Смекни!
smekni.com

Поэтический космос Ломоносова (стр. 2 из 4)

Чтобы проиллюстрировать дальнейший анализ "Вечернего размышления", можно привести цитату из его прозаического труда под названием "Явление Венеры на солнце, наблюдённое в Санкт-Петербургской Императорской Академии Наук": "…Несказанная премудрость дел божиих хотя из размышления о всех тварях явствует, к чему предводительствует физическое учение, но величества и могущества его понятие больше всех подаёт Астрономия, показывая порядок течения светил небесных. Воображаем себе тем явственнее создателя, чем точнее сходствуют наблюдения с нашими предсказаниями; и чем больше постигаем новых откровений, тем громчае его прославляем…" [2; с.495 - 496] Из цитаты видно, что для Ломоносова естество, натура как материальные категории являются предпосылкой к восхвалению и почитанию бога. Таким образом, взгляд учёного мужа становится причиной созданного им мирообраза Вселенной - не просто абстрагированного полёта художественной фантазии, а попытки научной трактовки бытия, его научной интерпретации как космоса. Вследствие чего художественная оболочка оды содержит два плана:

1) линию натуральную, что отражает ярче всего строфа 2;

2) линию понятийно-абстрактную, отражённую по сути лишь в строфе 8. Такое разделение и выделение условно, оно относится лишь к художественному миру произведения и необходимо для того, чтобы чётко обозначить диалектику образа космоса.

"Вечернее размышление" начинается грандиозной и вдохновенной картиной наступления вечера, открывающего вслед за уходом утра беспредельность небесных светил:

Лице своё скрывает день,

Поля покрыла мрачна ночь,

Взошла на горы чёрна тень,

Лучи от нас склонились прочь.

Открылась бездна звёзд полна;

Звездам числа нет, бездне дна [1; с.120].

Внутренняя композиция строфы выражает естественную и математически точную метаморфозу смены дня на ночь и вращения планеты Земля вокруг своей оси. Это отличает Ломоносовский текст от обычной пейзажной картины лирического стихотворения. Лирический герой оды ставит себя как созерцателя космической панорамы, а не просто пейзажа, относящегося лишь к земному время-пространству, хотя исходная точка его наблюдений и размышлений - пространство земли:

Песчинка как в морских волнах,

Как мала искра в вечном льде,

Как в сильном вихре тонкой прах,

В свирепом как перо огне,

Так я в сей бездне углублён,

Теряюсь, мысльми утомлён! [1; c.120 - 121]


Уже в этих строках звучит мотив познания мира, звучит целая гамма представлений о бытие: мотив бесконечности, мотив-антитеза малого и большого; в конце концов, эмоция "утомлённого мыслями человека". Эта строфа представляет собой огромный сравнительный оборот, состоящий из ряда однородных частей и необходимый для отображения беспредельности космического пространства и являющийся натуралистической аллегорией. Как видно, каждый из однородных сравнительных оборотов в отдельности представляет собой антитезу малого и большого или, во всяком случае, имеет такой акцент в оттенке тропа. Окраска художественного слова в этой строфе характеризуется сосуществованием образно-аллегорического и конкретно-материального планов, что позволяет выделить в рамках мотива-антитезы большого и малого две параллели в идейно-смысловой структуре оды: макрокосмическую и микрокосмическую. Как учёный Ломоносов воплощает в художественном слове оды научные понятия малого и большого: если большое - это звёзды, светила, то малое - это понятия об атомах и молекулах. Метафоричность "песчинки", "малой искры", "тонкого праха" отражает эту идею, показывая различные формы проявления натуры. Композиционно они противополагаются звёздам из первой строфы, формируя такой структурой образ макрокосмической и микрокосмической Вселенной. Вообще натурализм, проникший в оттенок значения слов этой строфы, непосредственно и создаёт такой акцент художественного космоса, где понятие о материи имеет научную эстетику, отчего и поэтика оды специфична проникновением науки в мир художественной словесности. Отсюда налицо и натурфилософия оды: осознание лирическим героем беспредельности той материи, то есть "бездны", в которую он "погружён". Развертывая этот огромный сравнительный оборот, Ломоносов словно хочет объять необъятное мироздание Вселенной. Интересно отметить в отдельности сравнительный оборот "В свирепом как перо огне", тропообразующая база которого является метонимизированным сравнением, где перо параллельно с моментом творчества, моментом написания оды и является сиюминутной ассоциацией процесса творчества. Таким образом, этот троп является не только аллегорией, но и символом познания и творчества: перо символизирует процесс человеческого познания, творческую жизнь человека, его искания.

Итак, эти строфы отражают концепцию космоса, наделённого мыслями и понятиями Ломоносова-учёного, для которого астрономия является наукой, показывающей "порядок течения светил небесных" и говорящей о "могуществе и величестве бога".

Следующая 3 строфа с точки зрения внутренней содержательной композиции не только завершает эту композиционную часть (3 первые строфы оды), но и продолжает развитие мотива бесконечности посредством вкрапления научной гипотезы о множественности обитаемых миров:

Уста премудрых нам гласят:

"Там разных множество светов,

Несчётны солнца там горят,

Народы там и круг веков;

Для общей славы божества

Там равна сила естества" [1; c.121].

Ломоносов выдвигает смелую и передовую для своего времени гипотезу, принадлежащую знаменитому Джордано Бруно, которого за его научные убеждения предала сожжению церковь. Просветительские идеи Ломоносова очень характерно воплотились в "Вечернем размышлении", отчего художественность оды полностью подчинена миру науки и подспудна "верующему я" Ломоносова, объединяющего подчас антагонистские начала своего мировоззрения. В этой строфе звучит и мотив естественной закономерности, сосуществующий с мотивом бесконечности времени и пространства, которые в совокупности формируют абстрактную модель космического мирообраза. Мотив "естества" подан автором в религиозном ключе: "…Для общей славы божества/ Там равна сила естества…", что продолжает концепцию образа космоса "Утреннего размышления": закономерность здесь непосредственный синоним к мотивирующему образу творца; бесконечность же космоса - предпосылка к определению его величества.3 строфа, представляющая собой вкраплённую гипотезу, является завершающим элементом целостной композиционной части оды и дополняет её идеологически. Сверх того, эта часть оды (3 первые строфы), словно математически выверена: каждый мотив, каждый художественный элемент оды коротко и ясно формирует именно космический мирообраз; точность и лаконичность мысли только и способствует к его чёткой художественной выверенности; причём мужские рифмы придают динамику к его мирообразу. Последний тезис оды содержит мотив закономерности, который композиционно завершает предшествующие тезисы, заключающие в себе мотив бесконечности, познания и гипотетический план, как бы обрамляя всё вышестоящее, завершая бесконечность одического космоса и определяя его следственную закономерность в этом. Тем более что эта часть композиции является несущей, как основной развёрнутой космической панорамой, что и позволяет говорить о ней как об отдельной композиционной части целой оды.

Последующие 4, 5, 6 и 7 строфы касаются непосредственно предмета северного сияния как явления природы. Кроме того, 4 строфа композиционно противопоставлена 3 строфе относительно выраженной в ней идеи о естестве, поскольку северное сияние, увиденное им, видимо, во время или перед написанием оды, показано лирическим героем в нарочито парадоксальном ключе, с наветом невероятности этого явления с точки зрения науки:

Но где ж, натура, твой закон?

С полночных стран встаёт заря!

Не солнце ставит там свой трон?

Не льдисты ль мечут огнь моря?

Се хладный пламень нас покрыл!

Се в ночь на землю день вступил! [1; c.121]

В рамки вопросительной и восклицательной риторики строфы включена общая для всего её тона оксюморонная семантика не только в тропах, но и в не имеющих характер троп предложениях. Конечно, общее впечатление северного сияния смешивается с его научной полемичностью, что относительно первого случая, таким образом, также и просто поэтизирует его в ключе оксюморона как прекрасное и достойное описания явление природы. Причём необходимо отметить, что обе оды, как уже было сказано, объединяет сквозной мотив света. В этой оде таким мотивом является северное сияние, которое так же параллельно к образу творца, как и в "Утреннем размышлении", только параллель эта основана не на сопоставлении, а на ассоциации этого явления как раскрывающего "Божие величество". Обе оды, по сути, основываются на параллели бога и природы и, наоборот, природы и бога.

Следующая 5 строфа представляет собой обращение к учёным с акцентом на объяснение этого природного явления:

О вы, которых быстрый зрак

Пронзает в книгу вечных прав,

Которым малый вещи знак

Являет естества устав,

Вам путь известен всех планет;

Скажите, что нас так мятет? [1; c.121 -122]

Как видно, учёные представлены Ломоносовым как категория возвышенная, они даже окрашены им, строго говоря, гиперболично, что, конечно, не лишает оду от предустановленного для её жанра нарочито-возвышенного пафоса. Следующая 6 строфа продолжает риторику предшествующей 5 строфы и имеет научно-полемический характер: