Реферат
Творчество А.П. Чехова как журналиста
План
Введение
1 Начало творческого пути
2 Чин или человек
3 «Трудно за юмором угоняться!»
4 Дальняя дорога
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Семья Чеховых была очень талантливой: старший брат Антона Павловича – Александр стал писателем, Николай – художником, Михаил – способным литератором, Иван – выдающимся педагогом, сестра Мария обладала незаурядными художественными способностями. О себе, своих братьях и сестре Антон Павлович писал: «Талант у нас со стороны отца, а душа со стороны матери».[1]
Уже в гимназические годы Чехов увлекается театром и литературой. Законоучитель Ф.Н.Покровский вызывал симпатии гимназистов: иногда на уроках вместо священной истории рассказывал о литературе – о Пушкине, Гете и Шекспире. У Покровского были свои странности: он любил давать ученикам смешные прозвища. Это он прозвал будущего писателя «Антошей Чехонте» - имя это стало позднее одним из литературных псевдонимов молодого Чехова.
Чехов начал писать в сложную эпоху 80-х годов. В это время в России продолжается дальнейшее развитие капитализма. Народники вынесли решение – расправиться с царем Александром II. Но убийство царя 1 марта 1881 года не вызвало массовых революционных выступлений. Место убитого занял новый царь – Александр III. Идейный кризис народничества привел к тому, что большинство участников этого движения убедились в порочности тактики индивидуального террора и ошибочности своей программы – сохранить крестьянскую общину и через нее прийти к социализму. Народники отказались от революционной тактики. Началось перерождение революционного народничества в либеральное.
Боязнь политического пробуждения народа заставила правительство резко ограничить доступ в гимназии разночинцам и беднякам. Министр народного просвещения Делянов в 1887 году открыто заявил, что цель правительства – освободить гимназии «от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детей коих… вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат».[2]
В целом 80-е годы – время реакции. Крылатой становится фраза: «Наше время – не время великих задач». Жизнь казалась бесперспективной, зашедшей в тупик.
В общественно-литературной борьбе 80-х годов большое место занимала журналистика. Один из персонажей романа мещанского беллетриста Баранцева «Борцы» говорит: «Мы вовсе не думаем о народе». Эти слова выражали принцип мещанской беллетристики 80-х годов: она утеряла здоровое народное начало, столь характерное для писателей-шестидесятников.
Но в это время появился и новый массовый читатель, жаждавший своей литературы, которая помогла бы ему разобраться в течении будничной жизни. Некоторые юмористические журналы («Осколки»), внешне, казалось бы, безобидные, начинают приобретать большую резкость и остроту, их смех становится иногда язвительным. И цензурные удары обрушиваются на «Осколки», а порой даже на «Стрекозу».
Именно в этих журналах появился новый писатель, который подписывал свои рассказы псевдонимами «Антоша Чехонте», «Человек без селезенки», «Брат моего брата», «Рувер», «Улисс» и многими другими.
В работе рассматривается творчество А.П. Чехова-журналиста, основная проблематика ранних рассказов и очерков «Остров Сахалин», особенности юмора его произведений.
1 Начало пути
Журналистская деятельность А.П. Чехова началась с конца 70-х годов XIX века. Еще в 1877 г. он участвовал в гимназическом журнале «Досуг». Одна из первых опубликованных юморесок Чехова – «Кому платить (снимок)»[3] подписана псевдонимом «Юный старец». В марте 1880 в «Стрекозе» были напечатаны рассказ Чехова «Письмо донского помещика Степана Владимировича N. к ученому соседу д-ру Фридриху» и пародийная юмореска «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?». В студенческие годы Чехов сотрудничал в журналах «Стрекоза», «Будильник», «Зритель», «Москва» и других, в газете «Новости дня», с 1885 г. – в «Петербургской газете». Подписывался псевдонимами – Антоша, Человек без селезенки, Рувер, Брат моего брата, Улисс и др., чаще всего – Антоша Чехонте. С 1882 года писал для петербургского журнала «Осколки», вел обозрение «Осколки московской жизни» (1883-85). Многие рассказы и юморески Чехова вызывали цензурное вмешательство – вымарки или запрет. О рассказе «Унтер Пришибеев» (1885, первоначально названный – «Сверхштатный блюститель», «Кляузник») цензор писал, что там изображаются «…уродливые общественные формы, явившиеся вследствие усиленного наблюдения полиции».[4]
Подготовленный к печати в 1882 году сборник «Шелопаи и благодушные» (затем озаглавленный «Шалость») не вышел в свет, очевидно, по цензурным причинам. Первая книга рассказов Чехова – «Сказки Мельпомены» (1884). За ней следуют «Пестрые рассказы» (1886), «В сумерках» (1887, сборник отмечен в 1887 половиной Пушкинской премии).
С 1886 г. Чехов сотрудничал в газете «Новое время», издававшейся А.С.Сувориным, с 1888 – в «Северном вестнике». 26 марта 1886 г. Д.В.Григорович обратился к Чехову с письмом, в котором говорил о его «настоящем таланте» и призывал «бросить срочную работу…», поберечь «…впечатления для труда обдуманного».[5] Письмо Григоровича явилось одним из толчков, ускоривших переход Чехова от юмористики и «мелкой» работы к «труду обдуманному». Переход этот, связанный с преодолением юмористических рамок, вторжением в «область серьеза», совершается в 1885-87 гг. Его рассказы той поры — начала 80-х годов — больше, чем «юношеские опыты». Без них неполным было бы наше представление о писателе. Лучшие из них, пережив время, стали живой и неотъемлемой частью чеховского наследства.
Всегда взыскательный и строгий к себе, Чехов, будучи уже зрелым, сложившимся художником, с удовольствием перечитывал свои произведения юности. Многие из них он включил в собрание сочинений. Если бы Чехов не написал ничего, кроме рассказов первых лет, он и тогда вошел бы в русскую литературу как непревзойденный мастер смеха, тонкий, умный, насмешливый писатель.
В наши дни рассказы молодого Чехова, или, как он тогда подписывался, «Антоши Чехонте», не потускнели. Какое веселое оживление наступает неизменно на концертах, когда объявляются рассказы Чехова, каким хохотом встречаются истории о папаше и мамаше, которые пытались поймать с поличным неосторожного ухажера и окрутить его законным браком, но впопыхах схватили вместо иконы портрет писателя Лажечникова; о пылавшей благородным негодованием даме: узнав, что ее муж мошенник, она от него ушла... в другую комнату; о статском советнике Шарамыкине с его «живой хронологией» — он безошибочно вспоминает возраст своих детей по датам приезда в город различных знаменитостей; о подводной битве за налима, кончившейся так плачевно; о «лошадиной фамилии», неожиданно, вроде того же налима, ускользнувшей из памяти приказчика в тот момент, когда она так была нужна измученному зубной болью генералу... Да разве перечислишь все эти истории, в которых столько жизни и непосредственности, столько искрометного веселья, брызжущего юмора!
Юмор многих рассказов молодого Чехова часто построен на неожиданной сюжетной развязке. Чтобы усилить эту неожиданность, автор направляет воображение читателя по ложному следу. Тем выразительнее оказывается развязка. Вот «Случай из судебной практики» (1883). Знаменитейший адвокат держит речь в защиту подсудимого Шельмецова, обвиненного в краже со взломом, мошенничестве и других правонарушениях. Говорит он трогательно, играет на нервах публики, «как на балалайке». Уже кто-то ахнул, вынесли из зала какую-то бледную даму, слышатся всхлипывания, даже судебный пристав полез в карман за платком. Но в самый напряженный момент, когда у прокурора, «бесчувственнейшего из организмов», из-под очков засверкали слезы,— не вынес и сам подсудимый. Растроганный адвокатским красноречием, он заплакал и закричал: «Виноват! Сознаю свою вину! Украл и мошенства строил! Окаянный я человек!..»
Характерная особенность рассказов Антоши Чехонте в том, что, вспоминая о них, мы воспроизводим в памяти вместе с сюжетом многочисленнейшие подробности, воссоздающие картину быта, атмосферу жизни.
Юмор бывает разный. Один юморист переводит любое жизненное противоречие в чисто комическое несоответствие, в смешную нелепицу. Шутя, он скорее отшучивается от жизни. Для него жизненный факт сам по себе не столь интересен и служит лишь предлогом для остроты. Это внешний, развлекательный юмор. Многочисленные образцы такого юмора мы находим на страницах журналов 80-х годов, где начинал свой путь будущий великий писатель.
Но есть и другой, неизмеримо более высокий юмор, воссоздающий неповторимую сложность и характерность жизни. Это — не средство отталкивания от жизни, но своеобразная форма раскрытия ее противоречий, приговор над действительностью.
Перечитывая один за другим рассказы Антоши Чехонте, мы все больше чувствуем за отдельным изображенным фактом явление, общественный уклад.
Толстенький, коротенький человек стоит в магазине у прилавка с нотами и мучительно припоминает, морща свой маленький лоб и подняв вверх глаза, какую же пьесу для игры на фортепиано ведено ему купить.
«— Мм... Мм... Дайте припомнить... Ну, как же быть? А без пьесы и ехать нельзя — загрызет Надя, дочь, то есть; играет ее без нот, знаете ли, неловко... не то выходит! Были у ней ноты, да я, признаться, нечаянно керосином их облил и, чтоб крику не было, за комод бросил... Не люблю бабьего крику! Велела купить... Ну, да... Ффф... Какой кот важный!..»
Он так смешон, этот замученный жениными и дочкиными поручениями человечек, когда беспомощно топчется у прилавка, закрыв глаза, пытается спеть фистулой ускользающий мотив, откашливается, выплевывает застрявшее в зубах семечко и снова пытается вспомнить мотив: