Уже на следующий день Манн налегке, с небольшим чемоданом отправился читать лекцию в Амстердам, Брюссель, Париж, и с этого момента и началась его эмиграция. В ноябре он переехал в Швейцарию, оттуда — в Чехословакию, откуда вынужден был бежать в США. Только после окончательного разгрома Третьего рейха возвратился Томас Манн уже в преклонном возрасте в Европу и побывал на своей родине.
К итоговому произведению своей художественной деятельности Томас Манн пришел в 1947 г. Это «Доктор Фаустус». Жизнь немецкого композитора, рассказанная его другом,— величайшее реалистическое произведение писателя, плод его многолетних раздумий.
В обширной статье «История доктора Фаустуса. Роман одного романа» (1949) Манн постепенно, шаг за шагом вводит нас в свою творческую лабораторию.
Он прямо заявляет, что «восстанавливает историю «Фаустуса» в нерасторжимой связи с натиском и сумятицей внешних событий, которая выпала ей в удел». Томас Манн дает в этой статье календарную хронику этих событий, которые составляют исторический фон романа.
Замысел романа, как об этом пишет сам автор, продиктован желанием «написать книгу о Германии, о ее прошлом и будущем». Манн неоднократно подчеркивает, что в его роман внесено много документального: мемуары Игоря Стравинского, встречи и беседы с композитором Шенбергом, привнесение в биографию героя целого ряда моментов из жизни Ницше и многое другое.
В романе передается трагическая история «грешного» музыканта, гениального композитора Адриана Цеверкюна, осознавшего антигуманность своего искусства, оторванного от народа, опустошенного, несущего болезнь и смерть всем, кто к нему приобщится.
Поставив в центре романа трагедию музыканта, пришедшего к убеждению, что его музыка служит лишь извращенным эстетским вкусам избранного меньшинства, писатель расширяет проблему кризиса музыки до пределов кризиса всего искусства.
Но, изображая кризис современного искусства, писатель выражает уверенность в том, что возможен и иной путь для искусства. Это будет прорыв в будущее, к человеку. Но этот «прорыв» можно будет осуществить только в иных общественных условиях. Томас Манн приходит к выводу, что только при социализме, который обеспечит людям лучшую жизнь, справедливость в распределении жизненных благ, возможно появление подлинно человеческого искусства, несущего человечеству радость бытия.
Жизнеописание грешного музыканта Адриана Леверкюна ведется от лица друга его юности, профессора философии Серенуса Цейтблома. Начало жизнеописания датировано 27 мая 1943 г., т. е. именно тем днем, когда Томас Манн приступил к работе над «Доктором Фаустусом». Это далеко не случайное хронологическое совпадение позволяет в значительной степени отождествить образ рассказчика с личностью самого писателя.
Повествуя о жизни своего гениального друга, Цейтблом последовательно проводит читателя через все важнейшие этапы исторического развития Германии XX в., остановившись на пороге разгрома гитлеризма. Таким образом, художественное развитие Леверкюна не только органически связано с развитием искусства эпохи империализма, но и со всеобщими историческими процессами. Из тиши своего маленького кабинета в провинциальном городке на Изааре профессор Цейтблом неустанно, тревожно следит за тем, как рушится колосс на глиняных ногах. На поверку выявляется, что обманчива даже тишина кабинета: ученый трудится под оглушительный треск барабанов военных маршей, извергающихся из радиорепродуктора. Варварская какофония звуков прерывается радостным визгом по поводу бомбардировки Одессы и потопления пассажирских пароходов Англии и Бразилии, приказом фюрера «стоять на смерть на Днепре».
Цейтблом не разделяет восторга фашистов. С удивительной тонкостью рисует автор эволюцию мировоззрения Цейтблома. Тихий и скромный человек, отличный семьянин, ученый с академической складкой, он считал себя наследником культуры немецких гурланистов. За несогласие с рейхом в вопросах расистской политики он был отстранен от преподавания в университете. Его сыновья, усердно служившие фюреру на гражданском и военном поприще, избегали встречаться с крамольным отцом, и вокруг Цейтблома образовалась пустота. Эту пустоту он заполняет работой над книгой, которую даже не надеется опубликовать в условиях гитлеровской Германии[9].
Страницы жизни Адриана Леверкюна Цейтблом перемежает публицистическими отступлениями, в которых он дает хронику военных событий и свои горестные комментарии по этому поводу. Чем ближе катастрофа, ожидающая Германию, тем более гневными становятся обличения старого ученого. Если в начале второй мировой войны он еще не разбирался в ее существе и даже гордился фронтовыми успехами немецкой армии, то теперь перед ним разверзлась бездна падения, куда фашистские варвары завели его народ: он не может сдержать чувства удовлетворения, что вот-вот произойдет «круговая атака миллионов превосходно оснащенных солдат на нашу европейскую твердыню, или лучше сказать на нашу тюрьму, или лучше сказать — на наш сумасшедший дом».
Устами рассказчика, профессора Цейтблома, Томас Манн выносит суровый приговор тем своим соотечественникам, которые ныне понесли расплату за «хмель, которым жадно упивались долгие годы обманчивого кутежа», за все это ныне надо платить отчаянием и страхом, предсказанными уже задолго до этого Леверкюном в его оратории. Так замыкается круг исторических свершений. Мысль читателя невольно возвращается к образу Адриана Леверкюна. Это он и тысячи ему подобных носителей декадентского искусства приняли участие в идеологической подготовке фашистской реакции.
Так Цейтблом, летописец-хроникер, становится, помимо своей воли, судьей и над своим другом, и над всей эпохой. Трагическая судьба Адриана Леверкюна и его творчества совпадают с трагическими судьбами немецкого народа. Рассказ о художнике, предавшем забвению свой долг перед народом, превратился в глубокое философское произведение, полное страстных раздумий по поводу прошлого и настоящего Германии.
На протяжении всего своего жизненного пути Томас Манн сохранял верность лучшим традициям мировой культуры, традициям немецкой гуманистической литературы. Его высокая принципиальность навлекла на него звериную ненависть реакционных кругов.
После того как Томас Манн покинул Германию, он был лишен прав немецкого гражданства, его квартира в Мюнхене была разграблена, книги сожжены, рукописи уничтожены. Философский факультет в Бонне лишил его звания почетного доктора философских наук.
Все эти испытания в личной и общественной жизни закалили волю писателя, укрепили его мужество в борьбе с врагами всего прогрессивного человечества.
Ненависть к фашистам, боль за поруганные духовные ценности немецкого народа наполняют публицистику Томаса Манна 30—40-х годов.
В открытом письме на имя редактора «Новой Цюрихской газеты», пресмыкавшейся перед национал-социалистами, Манн в резких словах характеризует духовный облик столпов Третьего рейха, враждебных по самой сути своей человеческой культуре. Он показал настоящие истоки расистской ненависти, «переходящей в разрушительное отчуждение страны Гете от всего мира»
Томас Манн быстро понял реакционную суть мюнхенского соглашения. Борьба против этого предательства стала борьбой против военных преступников. Милитаристскую, агрессивную природу фашизма он разоблачил еще за несколько лет до начала второй мировой войны. «Цель фашизма — не мирный труд, а война, противоположность между национализмом и социализмом — это противоположность между войной и миром».
Какой же выход предлагает писатель? Он призывает демократию к обновлению, писатель противопоставляет фашистскому мракобесию гуманизм, но гуманизм обновленный, действенный; обновление буржуазного гуманизма Томас Манн видит в его связи с социалистическими идеями. Отныне для писателя существуют два полюса: на одном — социалистическая культура, на другом — кровавая война, грубое насилие, вырождение культуры всего человечества.
22 июня 1941 г. в день, когда Советский Союз вступил в войну, Томас Манн послал приветственную телеграмму, в которой выражал надежду дожить до того светлого дня, когда народы обнимут друг друга, когда начнется новая жизнь.
В ряде публицистических статей, в серии радиопередач, которые писатель составлял для Германии в течение 1940—1945 гг., он выступал как политический деятель-антифашист[10].
Томас Манн пришел к отрицанию общественного строя, породившего фашизм, развязавшего силы мировой войны.
Он в самом начале XX в. завоевал своим первым романом видное положение в литературе, вошел в интеллектуальную элиту своей страны. Но он ни в коей мере не утратил критического взгляда на действительность. Напротив, его раздумья над современностью приобретали все более тревожный и драматический характер. Правда, от плебейских низов, от жизни и запросов народных масс Томас Манн оставался крайне далек и даже не пытался — в отличие от своего старшего брата Генриха — к этим массам приблизиться.
Классовая структура общества - все это не входило в сферу художнических интересов Т, Манна. Но зато он необычайно остро ощущал противоречия буржуазной культуры, враждебность буржуазного мира подлинной культуре. Взаимоотношения искусства и общества, судьба искусства, художника в современном обществе — все это живо занимало его.
Генрих и Томас Манн оба заняли исключительно важное место в истории своей национальной культуры. Оба они подняли искусство немецкой реалистической прозы на большую высоту, заложили основы немецкого романа XX в., это стало их общим делом, можно сказать даже — общим творческим подвигом. А в то же время они были по своему духовному складу очень различны,— это сказалось и в выборе тех художественных традиций, которым они следовали. Генрих Манн тяготел к сатире и вместе с тем — к конкретному социальному исследованию Действительности: он находил много ценного для себя и у Вольтера, и у Бальзака, и у Золя. Томас Манн как художник чувствовал склонность к психологической и философской прозе; отчасти именно отсюда проистекал его повышенный интерес к мастерам русского романа[11].