Пушкин отправил вызов. Надо было убедить его отказаться от него. Над вопросом, как это сделать, ломали голову барон Геккерен, Загряжская и Жуковский.
Уже 7 ноября, через 48 часов после вызова, была пущена в оборот мысль об ошибочных подозрениях Пушкина и о предполагавшейся свадьбе Дантеса и, сестры Натальи Пушкиной. Екатерины Гончаровой. Жуковский первый раз услышал эту мысль от барона Геккерена. Обычное представление таково: Геккерены так перепугались вызова и были в таком смятении, что готовы были пойти на все, что открывало просвет среди темных и тревожных обстоятельств. Прежде всего, подставили вместо Натальи Николаевны Екатерину Николаевну и заявили, что чувства Дантеса относились к последней. Так же еще говорили, что еще до вызова Дантес собирался жениться на Екатерине Николаевне.
Каковы были психологические мотивы решимости Дантеса "закабалить" себя браком на немилой женщине? Действительно ли у него на первом месте стояло счастье любимой женщины, и для того лишь только, чтобы не омрачить его, он, как рыцарь, приносил в жертву своей любви счастье своей жизни? Или же он просто испугался поединка?
Предстояла тяжелая задача – переубедить Пушкина. Время было лучшим помощником.
Непоколебимость Пушкина в своем решении о дуэли нужно было сломить не натиском, а продолжительной и настойчивой осадой.
Пушкин дал слово держать в тайне сообщенный ему проект бракосочетания Дантеса и Гончаровой, но, кажется, он не считал себя особо связанным им. Он знал, что все симпатии Дантеса были на стороне Натальи Николаевны и что проект женитьбы на Екатерине Николаевной есть только отвод глаз.
Дело все казалось слаженным. Пушкин все-таки отказался от вызова. Но тут пришла новая беда – с совершенно противоположной стороны. Это Дантес.
До сих пор о нем говорили, за него высказывались, за него принимали решения – теперь начал действовать он сам. По существу, дело было очевидное: женитьба на Екатерине Гончаровой была компромиссной сделкой, средством избежать дуэли или сохранить репутацию Натальи Николаевны. Дантес написал Пушкину письмо. Обращение Дантеса к Пушкину с письмом и с предложением своих услуг по части дуэли произвело эффект, на который он уж никак не рассчитывал: Пушкин пришел в ярость и Дантесу пришлось спасаться от его гнева.
Встречаясь с Натальей Николаевной на балах и вечерах он по-прежнему оказывал ей исключительное внимание, и сама Наталья Николаевна вела себя легкомысленно. Раздражению и возмущению Пушкина не было предела. Поэт хотел публично оскорбить Дантеса на балу у Салтыкова, но Дантеса предупредили и он на бал не явился. Как-то вечером Наталья Николаевна возвращалась из театра. Шедший позади Геккерен спросил ее, когда же она наконец оставит своего мужа. Наталья Николаевна тогда же рассказала об этом Пушкину, и тот решил действовать.
Пушкин переписал набело подготовленный черновик письма и отправил его по назначению – барону Геккерену, в здание голландского посольства. В письме этом, по выражению Вяземского, Пушкин излил все свое бешенство, всю скорбь раздраженного, оскорбленного сердца своего. Дуэль становилась неизбежной. Граф Соллогуб "секундант", доставил Пушкину присланный на его имя пасквиль. При встрече с поэтом через несколько дней Соллогуб спросил его, не добрался ли он до составителя писем. Пушкин отвечал, что не знает, но подозревает одного человека. Граф Соллогуб предложил Пушкину свои услуги в качестве секунданта. Пушкин сказал, что дуэли не будет.
Этот разговор происходил до получения письма Дантеса и до истечения двухнедельной отсрочки дуэли. Сам Пушкин уже пришел к заключению, что дуэли не будет, но полученное письмо Дантеса изменило его настроение. Граф Соллогуб рассказывает: "У Карамзиных праздновался день рождения старшего сына. Я сидел за обедом подле Пушкина. Во время общего веселого разговора он вдруг нагнулся ко мне и сказал скороговоркой: "Ступайте завтра к д`Аршиаку. Условьтесь с ним только на счет материальной стороны дуэли. Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь". Потом он продолжил шутить. Я остолбенел, но возражать не осмелился.