Её
утешает
усатая няня,
видавшая виды,
Пэ Эн Милюков.
Другая мотивация изменения категории рода дляМаяковского - иммитация детского языка:
Обезьян.
Смешнее нет.
Что сидеть, как статуя?1
Человеческий портрет,
даром, что хвостатая.
Варианты нововведений в категории числа в поэзии Маяковскиого намного богаче - зачастую поэт, заменяя единственное число множественным создаёт образы никак не ассоциирующиеся в обыденной жизни с множественностью. Если имя собственное употребляется во множественном числе этим выражается обобщённость, подчёркивается риторичность и, конечно, свидетельствует об эмоциональности.
Это труднее, чем взять
тысячу тысяч Бастилий 1
Если ударами ядр
Тысячи Реймсов разбить удалось бы. . .
. . . сдохнут Парижи,
Берлины,
Вены1
Здесь, по мнению Винокура, ярко просматривается связь с гиперболизмом (особенно раннего ) Маяковского: “армиями Ромео и Джульетт”, “Ллоид Джоржи ревели со своих постов”.
Любопытно употребление абстрактных понятий во множественном числе. Этим автор подаёт это понятие в виде конкретизированного образа, олицетворения, овеществления. Употреблением названия вещества во множественном числе Маяковский добивается опрелмечиваемости, так как перед читателем сразу встают сорта(обычное употребление мн. ч. с сущ. веществ). Также употребление множественного числа в этих случаях придаёт тексту экспрессию фамильярной речи.
Легло на город ргомадное горе
и сотни маленьких горь.
“Чтоб природами хилыми не сквернили скверы. . . ”. А вот с веществами:”Есть ли наших золот небесней?”, или “товары, питья, еды. . . ”. Категория числа в русском языке менее формальна, чем категория рода, хотя формально любое существительное может стоять во множественном числе. Это и использует Маяковский: “. . . в мягких мебелях”. ( Любопытно, что во времена Пушкина форма “мебелях” была вполне употребительной. )Категория числа даёт Маяковскому богатую пищу для словотворчества:
Тащусь меж канавищ
канав,
канавок.
Хлеба!
Хлебушка!
Хлебца!
А в стихотворении “Евпатория” поэт выстраивает целый ряд необычных форм от слова евпатория-”евпаторийскую - евпаторийцами - евпаторийки - евпаторьяки - евпаторьяне - евпаторёнки - евпаторьячьи - евпаторство”, и что интересно, к каждому из этих слов Маяковский находит рифму. Обилие подобных форм можно видеть и в других его стихах, например, в “Военно-морской любви”. Пристрастие к слову определяет частое употребление несвязанных морфем:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходился народ в учреждения.
Или: “на заседании А-БЕ-ВЕ-ДЕ-ЖЕ-ЗЕкома”. И ещё:”-идите и обрящете- иди и “рящь” её-”. Этот приём используется с разными стилистическими целями: для иммитации крика толпы, его истолкования; насмешки или сатиры; стилизации деской речи; и, по мнению Винокура, просто ради творчества (особенно в ранних футуристических работах)”как бы устраивая смотр словообразовательным средствам языка”. На этой почве филолог сравнивает Маяковского с Хлебниковым и, выявляя различия в принципах употребления нововведений, всё-таки признаёт, что Хлебников повлиял на оформление стиля молодого Маяковского.
Винокур также говорит о смещении обычных отношений слов с абстрактными и конкретными значениями. При этом слова отвлечённые превращаются в вещи или живые организмы. Морфологически это достигается присоединением суффиксов, характерных другому семантическому классу. Здесь возможно несколько вариантов:во-первых присоединение увеличительных суффиксов к отвлечённым существительным (“духотище”, ”красотищи”, ”войнищи”). Здесь наблюдается иммитация явлений фамильярной речи типа “силища”, ”хвостище”. Это и обусловливает понятность и экспрессивность подобных конструкций. Во-вторых - присоединение уменьшительных суффиксов (задача и принцип те же):”плачики”, ”нэпчик”, ”любовишки”, ”смертишек”.
К этому же типу относятся случаи приращения увеличительных суффиксов к существительным материалов:”лучище”, ”водища”, “народина”. . . Есть и третий случай, когда увеличительные или уменьшительные суффиксы присоединяются к именам собственным:”Бродвеище”, ”декабрик”, ”поцелуишко”, ”потерийка”(любопытно, что здесь вычленяется новый суффикс “-ийк”, не существующий в языке). Все эти приёмы служат для материализации понятий.
Есть в произведениях Маяковского и работа обратная этой- создание обобщённых, отвлечённых, собирательных понятий от конкретных существительных:”бароньё”, “стоэтажие”, ”рыхлотелье”, ”мещанья”, ”доисторичье”.
Любопытно образование нового типа слов, женского рода, заканчивающихся на мягкий согласный ”рабкорь”, ”склянь”. Зачастую Маяковский берёт за основу действие или признак, вытесняет привычные суффиксы и получаются: ”нищь и голь”, “лёгочь”, ”ясь”, ”ёжью кожи”, ”в жадности и в алчи”. Автор стихов не ограничивается этим: ”трелёр”(тот, кто издаёт трели), ”читаки”, ”красавка”, ”калекша”, -все эти слова имеют значение действующего лица, ведь в рамках будничной речи ему тесно. Именно поэтому также создаются сложные слова. Винокур останавливается на четырёх классах таких новообразований:1)с суффиксом “-ье”: тупорылье, рыхлотелье, визголосие(интересно- не “визгоголосие”, как по правилам языка). 2)слова, основанные на принципе теле-, радио- : “радиосплетни”, ”звездомедведья”, ”молодолес” (прилаг. ).
3)сложением основ, или, точнее говоря, сложением слов: “людогусь”, ”пролетариатоводец”, ”дрыгоножество”. . . 4)сложносокращённые слова (типа современного “хозрасчёт”): “млечпуть”, ”самокритик-совдурак”.
Автор филологического труда также отмечает большое количество сложных прилагательных. Причиной этого он видит ритмические особенности стиха а также “тяготение к “грандиозным” образам” (что характерно для классицизма):”быстролётный”, “мордой многохамной”, “стодомым содомом”, “тысяче-миллионо-крыший волжских селений гроб”. Принцип образования этих неологизмов - книжный, необычность и новизна - семантические. Занятны конструкции, часть основы которых составляет определение: “крикогубый”, “быкомордая орава”, “кудроголовым волхвам”, причём отношения в этих прилагательных сходны с отношениями существительного и приложения в предложении. Маяковский имеет в виду “с губами - криком”, ”мордой - быком” и т. д. Такое истолкование Винокуром этих конструкций является новым к ним подходом.
Также филолог отмечает, что поэт не избегал и обычного способа образования слов, например, “красноязыкий”, ”звонконогие”, “лазоревосинесквозные”. Иногда сложные прилагательные создают комический эффект: “эскадры верблюдокорабледраконьи”.
Не обошёл своим вниманием Винокур и способа образования слов присоединением приставки “-раз”, которая усиливает признак. “Разужасная”, ”разувлекательный”, ”распробабкиной”, “время . . . распроститучье” и даже от united - разЬюнайтед. А когда эта приставка присоединяется к превосходной степени прилагательного получается как бы превосходная степень в квадрате, что характерно не только для творчества Маяковского, но и для разговорной речи: “пресволочнейшая штуковина”, ”распронаиглавнейший”. То же видим и с существительными: “рассоциализм”, ”архиразиерархия”…
Довольно много у поэта новообразований в приставочных глаголах. Подробно Винокур не описывает этот приём (в связи с освещённостью его в филологии), а останавливается на двух частных случаях:
1)”вторичное наращение приставок на глаголы, уже снабжённые ими”[1]. Языковед выделяет здесь два случая: принцип - “испозолочено” (как в древнерусском “изурезались”, ”порастыкали”), где наращение возможно из-за потери первой приставкой свойств этой части слова:” изъиздеваюсь”. Маяковский тем самым воскрешает сложное слово, превратившееся в современном языке в простое.
2)отсечение дополнительных морфем (приставок и суффиксов) от глагола. Этим поэт обновляет восприятие слова: “ложите”, ”взвидишь”, ”Ну и сон приснит вам полночь-негодяйка”. Винокур отмечает, что анализ его, разумеется, не полный, но “общие тенденции намечены в некоторых существенных отношениях”.
Слово во фразе
Якобсон говорит, что поэзия Маяковского - это поэзия выделенных слов по преимуществу. Винокур в своей работе пишет о том, что с точки зрения версификационного анализа позиция Якобсона верна, но нужны синтаксические обоснования. Их он приводит в главе “Слово во фразе”.
Дело в том, что стиль Маяковского - это разобщённые отрывки, связанные семантически, а не синтаксически. Поэтому при устранении синтаксической зависимости речь превращается из связанного потока в обрывки, которые превращаются в строй независимых синтаксических единиц, дополняющих друг друга своими семантическими значениями без опоры на форму слов. В то время как в языке приняты конструкции “уехал вчера”, "очень умён”, у Маяковского чаще встречается не “примыкание”, а “обособление”[2]. Для поэта нет разграничений между “вы, с вашей добротой. . . ” и “вы с вашей супругой. . . ” т. е. обособление доходит до крайних пределов( слова, семантически составляющие одно целое, синтаксически разобщены и превратились в несколько синтаксических целых.
Для того, чтобы понять детали нужен более тщательный рвзбор.