<Juliya> Пелевин: Употребляли ли вы когда-нибудь ЛСД в процессе написания чего-либо? <Pelevin> Juliya: Нет.д.ля человека, знакомого с препаратом, ясно, что нельзя употреблять ЛСД в процессе написания чего-либо. И вообще не очень понятно, кто кого употребляет - ты ЛСД или ЛСД тебя.
<Trahel> Пелевин: "Кто кого употребляет" - мы Интернет или Интернет нас, как по-вашему? <Pelevin> Трахел: Это очень важный и очень злободневный вопрос.
<Pelevin> Раз мы заговорили об ЛСД, был такой человек Лилли, который под дозняком ЛСД осознал, что на земле распространяется кибернетическая цивилизация, которая внедряется через распространение компьютеров. Он так воодушевился этой мыслью, что кинулся звонить президенту. Самое интересное, что президент взял трубку... Это, по-моему, в его воспоминаниях, книга называется "Ученый" и относится к тому периоду, когда Лилли пересел с ЛСД на кетамин.
<Trahel> Пелевин: А чем кончилась история со звонком Президенту? <Pelevin> Trahel: Президент это все внимательно выслушал, а Лилли перешел на кетамин.
<psyhic> Пелевин: А вы нас не хотите чего спросить?:)))) <Pelevin> psyhic: Почему вы стали из физика в психика? Эти трансформации отражаются на вашем реальном психическом состоянии? <psyhic> Пелевин: Да - я играю и не играю одновременно...
Муxин тоже готов ответить на вопрос:) <Pelevin> Муxин: Сколько мух вы дали бы "Чапаеву"? <Muxin> Пелевин,
5. Честных 5 муx.
<Pelevin> Муxин: Спасибо.
<Juliya> ВП: Вы против кибернетической цивилизации? <Pelevin> Juliya: Я сохраняю вооруженный нейтралитет.
<Quizzus> Филип К. Дик писал свои романы ТОЛЬКО под воздействием ЛСД.
<Quizzus> Пелевин: Как вы относитесь к П.К. Дику? <Pelevin> Quizzus: Дика я очень люблю, а что он писал под ЛСД, это маловероятно. Может быть, под ЛСД он набирался впечатлений. Под ЛСД совершенно другая скорость, и для фиксации того, что происходит под ЛСД, нужны другие носители информации. Лучше подходит диктофон.
<WhiteHawk> Пелевин: О фашизме многие спрашивают. Ваш взгляд на его идеологию и эстетику? Вам не интересен вопрос или вы не хотите отвечать? Под фашизмом я имею в виду немецкий национал-социализм.
<Pelevin> WhiteHawk: К сожалению, мы не можем рассматривать фашизм как нечто абстрактное. Мы знаем, что это такое в его конкретном воплощении, и мне кажется, это знание снимает все вопросы по этому поводу. Большое спасибо всем, кто пришел.
<DD> Пелевин: Понравилось ли тут вам и придете ли еще? <Pelevin> Мне было очень интересно.
<Trahel> Пелевин: Огромное спасибо вам! <Quizzus> благодарю, Mr. Пелевин.
<Pelevin> До свидания.
В этом году Виктор Пелевин, автор "Чапаева и пустоты" и "Generation ``П''", безусловно, самый модный писатель. Все его читали, никто его не видел. С Пелевиным встретилась КАРИНА ДОБРОТВОРСКАЯ.
Пелевин опоздал на полтора часа. Извинялся агрессивно: "Я спал. Проснулся. А уже шесть часов - и надо куда-то ехать. Куда ехать? Меня можно, конечно, прижать к стенке, но дело в том, что стенка сразу исчезнет". Пелевин ненавидит давать интервью, почти не подходит к телефону, не любит фотографироваться и часто носит темные очки. Даже Ричард Аведон, который делал его портрет для New Yorker, не смог заставить его эти темные очки снять. Человек-невидимка. Может быть, никакого Пелевина и вовсе не существует, есть одна пустота. А может, за всеми этими загадочными маскировками прячется что-то совсем несложное.
Наша встреча с Пелевиным была назначена на шесть часов в японском ресторане "Изуми" на Спиридоновке. В шесть Пелевина не было. В полседьмого тоже. В семь не было. В семь пятнадцать не было. Пустота. Он появился в семь сорок, вполне осязаемый, даже довольно плотный. Высокий, никаких темных очков, светлые проницательные глаза азиатского разреза на круглом лице. Его взгляд не потеряет цепкости, даже когда Пелевин будет плохо держаться на ногах.
Поначалу он ведет себя тихо и благостно, но когда через полчаса на столе появляется включенный диктофон, начинает ворчать: "Я так не могу говорить. Кикабидзе в неволе не размножаются". Потом взрывается:
Что вы мне кайф ломаете, а? Вот он, позор и ужас-то жизни! Я только что готов был поверить, что красивые умные девушки могут со мной просто так посидеть, побазарить... А так не бывает, потому что это работа такая, да? Именно поэтому этот мир и вырубился. Он все время выставляет красоту, ты идешь ей навстречу, а там - или микрофон, или бабки.
Пелевин всегда утверждал, что объективной реальности не существует. Поэтому часто сам предпочитал исчезать.
Я извиняюсь, но зачем мне нужны эрзацы, когда передо мной вся эта жизнь? Я не читаю никаких журналов, не смотрю телевизор...
Ну не ври.
Честное слово. Копирайтером я работал, было дело, но телевизор не смотрю. У меня даже нет антенны, она в трех местах перерублена. Не, ну если мне очень хочется чего-нибудь посмотреть, я могу найти кусок проволоки, воткнуть его туда, где антенна, и там, на зеленом фоне, будет что-то такое говорить. Но фильмы я смотрю - от видака-то телевизор нормально работает.
Почему ты не отвечаешь на телефонные звонки?
Я ничего хорошего не жду от телефона. Чудо никогда не бывает предсказуемо. Я даже сообщения больше не слушаю. Приезжаю домой, а на автоответчике сорок пять сообщений. Я нажимаю кнопку, и они все стираются.
Но ты же носишь с собой мобильный.
А я его включаю, только когда мне надо куда-то позвонить.
Через некоторое время он увлекается и его заносит: "Мне тут из одного журнала звонят: ``Витя, напиши нам рассказик''".
Ты же к телефону не подходишь.
Ну, случайно снял трубку.
Живет Пелевин в спальном районе Чертаново и совершенно поэтому поводу не страдает: "Для меня все районы спальные, я бы и в центре так же спал, ха-ха-ха!". Никакой машины у него нет, он ездит в метро и утверждает, что очень ему там нравится. На интервью он, впрочем, приехал на частнике - на старенькой "Оке".
Я в метро больше люблю. Я там всегда читаю "Московский комсомолец", особенно объявления. Я недавно там хорошее объявление вычитал: "Досуг абсолют". Я теперь все время пытаюсь себе это представить. Меня что пробило - в этом не должно быть никакого там секса, да? Просто - досуг-абсолют.
Он не может представить себе жизнь, в которой надо было бы вставать и куда-то ходить по утрам. "Я вообще никогда не работаю". На самом деле Пелевин работает постоянно. И не только тогда, когда пишет, но и когда разговаривает. Он жонглирует словами, смакует парадоксы, каждую минуту выдает новые рекламные слоганы (типа "Вагриус" - "Виагриус") и внимательно прислушивается к другим на предмет поиска языковых штучек. Сидящий за соседним столиком пожилой дяденька в какой-то момент не выдерживает: "Не подслушивайте, молодой человек!".
Пелевин часто рассказывает анекдоты и сам над ними долго смеется, содрогаясь всем телом. Когда ему что-то особенно нравится, победно потрясает сжатыми кулаками, продолжая улюлюкать. Изъясняется он на "блатной фене", перемешанной с абстрактными понятиями. Часто повторяет: - если у нас такой серьезный базар... - если говорить по серьезке... - меня вот какая мысль прорубает... - сказал так конкретно... - меня что пробило... - фишка в том... - чисто да... - у меня свои предъявы... - он своим умом проник во все дырки... - я вообще не первую жизнь тут нахожусь... - ты не гони... - меня на думку прошибает, на сердце... Все свои фразы перебивает и заканчивает вопросом "да?". В конкретной речи реального Пелевина слышатся лесковские интонации, умноженные на базар братков - странное и очень энергичное сочетание.
Сам он однажды сказал, что в лексике братков есть огромная сила, и что русский язык, захиревший в речи интеллигентов, воскрес в блатном базаре, возродившем первозданность понятий жизни и смерти.
Ты читаешь ругательные рецензии на свои книги?
Уф... Уже нет. Но раньше читал. И очень расстраивался.
Похоже, это не совсем правда. Читает до сих пор и очень расстраивается. Ему знакомы статьи, которые я распечатала из Интернета, а некоторых критиков он цитирует наизусть длинными периодами. Потом вздыхает: "Когда я заканчиваю роман, для меня важно собственное ощущение, что я что-то хорошее написал". В прошлом году журнал New Yorker назвал его в числе шести лучших молодых писателей Европы. Английский издатель Пелевина Том Берчена считает, что для русского автора пелевинский успех на Западе очень внушительный. "Пелевин, конечно, не любит публичности, - говорит Берчена. - Но на Западе он принял эти правила игры, хотя и с большим скрипом, потому что понял, что от его появлений на публике часто зависят продажи книги".
Одевается Пелевин в лондонском квартале Камден Лок - там одеваются все радикальные молодые люди - или в американских супермаркетах. Стиль - спортивно-военный. Синяя рубашка расстегнута на животе и на груди: "Вы ничего не понимаете, в Нью-Йорке все сейчас так ходят".
Меня моя девка попросила кожаную куртку купить ("девка" работает в рекламном отделе одного из глянцевых журналов. - ред). Я ходил по Камден Локу и прицеливался на баб, которые также выглядят, как она. Какую-то нашел и сказал: "Девушка, вы совершенно таких же габаритов, как одна персоналия, которой я должен купить куртку, и поэтому надо зайти померить, да? Зашли в магазин, она перемерила все куртки, потом я купил одну, положил в сумку, а она так поглядела на меня - и у нее в глазах читалось: "И это все?".
Пелевин стрижется почти наголо: "Это у меня буддистское".
У тебя всегда была такая стрижка?
Не, ну раньше у меня были какие-то там прически, да? Но так удобно, когда у тебя совсем нет волос и ты можешь просто голову сунуть под кран, когда моешь рожу.
Сакэ он пьет графинами, с немыслимой скоростью - один за другим, то и дело, окликая испуганную японку. С такой же скоростью жадно заглатывает суши, ловко орудуя палочками. Потребовал розовый имбирь - "а то везде зеленый". Разбирается в японских ресторанах, знает, где дешевле - например, в "Старом Токио" или в "Японской лапше" на Арбате. Ошибочно считает, что "сырую рыбу испортить невозможно". Но если "чисто так" спросить его про любимое блюдо, признается, что обожает лосося из банки, перемешанного с двумя нарезанными яблоками и банкой майонеза. "Скажем так, мне нравится, когда у жизни большие сиськи. Но во мне не вызывает ни малейшего волнения так называемая кантовская сиська в себе, сколько бы молока в ней ни плескалось. "Виктор Пелевин, "Generation ``П''.