Также нельзя не упомянуть офицера и джентльмена Ункаса Мидлтона. У него фактически вырвали кусочек сердца, похитив любимую, и он, готовый порвать глотку любому, был вынужден податься в “дикий край” на ее поиски.
И, наконец, о тех, кто попал на Фронтир не по своей воле Ї это Эллен и Инес. Первой просто было некуда деваться, так как она осталась сиротой по неизвестным причинам, и не было у нее другого выхода, кроме как присоедениться к Ишмаэлу в его путешествии. Очевидно, что на Фронтире ей не место. Неслучайно траппер спрашивает ее “ Как же ты пустилась в края, куда дорога только сильному?”. Инес же вообще никто не спрашивал. Ее, что называется, “посадили в мешок”, погрузили и увезли. И если бы не поддержка Эллен, ей пришлось бы весьма туго.
Всех этих персонажей автор помещает в особую среду. Среду, где человеческие отношения видны на поверхности, не стесненные, не обусловленные никакими рамками, где природа каждого проявляется наиболее ярко и четко. Имя этой среде Ї прерия. В ее описании чаще всего встречаются такие эпитеты, как “бескрайняя”, “бесконечная”, “необозримая”. В одном из описаний она даже сравнивается с океаном:
“Земля напоминала здесь океан, когда его беспокойные валы тяжело вздымаются после ярости еще не улегшейся бури: та же равномерно колеблемая поверхность и та же необозримая ширь. В самом деле, так было разительно сходство между двумя пустынями - вод и земли, - что, как ни смешна покажется геологу эта простая гипотеза, поэту невольно хочется объяснить необычайную формацию равнины сменой владычества этих двух стихий. Здесь и там вставало из глубины ложбины, широко раскинув голые ветви, высокое дерево, как одинокий корабль; и в подкрепление обмана появлялась в туманной дали зеленым овалом рощица, рисуясь на краю кругозора, точно остров среди океана.” [Купер Д.Ф., 1980, с. 15-16]
В ней свои законы, свои обычаи Ї простые, но справедливые. В ней таится множество опасностей и нельзя ни на секунду расслабиться. И наконец у нее есть свои особые очарование и красота. Побывав в прерии, некоторые из персонажей меняются, пересматривая свои взгляды на жизнь. Другие же остаются в ней навсегда ...
В романе затрагивается несколько тем и одна из самых острых и важных и это горькая судьба дикой природы. Автор выражает свое отношение, свою скорбь по этому поводу через слова старого траппера, через описание его чувств и эмоций. Например, в самом начале встретив семью скваттера и сразу поняв, что это за люди и что они с собой принесут, он очень не хочет становиться их проводником и показывать дорогу дальше. И далее описание его реакции на безжалостное уничтожение рощи тополей:
“Незнакомец безмолвно, но внимательно следил за их действиями. Каждый раз, как под свист топора одно за другим падали наземь деревья, он поднимал к новому просвету в небе печальный взор и наконец отвернулся, с горькой улыбкой что-то пробормотав про себя как будто почитал недостойным высказать свое недовольство вслух” [Купер Д.Ф., 1980, с. 21]
После этого старик говорит им:
“Я часто думаю, что господь простер перед Штатами голую прерию в предостережение людям: пусть видят, до чего они могут довести землю в своем безумии! Да, вы проедете много недель, много месяцев этими открытыми полями и не встретите ни поселения, ни обиталища для человека или для скота. Даже дикий зверь прорыщет тут много миль, пока найдет себе логово; и все же, мне чудится, ветер с востока редко когда не донесет до моих ушей стук топора и падающего дерева.” [Купер Д.Ф., 1980, с. 26]
Но они лишь вежливо ждут, пока он закончит... Потому что в силу своей узколобости, необразованности, некультурности и безнравственности неспособны понять, к чему он так вдохновенно произносит эти слова. Им не осознать, какое зло они творят, удовлетворяя сиюминутные потребности. Деревья вокруг не значат для скваттера ничего, ибо “Он хвалился, что никогда не засиживался в таких местах, где не мог спокойно повалить любое дерево, какое высмотрит со своего порога”. Траппер горько сожалеет о том, что помог его семейству:
“- Да, - прошептал он, - я мог бы знать заранее! Я и раньше часто видел то же самое. И все-таки я сам привел их сюда, а теперь указал им единственное прибежище по соседству на много миль вокруг. Вот он, человек, - гордец и разрушитель, беспокойный грешник... Он приручает полевого зверя, чтоб утолить свои суетные желания, и, отняв у животных их естественную пищу, учит их губить деревья, обманывать свой голод листьями...” [Купер Д.Ф., 1980, с. 88]
И это правда Ї трапперы, порой сами того не желая, вели за собой таких вот “пионеров”, чтобы впоследствии те, добираясь до океана, оставили позади себя “лысую” землю с гниющими бревнами и трупами оленей и бизонов. Этот «новый рай» действительно исчезал на глазах и увы, врядли что-то могло его спасти. Старик все время говорит, что дарами природы надо пользоваться, но не злоупотреблять. К сожалению, его мало кто слушает... Здесь уместно будет привести цитату из фильма Матрица : “Человек ближе не к млекопитающим, а к вирусам. Он не приспосабливается к окружающей среде. Он захватывает определенную территорию, истребляет на ней все ресурсы и для того, чтобы выжить захватывает новую и еще новую и так далее еще и еще”. С печалью приходится это признать.
Еще одна важная тема Ї тема науки. И разговор пойдет о ее “краеугольном камне”, докторе Батциусе. Просидев не один год за книгами, он отправляется в дикую неизученную местность с целью открыть первым новые неизвестные доселе виды растений и животных и тем самым оставить след в истории естествознания. Он считает, что все пожно познать и постичь разумом, полагается на научные знания, верит в неоспоримость логики и в то, что ответ на любую загадку (в том числе и природы) можно найти с помощью дедукции. Однако при столкновении с реальным миром (дикой природы) все его логические умозаключения, дедуктивные методы и книжные классификации оказываются смешны и терпят крах. И даже разум, в силу которого он так верит, порой покидает его. Увидев вживую, то что до этого он видел только в книгах, он боится, он оказывается напуган до смерти, потому что внутренне не готов к переходу от теории к практике. И если с растениями еще куда ни шло, то каждое животное кажется ему чудовищем. Особенно показателен момент встречи со стадом бизонов:
”Батциус был в таком смятении, что поддался полному обману чувств. Темные тела бизонов потеряли для натуралиста четкость очертаний, и ему померещилось, будто он видит дикое сборище всех животных мира, устремившихся на него единым строем в жажде отомстить за всевозможные обиды, которые он в продолжение целой жизни, полной неутомимого труда на ниве естествознания, наносил тому или другому виду или роду. Несчастный оцепенел, как под взглядом Горгоны. Равно не способный ни спасаться бегством, ни двинуться вперед, он стоял, как прикованный к месту, пока иллюзия не овладела им настолько, что достойный натуралист, презрев опасность во имя науки, принялся за классификацию отдельных особей”. [Купер Д.Ф., 1980, с. 214]
Впрочем та ситуация была хорошей проверкой мужества, твердости рассудка и решимости для каждого из мужчин, но доктор, пожалуй, прошел ее хуже остальных.
Овид так предан своей науке, что даже будучи на грани жизни и смерти, он о ней не забывает. В “предсмертной” речи он говорит прежде всего о наследии для “будущих ревнителей науки”. Хотя порой страх разгоняет туман в его голове и он, оставив свою педантичность, начинает говорить и действовать разумно. В целом же очевидно, что доктор Батциус это гипертрофированный собирательный образ фанатичного ученого с присущим ему тщеславием, с раздутым самомнением настолько ослепленного своим сциентизмом и гордыней, что он “выпадает” из реальности. Вместо того чтобы просветить его разум, книги затуманили его. Но автор не осуждает Овида, а смеется над ним. Смеется над ним и ему подобными, которые переоценивают значимость и роль своей науки.
Также очевидно, что между доктором и траппером возникает конфликт. Конфликт, казалось бы, на почве разного подхода к описанию природы. Но уже к концу второго их диалога становится понятно, что противоречие между ними куда большего масштаба. И это ни больше, ни меньше конфликт мировоззрений. Овид смотрит на мир сквозь призму различных научных теорий и положений, его голова забита бесполезными знаниями, его глаза застилает пелена самомнения .(“глаза ученого - глаза крота”) Траппер прожил всю жизнь в лесах, у него нет теоретических знаний, он понятия не имеет о классификациях по виду и роду, но он изучил природу и «научился жизни» на практике гораздо лучше, чем доктор по своим книгам. В большинстве разговоров траппер относится к доктору снисходительно, как к человеку находящемуся в забвении, подобном кромешной тьме и даже позволяет себе подшучивать над ним. Но порой его возмущает бесцеремонная критика Овида в адрес созданий божьих и его идея об их усовершенствовании, безапелляционные заявления о том, что только научные знания являются подлинными и что это он, представитель прогрессивного общества и деятель науки, является правым, в то время как подобные трапперу прозябают в невежестве. Апофеозом богохульных речей доктора является вот это предположение:
“В силу своего невежества человек может деградировать настолько, что займет место у самой черты, отделяющей его от животного; и напротив, познание может возвысить его до сближения с великим Творящим духом; скажу больше: если бы ему были даны достаточный срок и возможность, кто знает, не овладел ли бы он всей совокупностью знаний и, следственно, не стал ли бы равен самому Движущему началу?” [Купер Д.Ф., 1980, с. 193]