Однако поначалу сказка еще робко вплетается в ткань реального повествования: «…работая в редколлегии «Ежа» и «Чижа», Шварц учился трудовому искусству увлекательно, остро и неожиданно рассказывать ребятам о самых сложных, а иногда и противоречивых явлениях действительности…Он рассказывал детям о говорливом населении «птичьего двора», о «нашем огороде», о правилах уличного движения, о вырвавшихся на волю воздушных шариках. Он был бесконечно щедр на выдумку, но следом за этой выдумкой всегда шла самая наидостовернейшая реальность» [70, с. 25].
Во второй половине 20-х годов вышла в свет его сказка «Степка Растрепка и Погремушка». В ней легко заметить зависимость и от «Мойдодыра», и от ранних сказок Маршака, и от хармсовских ритмов:
Я Степка Растрепка – хрю,
Я свиньям похлебку варю,
Нет в мире меня грязней,
Не веришь – спроси у свиней. [70, с. 31]
Или стихотворение Хармса:
Жили в квартире сорок четыре,
Сорок четыре веселых чижа:
Чиж-судомойка, чиж-поломойка,
Чиж-огородник, чиж-водовоз,
Чиж за кухарку, чиж за хозяйку,
Чиж на посылках, чиж-трубочист. [71, ч. 258]
Или «Мойдодыр» Чуковского:
«Ах ты, гадкий, ах ты, грязный,
Неумытый поросенок!
Ты чернее трубочиста,
Полюбуйся на себя!
У тебя на шее вакса,
У тебя под носом клякса,
У тебя такие руки,
Что сбежали даже брюки,
Даже брюки, даже брюки
Убежали от тебя». [65, с. 102]
Однако в этой сказке есть то, чего не сыщешь ни в одной сказке Хармса – презрение ко злу, к ничтожеству, требование добра, справедливости, благородства. Взамен блеска и треска хармсовского стиха, взамен холодного нагромождения причудливых эксцентричностей, летящих в стремительном ритме, вдруг возник человеческий голос, мягко, но настойчиво изобличающий грязь, лицемерие, жестокость и говорящий о красоте доброты. Конечно, в «Степке Растрепке» голос это был еще очень невнятен, прошли годы, прежде чем он окреп и стал голосом «Обыкновенного чуда», «Тени», «Дракона» - голосом, говорящим правду навеки. Щварц, как писатель, созревал медленно. Как человек он созрел гораздо быстрее, но прошли годы, прежде чем он нашел изобразительные средства, чтобы выразить самого себя.
Прозаической попыткой переосмыслить известный фольклорный сюжет, вдохнув в него современность, оказалась сказка «Два брата», написанная по мотивам «Морозко» (этот сюжет нередко привлекал внимание писателей – см., напр., В. Одоевский «Мороз Иванович»). Конечно, сказка Шварца отлична от первоисточника – всему повествованию приданы черты условно-современной реальности (Старший читает книгу «Приключения Синдбада-морехода»): «В шесть часов накормил Старший Младшего ужином и сел читать книжку «Приключения Синдбада-морехода». И дошел он до самого интересного места, когда появляется над кораблем птица рухх, огромная, как туча, и несет она в когтях камень величиною с дом». [68, с. 189] Описания места действия и происходящего детальны: «Стада пасут пастухи, а о лесах заботятся лесничие. И вот в одном огромном лесу жил-был лесничий по прозвищу Чернобородый». [68, с. 188]. Большое художественное внимание уделяется психологическому состоянию персонажей: «Одевайся, - сказал отец тихо. – Одевайся и уходи. И не смей возвращаться, пока не разыщешь своего младшего брата. – Что же мы теперь, совсем без детей останемся? – спросила мать, плача, но отец ей ничего не ответил» [68, с. 190], множество сменяющих динамику событий усиливают динамизм произведения, а введенные природоведческие сведения – его познавательное звучание: «Не дождавшись ответа, старший схватил своего ледяного брата на руки и побежал осторожно по ледяным залам к выходу из дворца, а друзья его летели, прыгали, мчались следом» [68, с. 198] или «И старший увидел, что снег быстро тает вокруг, и ручьи бегут по оврагам. А внизу, у подножия гор, почки набухли на деревьях» [68, с. 200]
Композиция достаточно традиционна, есть в ней и зачин: «Деревья разговаривать не умеют и стоят на месте как вкопанные, но все-таки они живые. Они дышат» - и нравоучительная развязка: «С горя люди седеют, а от радости седина исчезает, тает, как иней на солнце. Это, правда, бывает очень-очень редко, но все-таки бывает» [68, с. 201]. Персонажи типизированы (Старший, Младший, Чернобородый), птицы и звери выступают в качестве добрых помощников: «И вдруг все птицы прижались к мальчику близко-близко, как будто покрыли его живой теплой шубой» [68, с. 198]. Оригинальным образом соединяет сказку Шварц с былью, иногда упоминая, что мальчику «казалось, что птицы и белки, и зайцы понимают его», иногда мотивируя сказочное тем, что подобное «бывает очень-очень редко, но все-таки бывает».
Идея известнейшей «Сказки о потерянном времени» резонная: не теряй времени даже в детстве, чтобы не превратиться в старика задолго до старости…Но идея так и осталась идеей, в характерных героев не воплотилась. Если о волшебниках, с коими столкнулся в лесу Петя Зубов, можно хоть сказать, что они злые, коварные, то о самом Пете, а тем более о его товарищах по несчастью не скажешь и этого. Они – «никакие». Роли их чисто служебные, не больше. Все, что они делают, не от характера идет, а от простой необходимости. Даже лень их условна: мы о ней знаем лишь понаслышке. И потому ничего такого, что хоть как-то отличало бы их друг от друга, мы так и не увидим.
Сказку эту в свое время критиковали, но не за то, за что нужно. Прочитав ее, о ней писал Д. Нагишкин: «маленький читатель делает открытие: в советском городе существуют злые волшебники, которые похищают у детей молодость…Тяжелая, угнетающая выдумка…». Нелепость таких нападок очевидна. Замысел Шварца как раз лучшее, что есть в его сказке. А нехитрый перевертыш (школьники с бородами…старушка скачет через веревочку) просто гарантирует ее читателям веселое настроение.
В «Сказке о потерянном времени» информация для взрослого читателя нулевая, характеры отсутствуют, поэтичность изложения тоже. Юмор есть, но поверхностный. Вот почему для взрослых она малоинтересна, но для маленького читателя она содержит весьма важную нравоучительную мысль: «…но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет» [71, с. 187].
Сам писатель считал, что дети скорее поймут его сказки, потому что рассказываются они, по его убеждению, «не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь». А это возможно, пожалуй, только в детстве.
Заключение
Для К. Чуковского, Ю. Олеши, Е. Шварца сказка была не этапом в их творчестве, а именно смыслом их творчества, без которого, думается, не существовало бы их творчество в целом. В каком бы жанре они не работали, главным достижением их творчества были именно те произведения, которые были написаны в жанре сказки.
Эти писатели подчеркивали исключительное значение сказок для детей, которая не только развлекает, но и учит. Через сказку писатели пытались пробудить, воспитать, укрепить в восприимчивой детской душе драгоценную способность сопереживать, сострадать и сорадоваться, без которой человек – не человек.
При написании данной курсовой работы были поставлены задачи определить новаторство и традиции литературной сказки в творчестве таких писателей, как К.И. Чуковский, Ю.К. Олеша, Е.Л. Шварца, проследить источники возникновения этих сказок. После проделанной работы были выявлены источники создания сказок, традиции, которых придерживались и которые продолжали в своем творчестве эти писатели, была достигнута цель работы, первоначально поставленная автором данной работы.
Автор данной работы считает, что эти сказки по праву составляют золотой фонд русской детской литературы.
Список использованной литературы
1. Аборский А.И. Время оглянуться. – М., 1988. – с. 3-315.
2. Абрамюк С.Ф. Фольклорные истоки композиции современной литературной сказки//Проблемы детской литературы. – Петрозаводск, 1971. – с. 3-220.
3. Барто А.Л. Большая литература для маленьких. – М, 1962. – с. 3-389.
4. Бахтина В.А. Литературная сказка в научном осмыслении последнего двадцатилетия//Фольклор народов РСФСР. – Уфа, 1979. – ч. 3-515.
5. Бегак Б.А. Правда сказки. – М., 1989. – с. 5-110.
6. Белинков А.В. Первая книга о Толстяках//Детская литература. – М., 1990. - №7. – с. 3-97
7. Биневич Е. Сказочный лад Е. Шварца//Детская литература. – М., 1986. - № 10. – с. 3-97.
8. Бенуа А. Кое-что о елке. – М., 1908. – с. 3-81.
9. Блонский Т.П. Избранные педологические произведения. – М., 1961. – с. 3-348.
10. Брауде Л.Ю. Скандинавская литературная сказка. – М., 1979. – с. 3-418
11. Второй всесоюзный съезд советских писателей: Стенографический отчет. – М., 1956. – с. 3-95.
12. Галанов Б.Е. Книжка про книжки. – М., 1985. – с. 5-123.
13. Горбунов-Посадов И.И. «Наследие схоластики»//Свободное воспитание. – М., 1907. - №4. – с. 3-104.
14. Горький А.М. О детской литературе. – М., 1968. – с. 3-450
15. Добин Е. Добрый волшебник//Нева. – Л., 1988. - № 11. – с. 3-95.
16. Ершов П.П. Конек-горбунок. – Мн., 1989. – с. 5-95.
17. Ивич И.И. Воспитание поколений. – М., 1967. – с. 3-469.
18. Каверин В. Сказки. – М., 1976. – с. 3-618.
19. Капица О.И. Детский фольклор. – Л.: «Прибой», 1928. – с. 3-560.
20. Касюга Л.Е, Соболева Ю.М. Советская детская литература/ под ред. Разовой В.Д. – М., «Просвещение», 1978. – с. 3-495.
21. Крупская Н.К. О библиотечном деле. – М., 1957. – с. 3-298.
22. Лермонтов М.Ю. Избранное. – М., 1986. – с. 3-352
23. Лидин В.Г. Друзья мои – книги. – М.: «Искусство», 1962. – с. 3-483.
24. Липовецкий М.Н. Поэтика литературной сказки. – Свердловск, 1992. – с. 3-569.
25. Луначарский А.В. «Толстяки и чудаки»//Литературная газета. – М., 1930. – 30 июня. – с. 3-98.
26. Лупанова И.П. Русская народная сказка в творчестве писателей 1-ой половины 19 в. – Петрозаводск, 1959, - с. 3-569.
27. Лупанова И.П. Современная литературная сказка и ее критики (заметки фольклориста)//Проблемы детской литературы. – Петрозаводск, 1981. – с. 3-359.
28. Макаренко А.С. Сочинения. – М., 1957. – т. IV. – с. 3-792.