Проблема свободы в философии Достоевского
Введение. 3
1. Свобода или необходимость?. 6
2. Легенда о Великом Инквизиторе. 11
Заключение. 19
Список использованной литературы.. 20
Каждый человек рано или поздно задается вопросом о смысле своего существования. Предопределен этот смысл объективно, независимо от человека, бессмысленно человеческое существование или человек сам хозяин своей судьбы? От ответа на этот вопрос многое зависит, когда человек стоит перед сложным выбором, в критической ситуации, поэтому вопрос о смысле жизни глубоко связан с проблемой свободы. Сам поиск смысла жизни предполагает свободу выбирать цель и средства ее достижения, выбирать свой жизненный путь. В философии проблема свободы – одна из главных. Причем проблема свободы, как правило, соотносится с проблемой ответственности за свой выбор, свой поступок.
О свободе философы размышляют с древнейших времен. Еще Сократ утверждал, что свобода состоит в том, чтобы следовать разумному порядку мира. Со времен Аристотеля в европейской культуре доминирующим был аспект свободы как свободы воли человека. В XVII веке Б. Спиноза связал проблему свободы с проблемой необходимости. Он определил свободу как осознанную необходимость. Гегель дал с идеалистических позиций развернутую, трактовку диалектического единства свободы и необходимости. Для Ф. Энгельса свобода не только осознание необходимости, но еще и действия в соответствии с ней.
С позиций диалектико-материалистического подхода необходимость рассматривается как первичное, а воля и сознание человека – как вторичное, производное. Точнее, объективные законы, царящие в природе и в обществе, трактуются как форма существования необходимости. Учитывается:, что на начальном этапе своей истории человек, неспособный еще проникнуть в таинства природы, был подчинен "слепой", непознанной необходимости. Он, следовательно, был несвободен. Постигая объективные законы, он начинает действовать все более осознанно и свободно. В качестве ограничителей человеческой свободы проявляется также зависимость людей от общественных сил, господствующих над ними в определенных исторических условиях.
Тем не менее, осмысление проблемы свободы не может быть ограничено установлением ее соотношения с необходимостью. Это очень хорошо понимал Федор Михайлович Достоевский – великий русский писатель, христианский мыслитель и публицист. Н. Бердяев пишет в работе "Миросозерцание Достоевского", что Достоевский открыл новый духовный мир, вернул человеку его духовную глубину. Достоевский хорошо понимал, и глубоко прочувствовал необходимость личной, неограниченной никакой внешней "необходимостью", иррациональной человеческой свободы.
Сам Достоевский признавал, что он никогда ни в чем не знал удержу, всегда и во всем переходил меру. Он писал в письме к одному из своих ближайших друзей, А.Н. Майкову "…А хуже всего то, что натура моя подлая и слишком страстная. Везде-то и во всем я до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту переходил". Этой чертой – страстностью, нерассудочным стремлением к свободе наградил Достоевский почти всех своих героев. Но сам он полагал, что такой свободе может быть положен предел, и положить его может лишь сам человек. Этот предел – в глубоком чувстве, в любви к другому человеку, к Богу.
Не случайно именно Достоевского называют в числе своих предшественников философы-экзистенциалисты. Именно экзистенциальная философия на первый план выдвинула взаимосвязь "свобода – ответственность". Именно в гуманистическом контексте ответственность наиболее полно раскрывается как жизнеутверждающий принцип.
Такая трактовка свободы, к примеру, ярко отражена в знаменитом рассказе французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери "Планета людей". В нем он описывает с указанных позиций своего друга летчика Гийома: "Его величие – в сознании ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках. Он в ответе за все новое, что создается там, внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества – ведь они зависят от его труда. Он из тех больших людей, что подобны большим оазисам, которые могут многое вместить и укрыть в своей тени. Быть человеком – это и значит чувствовать, что ты за все в ответе".
Категория ответственности позволяет охарактеризовать способность человека сознательно выполнять определенные требования и осуществлять стоящие перёд ним задачи, возможность одобрения или осуждения его поступков, вознаграждения или наказания за них.
В ходе развития общества ответственность человека повышается. Недаром известный английский писатель Бернард Шоу небезосновательно заметил: "Свобода означает ответственность. Вот почему многие боятся ее".
Но ответственность все же неразрывно связана с человеческой свободой, а значит, ее возрастание – с глобальным процессом сознательного распоряжения этой свободой. Именно эта связь свободы и ответственности служит одним из важнейших водоразделов между свободой и произволом, и обозначение этой проблемы как философской и духовной проблемы каждого человека – заслуга великого русского писателя Ф.М. Достоевского
В изложении философской проблематики творчества Достоевского мы будем опираться на работы М.М. Бахтина, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова.
Общей темой произведений Достоевского является человеческая свобода. Здесь он совершает шаг вперед по сравнению с классической европейской философией. В последней свобода (например, в философии И. Канта) рассматривалась, с одной стороны, как поведение, неподвластное природной причинной необходимости, но, с другой стороны, отождествлялась с сознательным подчинением нравственному долгу. В качестве природного и социального существа человек, конечно, следует своим эгоистическим, в том числе классово-групповым интересам, стремится к личному счастью и к выгоде. В то же время человек способен в своем поведении исходить из всеобщих нравственных законов, и в этой своей способности следовать нравственным законам вопреки своей природной и социальной обусловленности человек выступает как свободное существо.
Таким образом, свобода сводилась к другому виду необходимости – не природной, но нравственной. Не случайно классическая философия явилась источником социалистических теорий, согласно которым конечная цель исторического прогресса состоит в построении на началах разума общественных отношений, при которых все люди необходимо были бы добрыми и нравственными.
Согласно Достоевскому, человеческая свобода, чтобы остаться именно свободой, а не еще одним видом необходимости, неизбежно должна включать свободу произвола, чистого каприза, иррационального "глупого хотенья" ("Записки из подполья") не только по отношению к причинным закономерностям, но и по отношению к нравственным ценностям. Эта возможность произвола есть условие того, чтобы нравственный выбор был не принудительным, но действительно свободным. Только в этом случае личность несет ответственность за свое поведение, что, собственно, и означает быть личностью. Таким образом, исходной формой свободы выступает чистое самовластие человеческого Я. И лишь над этой первичной свободой возвышается другая – высшая свобода, совпадающая с сознательным подчинением нравственному долгу.
Здесь возникает напряженная антиномия, которую не знает классическая философия: человеческая свобода должна быть подчинена нравственным ценностям (тезис), и человеческая свобода должна включать возможность произвола по отношению к нравственным ценностям (антитезис). Противоречивый характер человеческой свободы открывает возможность восстания личности, которая не хочет быть средством даже по отношению к так называемым высшим ценностям, она хочет быть целью самой для себя, совершенно отбрасывающей всякое принудительное, извне идущее долженствование. Опыт такого восстания, опыт своеволия и показывает Достоевский в своих романах. Он берет человека, отпущенного на свободу, и исследует судьбу его в свободе.
Путь человека на свободе начинается с крайнего индивидуализма и бунта против внешнего миропорядка. Выясняется, что природа человека полярна и иррациональна. Человек отнюдь не стремится именно к выгоде, в своем своеволии он сплошь и рядом предпочитает страдание. Свобода выше благополучия. Эта безмерная свобода мучит человека, влечет его к гибели. И человек дорожит этой мукой и этой гибелью.
Подпольный человек отвергает всякую рациональную, заранее продуманную организацию всеобщей гармонии и благополучия. Он уверен, что даже в случае построения в будущем такого общества обязательно появится какой-нибудь джентльмен с неблагородной и насмешливой физиономией и предложит столкнуть ногой все это благоразумие единственно с целью, "чтоб нам опять по своей глупой воле пожить"[1]. И он непременно найдет последователей. Человек так устроен, что "всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода; хотеть же можно и против собственной выгоды, а иногда и положительно должно"[2]. "Ведь это глупейшее, ведь этот свой каприз, и в самом деле, господа, … может быть выгоднее всех выгод, даже и в таком случае, если приносит нам явный вред и противоречит самым здравым заключениям нашего рассудка о выгодах, - потому что, во всяком случае, сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и нашу индивидуальность". Человек "свои фантастические мечты, свою пошлейшую глупость пожелает удержать за собой, единственно для того, чтобы самому себе подтвердить (точно это так уж необходимо), что люди все еще люди, а не фортепьянные клавиши…".