Догадываясь о подготовке восстания, начальник лагеря Швааль отдал приказ о расстреле военнопленных, которые по указанию подпольного центра должны были разгромить казармы эсэсовцев. Теперь судьбу узников решали минуты. И в полдень 11 апреля Интернациональный лагерный комитет отдал приказ о восстании. И двадцать одна тысяча изнеможденных, истерзанных людей пошли на штурм. Два часа ожесточенных боев - и лагерь был в их руках. Американские войска вступили в Бухенвальд через сорок восемь часов, днем 13 апреля 1945 года. А еще через шесть дней,19 апреля, бывшие узники собрались на апельплаце, месте лагерного сбора, на торжественно-траурный митинг, чтобы почтить память жертв фашистского террора. На русском, французском, английском, польском и немецком языках было зачитано торжественное заявление, принятое Интернациональным лагерным комитетом. В этом заявлении говорилось: "Мы, представители всех национальностей, вели жестокую, беспощадную борьбу. И эта борьба еще не закончена! Гитлеризм еще окончательно не уничтожен на земном шаре! Еще находятся на свободе наши мучители - садисты. Поэтому мы клянемся перед всем миром на этом апельплаце, на этом месте ужасов, творимых фашистами, что прекратим борьбу только тогда, когда последний фашистский преступник предстанет перед судом Правды.
Уничтожение фашизма - наша задача. Это наш долг перед погибшими товарищами, перед их семьями!"
Представитель Интернационального лагерного комитета призвал собравшихся в знак готовности к борьбе поднять руку для клятвы. И двадцать одна тысяча рук взметнулась вверх. Среди бывших узников, дававших торжественную клятву в Бухенвальдском лагере смерти, находился и заключенный номер 2417, Бруно Апиц[9]. После Второй мировой войны центр внимания переместился с ужасов войны к проблеме вины. В 1951 году на территории бывшего лагеря была установлена мемориальная плита в память об участниках лагерного Сопротивления, а в 1958 году было принято решение об открытии в Бухенвальде национального мемориального комплекса. Каждый день туда приезжают люди. В немецких школах есть специальная программа, включающая обязательную историю и посещение Бухенвальда. Книга Бруно Апица "Голый среди волков" вышла почти одновременно с открытием Бухенвальдского мемориала и тут же стала бестселлером. Бруно Апиц заслуживал абсолютного доверия: ведь он восемь лет был узником Бухенвальда и выжил. Его книга была издана миллионными тиражами и переведена на 25 языков. Наверное, она имела такой успех еще и потому, что облекала воспоминание о Второй мировой войне в форму эмоционального, трогательного повествования. В 1958 году многие читатели еще ясно помнили войну и национал-социализм, а также свое собственное участие в этих явлениях. Бруно Апиц облегчил их совесть. Он рассказал о человечности посреди варварства. "Голый среди волков" - это история о том, как незадолго до конца войны участвовавшие в Сопротивлении коммунисты и "самоосвободители" лагеря спасли маленького мальчика, польского еврея[10].
В 1962 году Франк Байер экранизировал книгу. В финальной сцене, которая послужила мотивом и для его плаката, хауптштурмфюрер СС приходит в барак и требует выдать ему ребенка. За его спиной смыкаются ряды узников. В этот момент становится ясно, что знаки поменялись: СС утратила свою власть над людьми. Ребенок осторожно выходит вперед. Интересно, что речь идет о спасении еврейского мальчика, хотя основной темой является Сопротивление коммунистов и их героизм.
В романе "Голые среди волков" используется ряд языковых средств, которые дают возможность не просто читать историю о жизни заключенных Бухенвальда, а помогают читателю стать участником событий, разделять переживания героев и сочувствовать им. Рассмотрим некоторые из этих языковых средств подробнее.
Сравнения являются одним из приемов, применяемых во многих произведениях, и роман "Голые среди волков" не является исключением. Сравнения способствуют образному восприятию сюжета и помогают автору более полно донести свою идею до читателя[11]. Приведем примеры некоторых из них: "Услышав звуки польской речи, ребенок вытянул головку, как насекомое, которое выпускает спрятанные щупальца. Это первое слабое проявление жизни так потрясло обоих взрослых, что они, как зачарованные, не могли оторвать глаз от малютки. Худенькое тельце ребенка было серьезно, как у сознательного человека, и глаза блестели совсем не по-детски".
В этом абзаце сравнение есть в каждом предложении, благодаря чему читателю удается почувствовать всю трогательность момента. С той же целью автор при описании малыша использует уменьшительно-ласкательное слово "головка", а не голова.
Другой пример: "Как осчастливленный подарком юноша, спешил Пиппиг по лестнице в вещевую камеру". С помощью этого сравнения Апиц стремится показать то, что несмотря на все лишения и горести, заключенные Бухенвальда не разучились радоваться и удивляться, тем самым сохраняя свою человеческую природу в нечеловеческих условиях жизни.
Другим часто используемым в романе приемом являются риторические вопросы: "Из тех, кого отправляли сюда другие лагеря, половина умирала в пути или гибла, расстрелянная эсэсовскими конвоирами. Трупы бросались на дорогах. Пересылочные списки не сходились, номера заключенных перепутывались. Какой номер принадлежал живому, какой мертвому? Кому еще было известно имя и происхождение этих людей?" Благодаря использованию риторических вопросов достигается эффект разговора с читателем, происходит обращения к нему от имени повествователя, которое в прямом виде в романе отсутствует[12].
Следует также отметить, что знаки пунктуации часто используются в исследуемом романе для передачи дополнительного смысла.
"Рейнебот снова подошел к микрофону.
Шапки надеть!
Руки вскинулись! Засаленные шапки, как пришлось, взлетели на головы, с перекосом вперед, назад, на сторону, и заключенные стали похожи на компанию весельчаков". Использование восклицательного знака в выделенном предложении показывает стремительность действий, отлаженность и молниеностность выполнения команды[13].
Еще один интересный прием, используемый в романе, это перечисление: "На его обширном, покатом к северу апльплаце выстроились заключенные для вечерней переклички. Блок за блоком - немцы, русские, поляки, французы, евреи, голландцы, австрийцы, чехи, богословы, уголовники..." Такое необычное перечисление, которое начинается с национальностей, а заканчивается сферой деятельности, способствует понимаю того, что Бухенвальд - общая беда, вне зависимости от места рождения и профессии. Особое внимание следует обратить на использование автором незначительных деталей, которые не важны для сюжета[14], но нужны для возникновения у читателя более полного представления о происходящем. "Эсэсовцы забрались в вагоны и прикладами выталкивали тех, кто еще там находился. Больных и обессилевших они сбрасывали вниз, как мешки. Остались только мертвые, которых во время долгого переезда складывали в углу, с трудом находя место для этой цели. Один из трупов полусидел и ухмылялся." Выделенное предложение - всего лишь штрих, не важный для общей идеи повествования, но какой яркий и страшный, как четко эта делать передает ужас происходящего. И в тоже время, в этой ухмылке можно прочесть насмешку над фашистами - смерть им не подвластна, умершего сложно пытать и мучать, от него не добиться никакой информации.
Еще одна особенность повествование - передача диалогов между людьми разных национальностей[15]. Поскольку произведение было написано на немецком, то переводчик столкнулся с необходимостью передачи разговора, к примеру, немца и поляка, средствами русского языка. При этом важно было отразить, что для немца язык повествования - родной, а для поляка - нет. И автор произведения, и переводчик с успехом справились со своей задачей. "Втиснутому в шеренгу Янковскому оставалось только идти к вещевой камере.
Ничего худо? Совсем нет худо?
Гефель только махнул рукой.
Ничего худого, совсем ничего худого..." В данном случае, для передачи плохого знания немецкого языка поляком Янковским используется замена частей речи. По смыслу в предложении должно использоваться прилагательное, в то время как в тексте используется наречие.
Кратко сюжетную линию романа "Голые среди волков" можно описать следующим образом: польский заключенный Янковский прибывает в концентрационный лагерь Бухенвальд вместе с чемоданном, о котором проявляет странную заботу. Работники вещевой камеры Пиппиг и Гефель находят в чемодане маленького мальчика. Ребенок в свои три года научился не плакать от страха, быть беззвучным и практически невидимым, что и позволило его отцу довезти дитя до Бухенвальда. Появление ребенка в лагере поставило под угрозу работу коммунистического подполья. Заключенным приходится делать тяжелый нравственный выбор: сохранить жизнь одному ребенку, прятать его от эсэсовцев и рисковать при этом жизнями тысячи заключенных или же выдать ребенка фашистам. В конце концов, верхушка подполья приходит к решению: ребенка и Янковского необходимо отправить следующим эшелоном в другой лагерь смерти. Таким образом, они хотели избавиться от необходимости прятать ребенка от эсэсовцев в Бухенвальде, однако, вероятность того, что отец и сын доберутся до следующего лагеря живыми была очень мала, т.к. перевозка людей из одного лагеря в другой проходила в зверских условиях. На подходе к Бухенвальду были русские и американские войска, а вместе с ними и надежда на освобождение... В конце концов, ребенок остался в лагере, он стал общим дитем. Много страданий пришлось пережить заключенным из-за этого дитя, а некоторые даже поплатились своими жизнями. И все же, жертва была не напрасной: мальчик дожил до освобождения заключенных из лагеря Бухенвальд.