А. Белый говорил о тяготении Ремизова к фольклору из – за желания преодолеть индивидуализм эпохи. В сказках Ремизова "легко, прозрачно, весело, они написаны кованым слогом", где "неологизмы тонко смешаны с хорошими, забытыми русскими словами" [23, c.389]. В своем пристальном внимании к слову со всеми его гранями, включая магию и музыку, Ремизов был близок к символистскому пониманию языка как инструмента творческого познания.
Споры о художественной манере Ремизова ведутся и сегодня. Д.Святополк – Мирский в своей работе отличает А.Ремизова от его современников "глубокой укорененностью в русской почве", а также тем, что прозаик усвоил всю русскую традицию от мифологии до Гоголя, Достоевского и Лескова. Этот же исследователь называл его прозу сказом: "она воспроизводит синтаксис и интонацию разговорного языка, причём в его наименее литературных и наиболее необработанных формах" [25, c.102].
Грета Слобин отмечает, что Ремизов видел свое назначение в том, чтобы "возрождать глубоко зарытые и давно забытые сокровища русского языка" [4, c.45].В обоих исследованиях ("История русской литературы с древнейших времен до 1925 года" и "Проза Ремизова. 1900 – 1921") подчёркивается, что эксперименты А.Ремизова в сфере литературного языка оказали огромное влияние на развитие русской прозы первой четверти XX столетия.
"Природа моего "формализма" (как теперь обо мне выражаются) или точнее "вербализма" была им враждебна: все мое не только не подходило к "прекрасной ясности", а нагло пёрло, разрушая чуждую русскому ладу "легкость" и "бабочность" для них незыблемого "пушкинизма", – говорил сам о себе Алексей Михайлович [25, c.56].
"Формализм" Ремизова – это принципиально новый взгляд на проблему "языка и речи", в его творчестве речевая устная конструкция проникает в "письменную речь", становится основополагающим принципом художественного творчества.
Своим творчеством Ремизов пытался изменить взгляд на русский литературный язык как на нечто давно устоявшееся, застывшее и имеющее раз и навсегда установленные правила. Ремизов утверждает принципиально более свободное, широкое обращение с языком, он расширяет границы для "манипулирования". К манипулированию можно отнести такое явление как стилизация. Многие исследователи сравнивали язык Ремизова с языком сказа. Сказ всегда рассчитан на устное повествование и главная ценность устного произведения – в звуке, именно звук позволяет почувствовать всю полноту художественного слова. Ремизов ни раз говорил о том, что писатель должен проверять всё написанное на слух. В соответствии с этим, стиль Ремизова развивается по законам речи – как в морфологии, так и в синтаксисе. Рассмотрим основные стилевые особенности повести А.М. Ремизова "Неуёмный бубен": в тексте обнаружено большое количество просторечий разных частей речи, таких как ("пятерня", "проволочка", "язык – лопотун", "околичности", "любо – дорого", "молодцевато", "безалаберно", "вдосталь", "отлынивал", "вгнездился").
Проанализировав структуру текста повести, нельзя не заметить, какое огромное значение приобретает в лексике просторечие – в тексте содержится огромное количество (которое превалирует в общем процентном отношении ко всей лексики), просторечных выражений, огромное количество пословиц и устойчивых выражений (этимологически фольклорных, в повести насчитывается их более двадцати). Повесть Ремизова является подлинным словарём для знакомства с народными пословицами и поговорками.
Характерно использование сравнительных оборотов, по построению сравнение может использоваться только живой разговорной речи (обороты некнижные, нет привычных слов "как", часто заменяется на "будто"). Яркий тому пример описательные обороты ("волоса много, архиерейским гребнем не продерёшь", "да длинны ни в какую стать"), сравнительные обороты ("и уж не пришёптывает, а словно в бубен бьёт", "бегает, будто безглазый").
Нельзя не заметить, что в повести практически отсутствует нейтральная лексика, большее количество лексики можно разделить на три группы:
1) лексика просторечная;
2) старославянизмы;
3) диалектные слова;
4) устойчивые выражения, пословицы и поговорки.
Кроме того, изменены строгие грамматически правильные формы слов (например, "наплывный (вместо "наплывной" народ), "девья" (вместо "девичья"), "усумнится" (вместо "усомнится") и т.д.
Наречия, как правило, используются повторяющиеся ("мало – мальски", "кого – кого", "всего – навсего", "нежданно – негаданно", "любо – дорого" и т.д.) Всё это создаёт эффект подлинной живой разговорной речи, живого языка.
Употребление постфиксов типа – ка, – то, – либо и т.д. также более свойственно для разговорной речи, в тексте сконцентрировано большое количество слов с таким явлением ("столы – то", "поговорика – ка", "успел – таки").
Характерно и то, что даже в устойчивых выражениях Ремизов часто заменяет устойчивые лексемы синонимичными просторечными или нейтральными ("выводить на свежую воду", "брехнёю свет пройдёшь").
Однако новаторство Ремизова не ограничивается расширением границ языка за счет отхода от нормативной грамматики и включения нового лексического слоя (просторечная, архаичная, диалектная). Важнейшие преобразования обозначились и в синтаксической организации текста. Он вводит в письменную речь принципиально иной строй – строй разговорной речи.
Новые принципы художественного текста, которые придают новое значение словам и расширяют лексику, влекут за собой передачу интонации разговорного языка в тексте с помощью синтаксиса.
С первых строк Ремизов задаёт особый ритм: перечисляются главные герои, дается установка на необычность, проявляются первые ритмические повторы, повторы предложений, синтаксических конструкций замедляют ход времени, дают ему ощущение движения и ритм.
В статье "О творчестве Алексея Ремизова" К. В. Мочульский пишет: "Синтаксис его – запись устного рассказа, нотные знаки, отмечающие ритм и интонацию живой речи. Гибки, емки, свободны его конструкции. Иное словечко, иное восклицание повторяется упорно, а нередко и целые тирады возвращаются, как песенные припевы" [26, c.31].
"Я не хочу воскрешать какой – нибудь стиль, я следую природному движению русской речи, и как русский с русской земли, создаю свой" – таково творческое кредо Ремизова [27].
В "Неуёмном бубне" можно заметить параллельные формы и симметричные интонации: "не праздное развлечение праздного человека", "всякий во всём понимал толк, да как – то без толку".
Синтаксис просторечья проявляется в использование простых фраз, часто нераспространенных предложений, которые иногда повторяются.
Синтаксис в сказовой стилизации рассказчика характеризуется безглагольными предложениями, свойственными устной речи:
"Беда с Агапевной!"
"Гордость же Стратилатова – овальное зеркало с овальными углублениями…"
"Бульвар – место общественного гулянья"
Но главная особенность синтаксиса – это своеобразное "плетение словес", построение фразы последовательно, от одного слова к другому, создавая сложную громоздкую синтаксическую конструкцию. Подобная особенность может быть показателем того, что текст А.М. Ремизова был неким установлением на устное прочтение текста подобно сказкам или быличкам.
· "Как яйцо круглый и полный, во всю щеку румянец, да такой румяный – малина, а губы – сирень – цвет, другого не подберешь, и над губою – пушок либо так углем по губе кто провел, с масленицы осталось, нос – его за три версты увидишь – длинный, и все такое сытое да наливное, сахарное".
· "Всякий день поутру часов в семь, когда по домам еще бродит сон, последний, но зато самый сладкий и такой крепкий, что ни стуком дров, ни колокольным звоном – а звонят и в Прокопьевском и в Зачатьевском, и в приходских церквах – никакими силами, кажется, не одолеть и не выгнать его за дверь в сени, когда одни лишь торговки с молоком и корзинами идут на базар и кричат, как только умеют кричать одни лишь торговки, да бегут чиновники в казенную палату, в этот ранний заботливый час, проходя по Поперечно – кошачьей, легко столкнуться лицом к лицу с Стратилатовым".
Известно несколько редакций "Неуёмного бубна", где автор оттачивает свой стиль, работая с лексикой и синтаксисом: одним из таких примеров может быть замена общеупотребительного слова "мешочек" на диалектное "тюричек". В позднейшей редакции была произведена обратная замена лексемы.
· "Зимою он в ватном пальто, на шею намотан красный гарусный шарф, летом в сером люстриновом пиджачке и в серой жокейской шапочке с пуговкою, из кармана непременно торчит пестрый платок, под мышкою синий мешочек с сахаром, и всегда калоши".
В основе словесного творчества, считал Ремизов, должен быть русский природный "лад" речи. Поэтому – то интерес Ремизова – художника слова, был сосредоточен на разговорной исконной народной речи. Поэтому он так внимательно изучал этимологические словари и деловые записи XVII в, он искал "русскую мелодию", стремясь проникнуть в лексические, фонетические и интонационные законы русского языка.
Работа Ремизова над познанием "природного лада" русской речи была в свое время подхвачена многими русскими писателями, оказала влияние на их стремление раскрыть богатство русского языка. Бесспорно, что Ремизов повлиял на стиль М. Пришвина, Б. Пильняка, Е. Замятина, А. Толстого.