М.Г.Льюис написал «Монаха» после прочтения «Тайн Удольфского замка». Интересно, что в одном из русских переводов Рэдклиф даже приписывалось авторство льюисовского «Монаха»: он назывался «Монах францисканский, или Пагубные следствия пылких страстей», сочинения славной госпожи Рэдклиф[91].
Поздний представитель «готической школы» Ч.Мэтьюрин также обнаруживает влияние писательницы в своем творчестве. Его «Семья Монторио» и знаменитый «Мельмот-скиталец» написаны в духе школы Рэдклиф – романа напряжения и необъяснимой тревоги (terror) Мэтьюрин использует сюжетную комбинацию мотивов Рэдклиф, ее колоритную пейзажную манеру; однако пейзажи романистки не знали таких мрачных красок дикой и устрашающей природы во время разгула стихии.
В творчестве Д.Г.Байрона получил дальнейшее углубление образ героя-злодея Рэдклиф (Монтони из «Тайн Удольфского замка» и Скедони из «Итальянца»). Образ этот по своей внешности и некоторым внутренним чертам сыграл существенную роль в создании типа разочарованного героя, отщепенца от общества и борца против его законов в романтических поэмах Байрона (Конрад в «Корсаре» - Монтони, «Гяур» - Скедони).
В творчестве Ч.Диккенса получила разработку рэдклифская техника сюжетной тайны рождения, преступления, узурпации («Приключения Оливера Твиста», «Тайна Эдвина Друда»). Незаконченный роман «Тайна Эдвина Друда» написан в форме психологического детектива, которая воплотила в себе некоторые элементы художественной системы Рэдклиф: интерес к психологии человека, ослепленного страстью и готового к преступлению; драматизм изображаемых событий, держащих читателя в напряжении (принцип напряженности). Это один из самых увлекательных и оригинальных романов Диккенса, над разгадкой тайны которого размышляли многие, стремясь восстановить замысел автора. В «Рождественских рассказах» Диккенса также ощутимо влияние концепции мировидения Рэдклиф: добро обязательно должно восторжествовать над злом.
Все три сестры Бронте так или иначе испытали влияние художественной манеры Рэдклиф.
У героев романа «Учитель» Шарлотты Бронте, романтических по своим устремлениям и противопоставленных практицизму и грубой материальности внешнего мира, готическое всплывает в сознании как желание реализовать иллюзии и надежды на счастье, что характерно и для героев Рэдклиф. Женские образы Ш.Бронте («Джен Эйр», «Шерли»), как и у Рэдклиф, наделены сильными чувствами и твердыми нравственными принципами.
Эмилию Бронте («Грозовой перевал») с Рэдклиф роднит пристальный интерес к природе и психологическому состоянию героев. Принцип драматической напряженности характерен для картин природы, а сам пейзаж функционален: он соучастник и предвестник событий. Природе, как и людям, у Э.Бронте присуще волнение и тайна. Все эти элементы художественной манеры Э.Бронте сложились под влиянием А.Рэдклиф.
В стихотворном творчестве третьей сестры – Энн Бронте традиции Рэдклиф воплотились в одухотворенности пейзажа и в радости лирического героя от слияния с красотой окружающего мира. В прозе же преемственность с «королевой страха и ужаса» ощущается в романе Э.Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-холла»: построение сюжета как раскрытие тайны главной героини Хелен, живущей с сыном в мрачном доме елизаветинских времен. По жанру этот роман можно отнести к семейно-психологическим романам, что частично присуще и «романам напряжения и необъяснимой тревоги» Рэдклиф.
Готическое Рэдклиф функционирует в пародическом смысле в творчестве Д.Остин и Д.Ш. Ле Фаню. В романе Д.Остин «Нортэнгерское аббатство» пародируются только отдельные, порядком надоевшие, ставшие штампами черты romance, но техника выполнения пародии заключена в рамки novel.
Композиция «Нортэнгерского аббатства» представляет собой комический анализ структуры «Тайн Удольфского замка» Рэдклиф: оба построены по схеме: сельская идиллия – приключения в свете – ужасы и тайны уединенного замка. Традиции Рэдклиф просматриваются у Остин в теме путешествия, в представлении прекрасного как достойного и доброго, в интересе к характеру и фиксации настроений и чувств героев, в томлении духа героинь и посещающей их меланхолии.
«Whereas in sense Radcliffe is a Romantic, Austen seems to blur the gap between Neoclassicism and Romanticism»[92]. («Необходимо принять во внимание, что мироощущение Рэдклиф романтичное, а у Остин кажется находящимся в промежутке между неоклассицизмом и романтизмом»).
«Комната в гостинице «Летучий дракон» Д.Ш. Ле Фаню соединяет в себе готическую и детективную традиции и является стилизацией под romanceXVIII века (кроме трех последних глав). Внешние контуры готической повести Рэдклиф проступают в сюжетной линии одинокого путешественника, встретившего в дороге прекрасную и несчастную незнакомку, и цепи эпизодов с таинственными происшествиями. Читатель вместе с героем участвует в разгадке тайны. Герой, чье любопытство подогревается ускользающей от него графиней в вуали, лишь догадывается о ее красоте – персонаж готического романа Рэдклиф, пытающийся установить истину, разгадать тайну и восстановить справедливость. Три последние главы написаны в духе натурализма и объясняют все тайны совершенно естественными и даже слишком обыденными причинами: прекрасная незнакомка является частью банды отъявленных мерзавцев. Так Ле Фаню своеобразно обыграл коронный прием Рэдклиф: постоянно держа читателя в напряжении, в последних главах объяснять все чудеса естественными причинами. Подобное преломление принципов Рэдклиф согласовывается с определением Томашевского Б. пародии как обнажения чужого литературного приема при реализации комического осмысления[93].
Г.Грин, Г.Честертон, А.К.Дойль, У.Коллинз и Р.Л.Стивенсон активно использовали открытый писательницей принцип напряженности.
Так, готическое возрождается в сенсационном романе У.Коллинза («Базиль», «Без имени» «Лунный камень» и др.) в трансформационном виде, лишь навеянное готическим. Коллинз умело использовал вышедшую из моды форму готического романа, оставив лишь некоторые элементы жанра Рэдклиф: драматизм повествования, сочетание напряженной интриги с мелодраматизмом и чувствительностью, взывающей к нравственности, таинственность событий (загадочные исчезновения героев, необъяснимые завещания), воздействие на потребности читателя в ожидании чего-то важного и страшного, необычного и непредсказуемого.
Рэдклиф оказала воздействие даже на русского писателя М.Н.Загоскина. В его романе «Рославлев, или Русские в 1812 г» впервые появляются таинственно-ужасные новеллы, которыми герои во время осады Данцига развлекали друг друга. В них все таинственное поддается разумному объяснению: в этом Загоскин следует за Рэдклиф, чьи романы были популярны в России 1-й трети XIX века. Однако в «Вечере на Хопре» возможность однозначного рационального объяснения событий ставится под сомнение: «Загоскин оставляет за собой право держать читателя в неведении относительно собственной точки зрения на иррациональное в жизни»[94].
По свидетельствам В.Э.Вацуро, романы Рэдклиф упоминаются в романе Л.Толстого «Война и мир», «Тарантасе» В.А.Соллогуба, в романе В.Ф.Вельяминова-Зернова «Князь В-ский и княжна Из-ва», в мемуарной повести Нейтрального (псевдоним С.П.Победоносцева), в мемуарах «арзамасца» Ф.Ф.Вигеля. Первыми, кто произнес в русской печати имя Анны Рэдклиф, были московские сентименталисты – последователи Карамзина (Ф.В.Сибирский, П.И.Шаликов). «Оно связывалось в их сознании с эстетикой «сладкого ужаса» и с именами Грея, Томсона, Оссиана»[95].
Таким образом, не только зарубежные, но и русские писатели на рубеже XVIII и XIX веков демонстрировали острый интерес к творчеству английской романистки.
Из писателей ХХ века наиболее интересно воплощение традиций Рэдклиф в творчестве Айрис Мердок. Мердок не отрицает связи своих образов с миром образов «Тайн Удольфского замка» А.Рэдклиф. Ее «Единорог» и «Итальянская девушка» написаны в жанре romance. У Мердок, как и у Рэдклиф, часты таинственные предзнаменования, легенды, ритуальные обряды, средневековые аллегории, изобилие ночных сцен, поэтичный пейзаж, туман многозначности. Только все это фигурирует не совсем всерьез: арсенал предромантической фантастики писательница использует в условиях своего времени, добиваясь странного смешения невероятных событий и трезвого их объяснения (прием, тоже взятый у Рэдклиф). Но у Мердок присутствует сложный философский подтекст, о котором не могло быть и речи у писателей-предромантиков.
Однако часть истоков философии опять же из готического: готический роман утверждал трагический фатализм как выражение беспомощности человека перед непостижимой мощью иррациональных сил. Таким образом, техника и образы «черного романа» помогают Мердок показать господство в мире зла и насилия. «Зло, царящее в современном мире, зло, присущее миру «извечно»[96]. Но именно такого пессимистического мистицизма нет в оптимистичном творчестве Рэдклиф. Следовательно, Мердок заимствовала у Рэдклиф лишь внешние элементы техники, а мироощущение их совершенно разнится.
Таким образом, можно говорить о достаточно широкой литературной традиции Анны Рэдклиф в художественном наследии XIX – XX веков, простирающейся даже за пределы английской литературы. Готические романы Анны Рэдклиф и готический жанр вообще оказали значительное и неоспоримое влияние на всю последующую английскую и мировую литературу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, можно с уверенностью утверждать, что оригинальность и чувство меры художественного мира готических романов Анны Рэдклиф обусловили их успех в XVIII веке и в наши дни. Несмотря на внешнюю упорядоченность, форма готического романа, выбранная писательницей, являлась достаточно подвижной и гибкой по своей организации, именно поэтому все нововведения английской романистки органично вписались в рамки жанра.