располагает к ужасным ощущениям: «Пакой быў высокі, як касцёл, і вострыя скляпенні губляліся ў цемры, а за стральчастымі вокнамі ляжала вечнае цямноцце. І пакой быў пусты - толькі стол, ды два крэслы, ды шахматная дошка на стале.
Сцены былі ўсе абцягнуты шэрым пыльным сукном. Проста перад Вылівахам, у дальнім муры, былі нізкія цёмныя дзверы, самыя апошнія, якія існавалі і ў свеце Памяці і ў свеце Забыцця. Усю тую сцяну і дзверы засноўвала павуцінне. Як чорныя бліскучыя праменні, беглі ва ўсе бакі ніці таўшчынёю з руку.»
Что касается забвения, то это тоже ещё не совсем конец, как принято считать в мифологиях разных народов: впереди перерождение: «Обратите внимание - пересечена не просто река, а Река Забвения. Это значит, что обратной дороги для умершего уже нет. С другой стороны, всё, что осталось сзади, покрыто забвением. Пересечение Реки означает, что для умершего больше не существует ни родственных связей, ни данных обещаний, ни обид, ни долгов, ни множества других вещей, наполняющих сознание живых. На всём этом - печать забвения. Пересёкшего реку больше ничего не связывает с "этим" миром. Его ожидает новая "жизнь" или то, что можно под этим подразумевать. Суммарный анализ религиозных систем на эту тему позволяет сделать следующие выводы:
· если человек воспринимал себя как одиночку, не связанного узами кровного родства или религиозной принадлежности, ему предстоит следующее перерождение в той энергетической конфигурации, которую он "заслужил" своей жизнью. Вёл себя как животное - родится животным; жил "по человечески" - родится человеком. "Богоподобный" образ жизни подразумевает рождение святым и т.д.
· если человек чувствовал себя частью коллектива родственников или религиозной системы, ему предстоит слияние с совокупным телом этой системы. И его дальнейшие перерождения будут зависеть от возможностей системы
Перерождения не избежать ни в каком случае, ибо, ещё раз повторимся, совершенствование возможно только в "этом" мире. Пока личное свечение не будет доведено до свечения Изначальной Сущности, перерождения будут совершаться одно за другим. Естественно, это лучший вариант. Ибо только таким способом возможно "растворение в бесконечной Радости, Знании и Совершенстве». (bear-loka.spb.ru/books/wardeath/page7)
Правда, в «Ладдзе роспачы» об этом ничего не говорится, забвение там – это конец. Человек теряет жизнь и память «благодаря» Арахне – ещё одному мифическому существу в этом произведении: «І, як пачварнае чорнае сонца, сядзеў у збегу гэтых праменняў кашлаты велічэзны павук са срэбным крыжам на спіне - Арахна, якая тчэ павуцінне вечнасці… Павук варухнуўся і стаў спускацца ніжэй.
- Яна вып'е з цябе жыццё і памяць. Не палохайся, гэта хутка».
Конечно же, никто из загробного мира ещё не возвращался, но люди всегда хотели верить, что это возможно. Отсюда и возникновение мифов о тех, кто нашёл путь назад оттуда, откуда никто и никогда не вернулся. Одним из самых известных мифов о возвращении из загробного мира стал миф об Орфее и Эвридике: «Орфей, великий певец, сын речного бога Эагра и музы песнопений Каллиопы, жил во Фракии. Его женой была нежная и красивая нимфа Эвридика. Прекрасное пение Орфея, его игра на кифаре не только увлекали людей, но зачаровывали растения и животных. Орфей и Эвридика были счастливы, пока на них не обрушилась страшная беда. Однажды, когда Эвридика со своими подругами нимфами собирала цветы в зеленой долине, их подстерегла спрятавшаяся в густой траве змея и ужалила жену Орфея в ногу. Яд быстро распространился и оборвал ее жизнь. Услышав скорбный плач подруг Эвридики, Орфей поспешил в долину и, увидев хладное тело Эвридики, нежно любимой жены, пришел в отчаяние и горько стенал. Природа глубоко сострадала ему в его горе. Тогда Орфей решился отправиться в царство мертвых, чтобы увидеть там Эвридику. Для этого он спускается к священной реке Стикс, где скопились души умерших, которых перевозчик Харон на ладье отправляет во владения Аида. Сначала Харон отказал Орфею в просьбе переправить его. Но тогда Орфей заиграл на своей золотой кифаре и чудной музыкой очаровал мрачного Харона. И тот перевез его к трону бога смерти Аида. Посреди холода и тишины подземного царства зазвучала страстная песня Орфея о его горе, о муках разбитой любви к Эвридике. Все, кто были рядом, поразились красотой музыки и силой его чувства: и Аид, и его жена Персефона, и Тантал, забывший о терзавшем его голоде, и Сизиф, прекративший свою тяжкую и бесплодную работу. Тогда Орфей изложил свою просьбу Аиду вернуть на землю жену Эвридику. Аид согласился ее выполнить, но при этом изложил свое условие: Орфей должен следовать за богом Гермесом, а за ним пойдет Эвридика. Во время же пути по подземному царству Орфею нельзя оглядываться: в противном случае Эвридика покинет его уже навсегда. Когда появилась тень Эвридики, Орфей пожелал ее обнять, но Гермес велел ему этого не делать, так как перед ним лишь тень, а впереди долгий и трудный путь.Быстро миновав царство Аида, путники достигли реки Стикс, где Харон переправил их на своей ладье к тропинке, круто ведущей вверх к поверхности земли. Тропинка была загромождена камнями, вокруг царил мрак, а впереди маячила фигура Гермеса и едва брезжил свет, что говорило о близости выхода. В этот момент Орфея охватила глубокая тревога за Эвридику: поспевает ли она за ним, не отстала ли, не потерялась ли в сумраке. Прислушавшись, он не различил позади никакого звука, что обострило тревожное чувство. Наконец не выдержав и нарушив запрет, он обернулся: почти рядом с ним он увидел тень Эвридики, протянул к ней руки, но в то же мгновение тень растаяла во мраке. Так ему пришлось вторично пережить смерть Эвридики. И на этот раз по собственной вине.