Когда бы смерть была лишь злом – безумец!
Жить разве я позволил бы тебе?
Живи, как я живу, как жил отец твой,
Как будут жить и правнуки твои.
Эта дневниковая запись освещена здесь так подробно, потому что из неё мы можем сделать несколько выводов, очень важных для понимания позднего периода творчества Байрона в целом и мистерии “Каин” в частности.
В этой записи – ключ к пониманию Байроном сущности поэзии, а перечень сюжетов задуманных им… трагедий говорит о том, что внимание поэта привлекли те эпизоды мира Прошлого, в которых отражены разные грани деспотизма.
Из произведений, создать которые Байрон планировал в этой дневниковой записи, реализовались всего два – “Сарданапал”, драма о трагическом конфликте между естественным стремлением человека к счастью и его ответственностью как государственного деятеля за судьбу народа, драма, в которой деспотизм героя заключается в пренебрежении обязанностями государя и попустительстве злу, и трагедия “Каин”.
Несмотря на то, что сам автор в дневнике называет “Каина” трагедией, позже, в предисловии к этому произведению он дает ему более развернутую характеристику. “Каин” определен там как мистерия, так в средневековье называли представления на библейские сюжеты. Однако содержание произведения вовсе не носит того нравоучительного характера, который присущ “моралитэ”, его идея вступает в серьезное противоречие с традиционной христианской трактовкой сюжета о Каине.
“Каин” посвящен Байроном другому знаменитому английскому писателю 19 века, сэру Вальтеру Скотту, для которого подобный дар был, конечно, почетным, но при этом довольно опасным, ведь отношение большей части публики к “Каину” было негодующим.
Прекрасно сознавая неподготовленность общества к восприятию такого нестандартного и во многом провокационного произведения, Байрон стремился смягчить впечатление от него, комментируя в предисловии те моменты, которые могли показаться его современникам особенно богохульственными.
Известно, что отношение Байрона к Библии и к христианской вере было чрезвычайно сложным. В течение своей жизни он не раз пытался обратиться к религии и даже отдал одну из своих дочерей на воспитание в католический монастырь. Мы не можем сегодня судить, к чему же все-таки пришел великий поэт в конце своей жизни, но атеистом он определенно не был. Более того, библейский текст он, по-видимому, знал прекрасно, и предисловие к “Каину” это подтверждает. В начале предисловия поэт объясняет, что старался по мере сил, сделать так, чтобы каждый из героев выражался соответственным ему языком и, если брал что-либо из Священного писания, то крайне редко. Далее поэт отметает в сторону все возможные предположения читателей и критиков, что его мистерия – лишь очередная вариация на тему мильтоновского “Потерянного рая” или отголосок какого-либо другого произведения. При этом не возникает сомнений, что “Потерянный рай” с его близкой Байрону трактовкой Люцифера как гордого борца против тирании Бога оказал определенное влияние на “Каина”. Сам поэт не отрицает, что Мильтон произвел на него большое впечатление, хотя был прочитан за много лет до создания “Каина”. В примечании к предисловию поэт упоминает о поразившей его теории Кювье, предполагающей, что «…мир был населен разумными существами, превосходившими умом людей и по своей мощи пропорциональными мамонту».
Сегодня такое поэтизированное описание динозавров кажется нам даже забавным, но вспомним, что в первой половине XIX века мир, стоявший на пороге великих открытий, был потрясен фактами, противоречившими библейской картине мира.
Байрон же использует эту теорию, вложив её в уста Люцифера, она помогает поэту создать фантастическую и величественную картину Царства смерти во втором акте пьесы. Мысль о существовании на Земле более развитых существ до появления человека глубоко волновала Байрона. Например в “Разрозненных мыслях” он пишет : “ Иногда я думаю, что Человек – потомок какого-то более высокого материального существа, уцелевший от иного мира, выродившийся вследствие лишений и борьбы, через Хаос пришедший к некоему со средой…
Эпиграф к мистерии также весьма интересен. Это- цитата из Библии:
“Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог”. Опираясь на эту фразу, поэт фактически отрицает признанное в христианстве положение о том, что Еву соблазнил дьявол. Он комментирует это и в предисловии: “Читатель, наверное, помнит, что в книге “Бытия” не сказано, что Еву соблазнил дьявол, а говориться о змие, да и то потому, что он “самая хитрая из полевых тварей”. То есть, ответственность за грехопадение перекладывается на самого человека. В первом акте пьесы эта мысль прозвучит из уст Люцифера, но не будем забегать вперед.
Итак, “Каин” – это мистерия в пяти актах, в ней восемь действующих лиц: Адам, Каин, Авель, Ангел Господень, Люцифер, Ева, Ада, Села. Все персонажи – библейские, основное действие происходит на земле, после изгнания первых людей из рая. Каноническая история Каина и Авеля весьма лаконична. Приведем её здесь, хотя бы ради сравнения с трактовкой Байрона.
“… Каин принес от плодов земли дар господу. И Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел господь на Авеля и на дар его; А на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его. И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? И отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его”. Суть христианского предания – смирение; главный грех Каина – гордыня, вина его неоспорима. Байрон же дает совершенно другое видение этого сюжета.
Характер Каина начинает раскрываться перед нами с первой сцены первого акта. Адам, Ева, Авель со своей женой Селлой и жена Каина Ада возносят хвалы Иегове на восходе солнца. Внимая их молитвам, герой испытывает “раздражение и презрение, пугающие его самого”, он не понимает, за что могут быть благодарны Иегове его близкие.
Адам
Но ты молчишь, сын Каин.
Каин
Это лучше.
<…>
Каин
Мне не о чем молиться
Адам
И не за что быть благодарным?
Каин
Нет.
(Акт I, Сцена 1)
Здесь, как в Манфреде, где герою противопоставлены фигуры Аббата и Охотника, контрастными по отношению к Каину являются фактически все персонажи, кроме Люцифера. И ”Манфред” и “Каин” – это философские драмы, в которых ставятся вечные вопросы, но мистерия Байрона более универсальна, так как его герои представляют собой фактически все человечество.
Каин тяготится своим существованием, он упрекает своих родителей в том, что они не вкусили от древа жизни, которое позволило бы им не тяготиться страхом смерти. В нем нет и доли того смирения, которое присуще Адаму, Еве и другим их детям. Более глубоко, чем другие второстепенные герои в мистерии раскрыт образ Ады – жены Каина. Она – воплощение кротости, бесконечной любви и преданности.
За сценой молитвы следует монолог Каина, в котором тот выражает свое возмущение мироустройством, сомневается во благе Всевышнего (“Всесилен так и благ? Зачем же эта благость наказует меня за грех родителей?” Акт I, сцена 1). Читатель понимает, что эти вопросы волнуют героя уже давно, что это плоды долгих и горьких размышлений и наблюдений. Именно в этот момент сомнения появляется фигура Люцифера. В описании его облика чувствуется преемственность от мильтоновского сатаны, он очень далек от христианской трактовки этого образа.
Он смотрит
Величественнее ангелов; он так же
Прекрасен, как бесплотные, но, мнится,
Не столь прекрасен, как когда-то был….
(Акт I, Сцена 1)
Люцифер воспринимается героем почти с восхищением, он сразу угадывает могущество этого духа. Вместе с тем он отмечает что “скорбь кажется мне частью его души…”. Перед нами сразу возникает образ титанический, сумрачный, таинственный.
Между Каином и Люцифером начинается беседа, в ходе которой Дух подводит героя к тем выводам, которые давно уже созревали в его сознании. Он утверждает, что сострадает смертным, порицает Бога за жестокость по отношению к ним и опровергает предположение Каина о том, что дьявол под личиной змея соблазнил Еву. В его интерпретации человек из тщеславия переносит вину за свое грехопадение на злого духа; более того он заявляет, что “тварь его лишь разбудила в тех, с кем говорил язык её коварный”. Здесь – тот же мотив ответственности человека за собственные деяния, о котором нам напоминают предисловие и эпиграф.
В этой первой беседе Каина и Люцифера есть несколько ключевых моментов, раскрывающих суть мистерии и образы героев. Байрон вкладывает в уста Духа такие речи и изображает его таким образом, что этот герой внушает читателю невольную симпатию в контексте данного произведения. Люцифер говорит Каину о том, что он заботится о людях более чем Бог (“Я б создал богами вас, а он лишил вас рая…”), и поднимает тему смерти, мысли о которой давно уже преследуют Каина. Единственный способ для героя победить свой страх перед ещё неведомым человечеству явлением – это познать, что такое смерть. Люцифер, подталкивает его к этому выводу, приводя в пример себя