В художественных же текстах, которые являются известной обособленной областью свободного языкового употребления и в которых естественно присутствие невозможных в других областях форм, слов, оборотов речи, видоизменения языковых единиц могут иметь и гораздо более свободный, нерегулярный характер. Причем видоизменениям могут подвергаться единицы всех уровней: от слова в его фонетическом облике до целого текста (изменение "текста в тексте"). Такие видоизменения обычно экспрессивны, неоднозначны (уже в силу того, что в них в свернутом виде присутствует "нормативная" единица), а потому естественно становятся одним из средств передачи авторского скрытого смысла, доминантой смысла художественного текста, способствуют установлению особых внутритекстовых "интегральных связей". Таким образом, видоизмененные конструкции - один из путей передачи той скрытой художественной информации, которая не может быть представлена синонимическими высказываниями [13, с.9-32].
Регулярными условиями возникновения приращенных значений языковых единиц художественного текста являются повтор, ритмо-мелодические особенности текста (такие как ритм, рифма, порядок слов, парцеллирование отдельных элементов) и позиция синтаксической однородности. Повтор традиционно считается основным средством выражения скрытых смыслов. Он связан с существованием суперструктурных корреляций между повторяемыми ситуациями, которые могут иметь двусторонний - перспективный и ретроспективный - характер, а также может быть основой ритмизации текста.
Дистантный многократный повтор (парадигматика) приводит к обогащению повторяющегося элемента. С одной стороны, повтор обеспечивает выполнение "принципа избыточности", способствует "помехоустойчивости при передачи информации". С другой стороны, повторы на уровне символизации гасят избыточность текста, являясь одним из сигналов, стимулирующих "включение" символического кода, развитие значений единиц в тексте.
Если в нехудожественных текстах повтору информации соответствует нулевая степень новизны, то в художественном тексте, напротив, неоднократное повторение какой-либо информации свидетельствует о ее концептуальной важности, причем каждый новый повтор детали приводит к обрастанию ее новыми смыслами, тогда как единожды воспроизведенная информация может остаться иррелевантной для основной мысли художественного текста.
Повтор в лирическом стихотворении связан с особенностью лирического жанра - кружением вокруг одной мысли, одного чувства, что и составляет позицию автора (концептуальный смысл текста). В прозаическом произведении повтор также связан с концептуальной важностью той или иной информации и всегда нагружен скрытым модально-концептуальным смыслом [13, с.18].
Повтор неодинаковых, но сходно звучащих элементов выстраивает между ними смысловые отношения сходства или отличия (паронимическая аттракция).
Повтор делает ее значимой и способствует концептуальному развитию значения этой детали в контексте, то есть создает переносное (образное) значение ситуации.
Повтор представляет собой универсальное условие выражения скрытого смысла и не связан с определенным языковым уровнем: возможны фонетические, лексические, словообразовательные, синтаксические повторы.
Разноуровневые повторы служат созданию различных фигур (параллелизма, анафоры, эпифоры и т.п.).
Общие принципы ритмо-мелодического смыслообразования в художественном тексте: "нарушение привычного" в ритмической, рифмовой организации текста, а также нарушение порядка слов и парцелляция служат выделению "сильных позиций" текста, передаче авторской концептуальной информации; ритмическое или рифмовое объединение элементов может приводить к их семантическому сближению (по типу синонимии, антонимии, гипо-гиперонимии), к паронимической аттракции; семантизация метра (например, "пушкинского" четырехстопного ямба), "память рифмы" (розы-морозы, любовь-кровь и др.) и "память рифма" (например, "античного", былинного сказа и т.п.) создают не только концептуальный, но отчасти и фактуальный скрытый план текста [13, с. 19].
Позиция однородности является универсальным условием, при котором происходит образование скрытых смыслов, в силу своей синтаксической природы - соединения под знаком тождества разноплановых понятий и явлений.
"Но здесь открылась старая рана - венский учитель (Меттерних) отрекся от петербургского ученика (Нессельроде), он ругал его на всех языках Дантоном и идиотом (Ю. Тынянов, "Смерть Вазир-Мухтара").
Более сильный коннотативно член соединительного ряда окрашивает более слабый. Сближение в сочинительном ряду слов "Дантон" и "идиот" актуализирует в собственном имени, принадлежащем известному деятелю французской революции, совершенно неожиданно сему "глупость", связанную с тем, видимо, что, по мнению Меттерниха, тот, кто разрушает порядок, не отличается умом. Приращенное значение и возникающее между сочиненными понятиями предикативные отношения (идиот потому, что подобно Дантону разрушает порядок) и становятся основой скрытого смыслового пласта текста [13, с. 20].
К числу нерегулярных видоизменений, передающих "приращенную" скрытую информацию, относятся следующие.
Фонетические видоизменения. В арсенале "звучащих" средств, служащих выражению скрытой информации художественного текста, находятся видоизменения фонетического облика слова, связанные с анатомическими или физиологическими аномалиями речевого аппарата говорящего, а также различные речевые погрешности, оговорки, необычные звучания более или менее случайного характера, вызываемые какими-либо помехами или специфическими условиями говорения. Например:
"- Унтег’-цег’, - выговорил Най-Турс, причем кровь потекла у него изо рта на подбородок, а голос начал вытекать по капле, слабея на каждом слове, - бг’осьте гег’ойствовать к чег’тям, я умиг’аю… (М. Булгаков "Белая гвардия") [13, с.23].
Окказиональные словообразовательные единицы. Частотно употребление концептуально важных словообразовательных окказионализмов (созданных по действующей словообразовательной модели или с нарушением ее), приобретающих в контексте значение, не равное сумме производящих компонентов. Например, в "Господах Головлевых" М.Е. Салтыкова-Щедрина концептуальной доминантой становятся слова "пустоумие", "пустомыслие", "пустомысленный", "пустоутробный", имеющие дополнительные семы "лицемерный", "бесполезный", "мертвый" и др. В тексте иногда такие слова даются в кавычках, подчеркивающих "окказиональность", "разовость" их.
Окказиональные образования регулярно выражают и скрытую эмоционально-экспрессивную информацию (например, окказиональные образования разных типов у Н. Лескова: воительница, ажидация, шалуша, милиатюрность, пупоны и т.п.).
Скрытые смыслы, выражаемые окказиональными образованиями, относятся преимущественно к разряду планируемых автором (поскольку налицо момент сознательного "творения") и обязательных для восприятия читателем. Однако степень сознательности "творения" тем больше, чем "окказиональнее" модель, по которой происходит создание слова.
Грамматические видоизменения. К разряду грамматических видоизменений относятся формы, образованные в результате расширения категориальных возможностей единицы, заполнения "лакун" в системе формообразования, а также различного рода неправильности, связанные с национально-диалектными или образовательными особенностями говорящего. В авторской речи преобладает использование таких видоизменений, как "игра грамматическими категориями", заполнение формообразовательных лакун, расширительное использование категориальных возможностей слов, тогда как в речи персонажей - стилизация грамматических ошибок, просторечных форм или неправильностей, связанных с невладением в полной мере русским языком.
"Пока выпячивают, рифмами пиликая,
Из любвей и соловьев какое-то варево,
Улица корчится безъязыкая -
Ей нечем кричать и разговаривать" (Маяковский "Облако в штанах").
"Расфразеологизированные" фразеологизмы разных типов представляют концептуальные иронические скрытые смыслы, причем одновременно такое видоизменение обычно служит средством концептуального "выдвижения" видоизмененной части фразеологической единицы, а также тех семантических изменений, которые произошли в результате преобразования состава фразеологизма:
"Лечись - иль быть тебе Панглоссом,
Ты жертва вредной красоты -
И то-то, братец, будешь с носом,
Когда без носа будешь ты" (А. Пушкин. Эпиграмма) [13, с.28].
Видоизмененные фразеологические единицы по большей части относятся к средствам представления планируемых автором, обязательных для восприятия скрытых смыслов.
Неполные и семантически избыточные конструкции обладают значительными смысловыми возможностями в силу того, что они своей лингвистической природой предназначены выражать подтекстное (скрытое) содержание художественного текста. Выразительность различных незамещенных позиций связана с особого рода воздействием на читателя: недоговоренность стимулирует воображение ("деавтоматизирует" восприятие), то есть дает практически неограниченные возможности для "достраивания" художественных скрытых смыслов.
Неполные конструкции, по характеру выражаемых скрытых смыслов, можно разделить на восполняемые в контексте и те, которые достраиваются только за счет привлечения внетекстовой информации, находящейся в фонде "фоновых" знаний читателя. Если первые (обычно формально неполные) служат знаком скрытой эмоционально-экспрессивной, а также модально-концептуальной информации (отнесение в подтекст события, "выводимого" из контекста), имеют концептуальный характер, автор как бы приглашает читателя ответить на вопрос: почему для ранее названного в контексте или однозначно прессупозиционально восстанавливаемого события применена в данном случае структурно неполная единица), то вторые (обычно формально полные, но семантически неполные) призваны актуализировать "внетекстовой"смысл, и в этом плане они приближаются к несобственно языковым способам выражения скрытых смыслов - языковым знакам с внетекстовой семантической нагрузкой (скрытая информация в этом случае может быть как фактуальной, так и модально-концептуальной).