Брось, не морочь!
Лучше мне впредь-
Камень толочь.
- Тут-то и петь![xii]
Модальность побуждения инфинитивных предложений создаётся непосредственно самой конструкцией, сопровождая употребление инфинитива в качестве предикативного центра предложения. Это модальное значение модифицируется в зависимости от многих условий, но всегда сохраняет связь со сферой ирреальности, - что вообще характерно для Цветаевой.
Инфинитивные конструкции производны от спрягаемо-глагольных, они выражают то же содержание, но осложнённое модальным значением:
Держать! Ср.: (держите)
Не отдать его лишь!
Рвануть его! Ср.:(рваните)
Выше!
Схватить его! Ср.: (схватите)
Крепче!
Любить и любить
его лишь.
В следующем случае, комплексный компонент структуры предложения, включает глагол - будь в повелительном наклонении и выполняя роль носителя предикативности, несёт семантическую нагрузку утвердительности, и в данном случае,- принадлежит к сфере экспрессивности речи:
Я тебе повелеваю: будь!
Я – не выйду из повиновенья!
В категории наклонения выделено две семантические группы : модальность реальности (изьявительное) и модальность ирреальности (повелительное и сослагательное). В любом случае, предложение должно составлять грамматическую и смысловую достаточность, относительную законченность и цельность информативного содержания. Поэтические строки с использованием побудительных предложений у М. Цветаевой всегда коротки, почти всегда умещаются в структурном минимуме предложения. Как известно, структурный минимум предложения: предел семантической автономности, пригодности к выполнению номинативной функции.
Такая структура предложения придаёт стиху лёгкость и торжественность. После ясного обращения «Послушайте!», к неопределённым респондентам и обращённое в будущее и настоящее одновременно, следует глагол с абстрактным значением, в повелительном наклонении: любите, за счёт этого стихотворение переходит в так называемое синтаксическое время:
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
- Послушайте!- Ещё меня любите
За то, что я умру.[xiii]
Изменения экспрессивно-стилистической окраски несут изменения структуры предложения. У Цветаевой находим отрицательную регулярную реализацию, состоящую в перестройке структуры предложения, введением в неё отрицания, относящегося к предикативному центру. Отрицание выражается введением отрицательной частицы с видоизменением существительного.
Сравним: Повозки, голоса - ….Ни повозок, ни голосов.
Кроме этого, здесь наблюдаем использование кратких прилагательных в сравнительной степени в роли сказуемого в минимальной структурной схеме предложения.
Сама Цветаева называет свой стих невоспитанным. В побудительных предложениях её стихотворений – обращения, часто – к абстрактным понятиям, объёмным (любовь) выражается в конкретике повелительных глаголов (греми – сердце). Прилагаются необычные эпитеты к, казалось бы, обычным в поэзии словам (громкое сердце).
Ты озорство прикончи
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было, как хочу.[xiv]
31 марта 1916г.
Модальность побуждения с оттенком обращения и оклика - («Прохожий, остановись!») – имеет подспудное смысловое значение - остановись мгновенье, запечатление момента, чисто цветаевское отношение ко времени:
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись![xv]
Всякое сказанное слово требует какого-то продолжения. Продолжить можно по-разному: логически, фонетически, грамматически, в рифму. Так развивается язык, и если не фонетика, то семантика указывает на то, что он требует себе развития. У Цветаевой, то, что сказано, никогда не конец, но край речи, за которым - благодаря существованию Времени - всегда нечто следует. И то, что следует, всегда интереснее уже сказанного - но уже не благодаря Времени, а скорее вопреки ему. Такова семантическая структура и основа цветаевской поэтики.
С донной стороны, язык определяет сознание, с другой стороны сознание народа определяет язык. То, что явилось новостью для словесности, не было новым для национального сознания. Цветаева была вынуждена прибегнуть к тем приёмам, которые являются сущностью фольклора: к безадресной речи. В её стихах все время - монолог; но это не монолог героини, а монолог как результат отсутствия собеседника. Особенность подобных речей в том, что говорящий - он же и слушатель. Так, через слушание самого себя, и происходит процесс самопознания языка и словесного творчества, овладение мастерством использования различных семантических конструкций, для наиболее яркого и точного выражения смысла и чувства. Мариной Цветаевой, в побудительных предложениях часто используется фольклорная лексика, которая привносит в поэзию народный колорит и экспрессию: («Бабушка», «Стенька Разин»).
И стоит Степан – ровно грозный дуб,
Побелел Степан – аж до самых губ,
Закачался, зашатался. – Ох, томно!
Поддержите, нехристи, - в очах тёмно!;[xvi]
Или:
Свистят скворцы в скворешнице,
Весна – то- глянь! – бела..
Скажу: - Родимый, - грешница!
Счастливая была![xvii]
Грамматическая природа предложений такова, что обязательно требует выражения некоторых субъективных значений, идущих от говорящего (именно от него, как от автора речи). Грамматический строй русского языка принуждает говорящего оснастить всякое передаваемое грамматически оформленным предложением сообщение этими значениями. К примеру, целеустановка предложения, как обязательное субъективное значение – это выражение коммуникативного задания говорящего; сообщает он или спрашивает.
Иль у красных пропадал?
- Рязань. -
Предложение выражает значение вопросительности с помощью интонации и вопросительной частицы - иль.
Важная особенность семантики побудительных предложений в том, что они позволяют начать с главного и в лексическом, и в грамматическом плане:
Стакан воды во время жажды жгучей:
- Дай – или я умру! –
Настойчиво – расслаблено – певуче –
Как жалоба в жару.[xviii]
Часто, у Цветаевой – не просто побудительные предложения, а буквально – команды:
Ибо не ведающим лет
- Спи! – головокруженье нравится.
Не вычитав моих примет,
Спи, нежное моё неравенство![xix]
Или:
Без низости, без лжи:
Даль – на две рельсы синие..
Эй, вот она. – Держи!
По линиям. По линиям…[xx]
Конь без удержу,
- Полным парусом! –
В завтра путь держу, -
В край без праотцев;[xxi]
Так знаменосец покидает знамя,
Так на помосте матерям: «Пора!»
Так в ночь глядит – последними глазами –
Наложница последнего царя.[xxii] –
Семантическая структура побудительных предложений позволяет выразить необычность и контрастность смыслов, когда Муза, описывается «россыпью гортанною, клёкотом»:
- Храни её, Господи,
Такую далёкую! [xxiii]
Часто встречаем у Цветаевой модальность побуждения в значении мольбы:
Сделай милость:
Аминь, аминь,
Рассыпься![xxiv]
Иногда, в значении просьбы:
- Друг! Не ищи меня![xxv]
Модальность побуждения встречается в поэзии М.Цветаевой с самой разнообразной семантической нагрузкой, от приказа до мольбы, и служит экспрессивной выразительности поэтической строки, создавая общий возвышенный настрой и оттенок ирреальности.
2.3.Побудительные предложения с точки зрения функциональной.
Функция побуждения преломляет одно из средств создания образа,- настроения и это средство очень существенно в поэзии Марины Цветаевой. В следующем стихе, - в двух четверостишиях, 8-ми строках, грамматическая основа выражена пятью глаголами в повелительном наклонении. Это создаёт постоянную динамику стиха. Три из пяти глаголов стоят в начале, создавая начало «на фортиссимо»:
На тебе, ласковый мой лохмотья,
Бывшие некогда нежной плотью.
Всё истрепала, изорвала,-
Только осталось что два крыла.
Одень меня в своё великолепье,
Помилуй и спаси.
А бедные истлевшие отрепья –
Ты в ризницу снеси.[xxvi]
В форме побудительного предложения поэт обращается и к душе, удивительно, что в форме повелительных глаголов - сказуемых: ешь и пей. Это создаёт контраст романтического и обыденного, их внутреннее единство и поверхностную борьбу; если так можно выразиться, романтизация обыденности и каждодневность романтики, создаёт ощущение сакральности бытия, показывает нервную незащищённость поэта от впечатлений жизни.
Веселись, душа, пей и ешь!
А настанет срок –
Положите меня промеж
Четырёх дорог.
В следующем случае, подлежащее выражено существительным, выполняющем роль обращения:
Ветер, голос мой доноси
И вот этот мой выдох тяжёлый.[xxvii]