Смекни!
smekni.com

Становление мировоззрения В. Хлебникова (стр. 4 из 10)

Поэт пришел к такому же пониманию искусства: как проекта жизни. Этим объясняется и неразделимость поэтических идей Хлебникова и самого жизненного поведения поэта.

Осуждение западной цивилизации, противопоставление города и деревни (деревня – средство “всеобщего оздоровления”) и, наконец, тождественность человека и вселенной, единство времени и пространства составляют основные параметры поэтической картины мира у Хлебникова.

Хлебниковская идея “государства времени”, в котором время и пространство обмениваются своими функциями, передает стремление поэта познать будущее в настоящем. Настоящее превращается в некую реальность, в которой помещены прошлое и будущее наподобие пространственных фрагментов.

Так возникает у футуристов концепция преодолимого времени. Недаром в поэзии Хлебникова, как и раннего Маяковского, история начинается вступлением в мир поэта, который творит историю по собственному плану:

Слушайте!

Из меня

слепым Вием

время орет:

Подымите,

подымите мне

веков веки!

Знаменательно, что в системе образов его поэмы “Ночь в окопе” скифская “каменная баба” приобретает особое значение. Она в вечности и в сегодняшнем дне, в степи, залитой кровью:

Смотрело каменное тело

На человеческое дело.

Современность с её накалом и кипением сливается с тайнами далекого прошлого:

Семейство каменных пустынниц

Просторы поля сторожило…

Над мерным храпом табуна

И звуки шорохов минуя,

“Международника” могучая волна

Степь объяла ночную;

Здесь клялась небу навсегда,

Росою степь была напоена,

И ало-красная звезда

Околыш украшала воина.

На протяжении всего произведения Хлебников одной-двумя строчками рисует картины современности:

То пожаром, то разбоем

Мы шагаем по земле.

И как противопоставление этому:

Ворчал старик…

А лучше бы садить бобы

Иль новый сруб срубить избы,

Сажать капусту или рожь.

В конце поэмы – мрачная действительность весны двадцатого:

Скажи, суровый известняк,

На смену кто войне придет?

- Сыняк!

Время для Хлебникова движется по кругам, которые локализуются в поступательном историческом времени. Господствует циклическое, повторяющееся историческое время. Он как бы наблюдает из космического века на течение времени. Происходит отчуждение законов мирового времени от субъекта. Потому время переходит в пространство. В письме к П. В. Митуричу от 14 марта 1922 года он писал: “Мой основной закон времени… Когда будущее становится благодаря этим выкладкам прозрачным, теряется чувство времени, кажется, что стоишь неподвижно на палубе предвидения будущего. Чувство времени исчезает, и оно походит на поле впереди и поле сзади, становится своего рода пространством”.

“Мирооси данник звездный”, Хлебников искал пути проникновения в смысл мироздания. Героем его творений становится “человек вообще”, пребывающий на пересечении настоящего, прошлого и будущего (отсюда архетипические мотивы “вечного возрождения”, “золотого века”, “возрождающей смерти”) и включенный в цепь мироздания.

Исходя из этого, он осуществляет дорогой ему замысел новой синтетической жанровой формы - “сверхповести”. “Задумал сложное произведение “Поперек времен”, где права логики времени и пространства нарушались бы” с невиданной свободой. Основная мысль выражена в его словах, что “заключительная глава – мой проспект на будущее человечества”.

Таким проспектом, или, в терминологии Федорова, проектом, будущего человечества и была закончена в 1913 году “сверхповесть” “Дети Выдры”.

В этом произведении история и современность вплетены в космогонический миф. Здесь не существует однонаправленного, необратимого развития общества. Исторические ценности не связаны с началом линейного социального времени. Поэтому гибель “Титаника”, мировая война, походы Ганнибала и Сципиона существуют как бы в одном измерении. Исторические имена для Хлебникова – знаки общечеловеческой морали, истины, поэтому Дети Выдры выступают то участниками, то наблюдателями разновременных событий. Во втором парусе сын Выдры становится зрителем в театре истории, слушает беседу между “ровесником Ломоносова”, ученым, и будетлянином. “На все это внимательно смотрели Дети Выдры, сидя на галерке”. Единство театра и жизни, единство театра и истории – характерная черта эстетики Хлебникова.

Смысл “сверхповести” - утверждение идеала человека, связанного с природой и поднимающего прометеевский бунт против буржуазной цивилизации.

В открытии Хлебниковым жанра “сверхповести” мы находим, как это не парадоксально, отражение популярного в XVIII веке жанра “Разговоров в царстве мертвых”. Это архаика, но возрожденная и обновленная. Уже в античной литературе (Лукаиан) этот жанр сочетал фантастику и философию, диалог бытовой сцены.

Участники этих диалогов – выдающиеся люди разных эпох – уравнены смертью, они смотрят на все жизненные дела из перспективы вечности. Авторы жанра “Разговоров” исходили из того, что природа человека, его страсти и ошибки в каждой эпохе те же самые. Отсюда замысел соединения разноисторических персонажей. Все они мнимоисторические, но прозрачно современные.

Сопоставление с этой жанровой традицией помогает глубже и правильнее понять жанровое и сюжетно-композиционное своеобразие хлебниковской “сверповести”. Хлебников развил установку “Разговоров” на подрыв традиционных стереотипов мышления, на выражение духовного и интеллектуального беспокойства и свободы мысли.

У Хлебникова получила развитие основная особенность этого архаического жанра – исключительная свобода сюжетного и философского вымысла. Свободные переходы от мифа к истории, от истории к злободневной публицистичности внутренне мотивируются элементами социальной утопии.

Все эти черты найдут развитие и завершение в его второй “сверхповести” - “Занзеги”, в которой он попытался осуществить давнюю мечту немецких романтиков об универсальном жанре, всеохватывающем жизнь в земном и космическом измерении, где “земная жизнь лишь мимолетное звено пролетающей Птицы странствий”. Основой этого универсального жанра становится не роман (как у немецких романтиков), а драма не только рамочная система, но и связующая “сверхповесть” мотивировочная цепь.

В смешении жанров Хлебников видел богатейшие возможности. Поэтому в шести парусах “Детей Выдры” утверждается принцип “открытого произведения”, характерного оргией воображения, свободной перебивкой планов, непредсказуемым смещением стилистических приемов. Эта игра различными планами порождает поэзию, которая отличается своей беспощадной иронией, своим неожиданным трагизмом, глубокой искренностью и ошеломляющей словесной игрой. Герои Хлебникова проходят сложный путь к независимости от устаревших канонов бытия, от всех существующих предвзятостей и табу. В “сверхповестях”, как во многих других произведениях Хлебникова, мы находим особое смешение стилей: парадоксальная логика соседствует с горечью неприятия тогдашнего общества, юмор – с патетикой. Безудержная фантазия – ведущая черта его поэтической системы.

Изменяются пропорции в понимании пространства и времени, порождая эластичность и цикличность времени. Совмещение исторических событий на одной оси – это попытка преодолеть время. Отсюда его числовые определения исторических событий и фактов личной жизни. Числа выражают отношения, создают некое обобщение представление о предуказанности истории.

Своеобразный историзм – характерная черта творчества Хлебникова. Однако историзм Хлебникова оказывается ограниченным ввиду того, что он недостаточно связан с социальным содержанием. “Материк времени” совмещает время историческое со временем мифологическим, что позволяет ставить в один ряд разнородные явления. История приобретет у поэта мистифицированный характер, непрерывно повторяющийся числовой “знаменатель”.

Стихотворения, поэмы, “сверхповести” и, наконец, проза насыщены историческими фактами, событиями, историческими именами. От древнейшей истории Востока до истории современной России – таков диапазон его поэтического мира. В его поэзии в качестве ключевых слов выступают имена Заратустры, Мамая, Владимира, Петра, Пугачева, Платона, Маркса, Дарвина и др. все они включены в действие и играют роль своеобразных символов исторического времени.

Любая лирическая эмоция, состояние переживание, автобиографические мотивы переплетаются с историческими именами и событиями. Тема каждого его произведения пронизана неразрывностью различных времен. Так тема нэпа, протест против мещанства в стихотворении “Не шалить!” пересекается с темой бунта, Пугачева, Волги:

Эй, молодчики-купчики,

Ветерок в голове!

В пугачевском тулупчике

Я иду по Москве!

Удивительно здесь совмещение образа Москвы 20-х годов и Пугачева, литературные ассоциации – “пугачевский тулупчик”, которая соединяет и образ из “Капитанской дочки”, и реальное пальто, подаренное Хлебникову Маяковским.

Для Хлебникова восприятие современности идет через историю его проза насыщена историческими ассоциациями, метафорами, обобщениями. Смешение исторических голосов, персонажей – следствие особого видения единства текущего мирового времени, не линейного по своей природе, а кругового. Подобно Лобачевскому, видевшему параллельные линии пересекающимися, у Хлебникова время течет не линейно, а по запутанному переплетению различных ручьев. Оно наделяется не хронологией (начало-конец), узлами. Лейли соединяется с “четырехтрубным пароходом”, из окна каюты которого кто-то “плеснул серную кислоту и выжег прекрасные глаза”.