Успех романа был во многом обеспечен тем, что, изображая один из решающих моментов грандиозной Сталинградской битвы, писатель опирался на свой личный воинский опыт. Под Сталинградом он воевал, там был ранен, после чего прошел всю войну. Говоря о создании своих книг о Великой Отечественной войне, Ю. Бондарев особо подчеркивает то обстоятельство, что замыслы их явились из жизни, они — «от живых людей, от тех, которых встречал на войне, с которыми вместе шагал по дорогам Сталинградских степей, Украины и Польши, толкал плечом орудия, вытаскивал их из осенней грязи, стрелял, стоял на прямой наводке, спал, как говорят солдаты, на одном котелке, ел пропахшие гарью и немецким толом помидоры и делился последним табаком на закрутку в конце танковой атаки». Писателей-фронтовиков заставило взяться за перо прежде всего чувство долга перед фронтовыми друзьями, ответственность перед их памятью. «Меня все время не покидало чувство, что возвращаю в жизнь тех, о которых никто ничего не знает и о которых знаю только я, и только я должен, обязан о них рассказать все»,— признается Бондарев.
Место и время действия романа обозначены конкретно, в полном соответствии с реальными историческими фактами, хотя автор, по его словам, не ставил себе целью «дать единственный и подробный документ военных событий в районе Сталинграда и юго-западнее Сталинграда в декабре 1942 г.». Героическим боевым действиям 2-й гвардейской армии, в жесточайший мороз в открытой, продуваемой ледяными ветрами степи остановившей и отбросившей группировку Манштейна, точнее одному бою, длившемуся немногим более суток и посвятил Бондарев свой роман «Горячий снег». Изображая широчайшую панораму событий минувшей войны, событий, происходящих попеременно то в Ставке Главнокомандующего, то в штабе армии, то на одной из артиллерийских батарей, писатель не мог, конечно, ограничиться только собственными воспоминаниями, и изучение, во всей полноте, всей истории сражения, всех доступных документальных свидетельств сообщило роману масштабность и стереоскопичность, придало ему высокую степень истинности.
Брежнев плакал, читая «А зори здесь тихие...». Уже этот факт говорит о всеобщем признании повести. Безусловно, она имела неменьшую популярность, чем «Горячий снег».
То, что Васильев увидел и пережил в годы войны, и дало ему материал для повести "А зори здесь тихие..." «Написать об этом я считал своим гражданским, нравственным долгом перед всеми, кто не вернулся с войны, перед моими товарищами и друзьями. Я не имел морального права написать первую свою книгу о чем-то другом. Я просто был обязан рассказать людям о том, что мы пережили и испытали, какой дорогой ценой досталась победа нашему народу» - вспоминает Борис Васильев в интервью Илье Окунёву. Фабула повести исторически достоверна. Немцы во что бы то ни стало хотели перерезать дорогу, по которой шло снабжение Мурманска, перебрасывались вооружение и войска. Ведь в Мурманск прибывали корабли с помощью от союзников. «Немцы предприняли такие попытки, забрасывали десанты к нам в тыл. Два были ликвидированы, а третьему удалось скрыться и выйти на один из разъездов, где находилась небольшая группа раненых солдат и стариков. Вооружены они были только винтовками, но не дрогнули, приняли бой, сражались, пока не прибыла подмога. В живых остался только один сержант» - вспоминает писатель.
Но замысел повести всё же родился от «толчка памяти». «На фронт я попал, едва окончив десятый класс в первые дни войны, точнее, 8 июля 1941 г. А 9 июля, было это под Оршей, мы, бойцы истребительного батальона, вышли на свое первое задание в лес. И вот там, среди живой зелени лесной поляны, такой мирной в своей тишине, ароматом нагретой солнцем хвои и трав, я увидел двух мертвых деревенских девчушек. Фашистские десантники убили их потому, что девочки просто увидели врага. Я потом повидал немало горя и смертей, но этих незнакомых девочек забыть никогда не мог... Сами понимаете, что от этой нестираемой с годами картины до сюжета повести — большая и сложная дистанция. Но импульс был именно здесь...» - вспоминает Борис Васильев в интервью Валерию Ермолову. Первоначально героями повести были «мужики». Это соответствовало вышеописанному эпизоду про бой немецких десантников и ранеными солдатами и стариками. «Так я написал уже большой кусок. Но однажды поутру меня осенило: героями должны быть девушки! Тогда замысел будет точнее раскрыт. Женщина не умеет воевать, не должна. Я порвал написанное и начал все заново » - вспоминает Борис Львович.
Как видно из вышесказанного в основе обоих произведений лежит богатый личный опыт писателей, знание жизни. Это видно во всем - все всегда правдиво, ярко и убедительно. Возможно, в этом и заключается особая притягательность «Зорь…» и «Горячего снега». Писатели описывают достоверные, важные события Великой Отечественной войны: Сталинградская битва – переломный момент, деблокирование Мурманской дороги, по которой мы получали помощь от союзников. Но в тоже время в произведениях изображены и другие, неизвестные нам ранее стороны войны. Перед нами предстаёт жизнь со всеми красками, эмоциями, правдой и ложью, добром и злом, любовью и ненавистью. Возможно, поэтому данные произведения продолжают покорять сердца людей.
Прототипы
Ни у Б. Васильева, ни у Ю. Бондарева нет точной, реально существовавшей личности (за исключением Сталина в романе «Горячий снег»), которая являлась бы явным прототипом кого-либо из героев, чьи черты характера, внешности он бы взял. Для повести «А зори здесь тихие…» и романа «Горячий снег» прототипами являются люди, которых авторы когда-либо встречали в своей жизни, о ком слышали, кто оставил отпечаток в памяти. Поэтому герои данных произведений - это собирательные образы. Так в романе «Горячий снег» Кузнецов, Дроздовский, Уханов, Рубин, Чибисов, Сергуненков – это образы сослуживцев, друзей знакомых, и не только военного времени, но и мирной жизни. В частности в образе главного героя, Кузнецова можно заметить черты самого автора. Бессонов, Веснин, Титков – это представления командира противотанкового орудия о «начальстве», анализ приказов и распоряжений, неоднократные (после войны) встречи с командованием войск, в частности с Г.К. Жуковым. Зоя – образ сестры милосердия, близкий любому солдату, с которой Ю.Бондарев неоднократно встречался из-за контузий. Немцы – это военный опыт самого писателя, его ненависть и память. Поэтому значительную роль в романе имеет автобиографичность. А жизнь человека на войне – это уже и есть главный материал для писательской деятельности, и чем больше человек видел, чем глубже он чувствовал, тем ярче, реальней и естественнее предстаёт перед читателем картина тех страшных событий. Хотя вряд ли есть что-нибудь противоестественней, чем война.
Немногочисленные образы героев повести «А зори здесь тихие…» так же являются собирательными. В одном из интервью Васильев говорит, что у его героев нет прототипов, хотя в то же время рассказывает об эпизодах из жизни, которые привели к созданию именно таких героев, и о людях, которые в какой-то степени невольно воплотились в романе. Так автор говорит об упомянутых мной выше убитых деревенских девушках. Черты же внешности и характера, Борис Львович взял частично от одноклассниц, частично от девушек, которые служили радистами, медсестрами, разведчицами и находились на фронте, сражались плечом к плечу с мужчинами. «Я только поставил своих героинь в необычные условия, которые во время войны тоже были возможны и возникали сплошь и рядом» - говорит писатель. Ещё вспоминает автор:«В моей жизни был период, когда после окончания полковой школы пришлось командовать женским батальоном. Отдельные штрихи внешнего облика и характера этих девушек невольно оказались воплощенными в героинях повести». Образ же старшины Васкова сложился из личных наблюдений Васильева. «Поскольку сам я был и солдатом, и сержантом, находился в тесном контакте со старшинами и старослужащими. Хорошо знал их. Они бывали порой слишком требовательны и суровы, но только потому, что берегли нас, желали нам только добра» - вспоминает Борис Львович. Немцы - это так же как и у Бондарева собирательный образ ненавистного врага. Благодаря этой «собирательности» в одной из девушек ты узнаёшь себя. Для нас особенно близки образы девушек, наших ровесниц. Поэтому невольно ставишь себя на их место, задумываешься о том, смогла бы ты это сделать во имя Родины, и поэтому так трагична повесть, ведь многие ответят : «нет, это дело мужское». И мы не вправе осудить этих людей, ведь это действительно так. В этом-то суть и трагедия войны.
Название произведений
«Горячий снег» и «А зори здесь тихие» - звучит как-то необычно для военной тематики. В обоих случаях говорится о природе, и не слова о человеке. Это сближает данные произведения, делает их более загадочными.
Но первоначально, оба произведения имели другие названия. Так роман «Горячий снег» назывался «Дни без милосердия», а «А зори здесь тихие » имели заголовок: «Весною, которой не было». Итак, перед нами слова, которые мы слышали уже не раз, и которые не перестают привлекать внимание читателей. В чём же их загадка?Во-первых, это несколько необычные на синтаксическом и лексическом уровне конструкции. Так «Горячий снег» построен на такой стилистической фигуре как оксюморон (сопоставление несопоставимых взаимоисключающих понятий), а для создания названия «А зори здесь тихие…» Винокуров (завотделом рукописей, придумавший название повести) использовал фигуру умолчания (намеренный обрыв высказывания, когда мысль остаётся не до конца выраженной). Это даёт простор для фантазии читателя. Но нельзя не заметить, что название романа Бондарева всё-таки взято из строчек, когда герой вытирал мокрое от слез лицо, “снег на рукаве ватника был горячим от его слез” (эпизод, когда Кузнецов оплакивал Зою). «А зори-то здесь тихие-тихие, только сегодня разглядел» - последняя строчка романа. Эти же слова не раз звучали в повести Васильева, об этом говорила, напоминала и сама спокойная, безмятежная природа. Но фигура умолчания тоже играет огромную роль, зори были тихими, до какого-то периода, а потом.… Об этом и само произведение.Названия произведений – это описание картин, состояния природы, которое было в небольшие по время моменты происходившего. Так снег «горел на поле боя», огонь, стрельба, слёзы, боль… И тихие зори в 171 уезде, которые с развитием действия повести нарушали девичьи голоса, смех, крик сорок, выстрелы. Оба названия как бы включают в себя не суть происходившего, а душевное состояние, эмоциональное напряжение, которое передаётся от героев к нам, читателям. В этом то и тонкость, неуловимость и привлекательность заглавий данных произведений.