Как и в случае отражения говора Алтайского края, для отражения специфики рязанского говора используется местоимение ихний: Может, ихнее это дело корейки не стоит (Мещорская сторона); наблюдается отсутствие согласного н после приставок у личных местоимений: Ребят по ём будут учить (Там же).
В единичном случае отмечается выпадение интервокального (в окончаниях прилагательных с последующим стяжением окончания в один гласный: Совецко правительство тоже за это по головке не побалует (Последний черт); а также типичная для южновеликорусского наречия черта – мягкий согласный [т'] в окончаниях глаголов 3 лица единственного и множественного числа: я лежу, кричу в голос, а она меня рветь, она меня терзаеть (Там же). Широко представленный во многих говорах южновеликорусского наречия постфикс -си также отмечаем в анализируемых произведениях: Я обстрекалси-и-и! – вдруг опять густо заревел мальчик (Золотая роза).
Очень часто используется в речи персонажей и повсеместно распространенная форма страдательного причастия даденый: А за что им такие леса были дадены, дедушка? – спросила девочка (Мещорская сторона).
Также в речи персонажей рассказов К.Паустовского отмечаются своеобразные наречия, союзы, характерные для говоров Центральной России: покуль, одкуль (21, 179), например: Одкуль? – спросила девочка (Мещорская сторона); Она сидит, покуль я приду (Там же).
Среди синтаксических черт следует указать на беспредложное употребление формы существительного в соответствии с литературной предложной конструкцией на + В.п. существительного: дойдешь до Прорвы и вали, милый, край Прорвы вали, не сумлевайся (Там же). О том, что данная конструкция специфична для рязанских говоров, свидетельствует использование подобной конструкции в поэзии С.Есенина – уроженца Рязанского края: Я хочу рассказать тебе поле (ср. лит. рассказать о поле).
Свойственное говорам южновеликорусского наречия повторное употребление предлога в словосочетании с определительным значением также отмечаем у К.Паустовского. Воспользуемся для иллюстрации той же репликой: вали, не сумлевайся до самой до горелой ивы (Там же).
Таким образом, звучащая речь и грамматические элементы, свойственные рязанскому говору, используются К.Паустовским лишь спорадически. В большей мере колорит данной местности отражается писателем при употреблении разных типов диалектизмов – местных слов.
Местное слово живет как в речи героев, так и в авторских рассуждениях. Известно, что диалектизмами Рязанской области много занимался Владимир Даль. По наблюдениям А.А.Никольского, "более широко представлена диалектная лексика рязанских говоров в словаре Даля. В четырех томах словаря имеется около 800 областных слов Рязанской губернии" (13, 7). Кроме того, актуальным для современности остается Словарь д.Деулино Рязанского края. Таким образом, извлеченная нами диалектная лексика могла быть сопоставлена с данными этих и других словарей.
Прежде всего отметим фонетические диалектизмы в повестях и рассказах К.Паустовского. Они характерны для авторской речи. Чувствуется любовь писателя к мещорской стороне и добрая ирония, ласковая усмешка: Был на днях за Окой, в Новоселках, пил с Фраером пиво в чайной под "пикусами" и доказывал ему, что Лермонтов сильнее Пушкина (Мещорская сторона); Больше всего старики любят поговорить… о водяных еропланах (Там же); Скусная пища (Золотая мень).
С определенной долей осторожности к фонетическим диалектизмам можно отнести звукоподражательные глаголы, к которым прибегает автор в повествовании. Таким семантическим выразительным, ярким диалектизмом является звукоподражательный глагол жундеть: В нагретых травах "жундели" шмели (Мещорская сторона).
Как видим, введенные в авторское повествование фонетические диалектизмы заключены в кавычки с целью выделить их, показать, что они находятся вне системы литературного языка.
Как подчеркивает Т.С.Жбанова, "у рязанцев – особая интонация, особая мелодика: певучесть, некоторая растянутость гласных. Паустовский многократно передает подобное произношение то с помощью контекстуальных синонимов к глаголу "говорить": замела, отвечала нараспев; то графически подчеркивая интонационный рисунок, то вводя в реплики мещерских жителей характерные междометия (9, 46): Учительница наконец решилась и спросила одну из старух, бабку Матрену: - Одинокая, должно быть, была эта старушка? – И-и, мила-ая, - тотчас запела Матрена, -почитай что совсем одино-кая (Телеграмма); …в ответ на упреки бабы отвечали нараспев, пряча глаза: - И-и-и, милай, ягод нынче нетути даже на Глухом озере (Последний черт).
В ряде случаев К.Паустовский прибегает к словообразовательным диалектизмам. Ряд из них отличается приставками от соответствующих литературных: Как ночь, так он весь, до самой макушки как ночнет гореть синим огнем! Как ночнет! (Золотая роза); я совсем слаба стала, ничего почитай и не ела, - говорила она. – Воробей и тот за день больше нащиплет (Стекольный мастер); Запрошлое лето, - сказал он, торопясь и захлебываясь, - тут два писателя тоже рыбу ловили (Вороненское лето).
Примечательно, что в Словаре д.Деулино отличается слово запрошлый в значении "позапрошлый", что свидетельствует о его принадлежности к рязанскому говору.
Среди словообразовательных диалектизмов с особой приставкой отметим также следующие, подавая их в контексте: Об моих портах разговор идет до самой Рязани. Сказывают, даже в газетах печатали (ср. лит. рассказывают) (Последний черт); Вечный спокой (ср. лит. покой) (Стекольный мастер); Он вернулся к Жеку и сказал сердито, утирая картузом лицо (ср. лит. вытирая) (Стекольный мастер); Ну, тмины тоже какие-то советуют потреблять (ср. лит. употреблять) (Там же).
Ряд словообразовательных диалектизмов отличается от соответствующих литературных слов другими аффиксами: Их держать надо слабо-слабо, как воробышка. А нечто вы так можете? А раз не можете – так глядите издаля (Стекольный мастер). Употребив это местное слово, Паустовский использует его в авторской речи. И ребята, сопя и вытирая рукавом носы, смотрели "издаля" на стеклянные игрушки (Там же).
Из приведенных примеров видно, что автор по-разному вводит данный диалектизм в текст. Если в речи персонажа он дается без кавычек и дополнительных разъяснений, то в авторской речи он заковычен, как не свойственный литературному языку, а используемый только с целью придания повествования местного колорита, с целью отразить особенности русского говора Рязанщины. Причем используется данное слово в авторской речи уже после употребления его в речи персонажа, здесь же, в том же тексте. Это еще одно своеобразие стилистической манеры выдающегося мастера слова, которым является К.Паустовский.
Достаточно редко автор прибегает к семантическим диалектизмам. Известное литературному языку слово больно употреблено в следующем контексте: Был он поет хороший, только больно чудной (Мещорская сторона). Согласно Словарю д.Деулино, слово больно имеет значение в говоре "очень, весьма" (7, 62), что вытекает и из приведенного контекста.
Слово цельный, имеющее в литературном языке значение "обладающий единством" (МАС, IV, 639), в говорах обозначает "целый", что отражено в МАСе с пометой просторечное (МАС, IV, 639). Это последнее значение используется Паустовским: Копали его цельный месяц (Мещорская сторона).
В ином значении по сравнению с литературным языком используется слово страсть: В болоте она (кость) валялась. Вроде олень. Роги – с этот вагон. Прямо страсть (Мещорская сторона), имеющее значение "ужас, страх", что отмечают и словари, дающие соответствующие пометы этому значению (МАС, IV, 282).
Слово способнее, судя по используемому контексту, употребляется в значении "удобнее": А это нам способнее было бы (Мещорская сторона); слово товарки – в значении "товарищи, подружки". Как же твоей березе не облететь, когда все ее товарки в лесах облетели? Какими глазищами она весной на них взглянет? (Подарок); слово чисто приобретает в диалектах значение "точно": А все они чисто сестры (Золотая роза); слово нешто – "разве": А нешто вы так можете? (Стекольный мастер); Нешто можно в черта стрелять? (Последний черт).
Спорадически используются фразеологические диалектизмы, например: поморки отбить: А ты, милая, - сказала Клава притворным, сладеньким голосом, - не бей ребятишек своих. Недолго и поморки отбить (Золотая роза). Толкование фразеологизма поморки отбить предлагает Вл.Даль, который дает это сочетание в своем словаре с пометой курское "потерять память, сознание" (Вл.Даль, III, 378).
Наиболее значительную группу диалектной лексики составляют соответственно лексические диалектизмы.
По меткому наблюдению Т.С.Жбановой, К.Паустовский большей частью незаметно включает диалектизмы в словесную ткань языка. Они не выделяются, не привлекают к себе внимания читателя (9, 51). И с этим нельзя не согласиться. Такое умение достигается прежде всего правильным отбором семантически выразительных слов говора.
При введении диалектной лексики К.Паустовский использует самые разные способы. Однако способ толкования диалектного слова, характерный именно для Паустовского – маленький рассказ. Как подчеркивает Т.С.Жбанова, это способ, раскрывающий своеобразие творческого почерка писателя (9, 53). Так, в "Мещорской стороне" читаем: "К востоку от Боровых озер лежат громадные мещорские болота – "мшары" или "омшары". Это заросшие в течение тысячелетий озера. Они занимают площадь в триста тысяч гектаров".
Таким образом, слово мшары толкуется путем введения литературного синонима, а также при помощи обширного контекста. Примечательно, что в Словаре д.Деулино данное слово дается с иным толкованием: "низкое, покрытое мхом место в лесу, заросшее кустарником и деревьями" (7, 369). Думается, именно в последнем значении используется данное слово в следующем контексте: "…а за Музгой подавайся к холмищу, а за холмищем дорога известная – через мшары до самого озера (Мещорская сторона); в первом значении с введением толкования прямо в тексте отмечаем: Шли без дорог, перебирались через сухие болота – мшары, где нога тонула по колено в коричневых мхах (Последний черт).