2. Там же.
3. Русские писатели 1800-1917 биографический словарь – М.: Науч. издательство «БРЭ» Фланит, 1992.- стр.539
мная статья «Девятнадцатый век», содержавшая цельную характеристику «жизни европейского просвещения»; «Обозрение русской литературы за 1831 год», с разбором «Бориса Годунова» А.С.Пушкина и «Наложницы» Боратынского; рецензии и обзоры «Несколько слов о слоге Вильменя», «“Горе от ума” – на московском театре» и «Русские альманахи на 1832 г.». Пушкин, при частных несогласиях с И.В.Киреевским, исключительно высоко оценил его «Обозрение…» («Насилу-то дождались мы истинной критики»1), в журнале же в целом увидел поворотный момент в развитии русского просвещения: «Если гадать по двум первым N, то Европеец будет долголетен. До сих пор наши журналы были сухи; кажется Европеец первый соединил дальность с заманчивостью»2. Однако предсказание о «долголетии» не оправдалось: по обвинению в пропаганде недозволенных идей («просвещение» было расшифровано как свобода, а «деятельность разума» как революция) журнал был запрещен Николаем I на 3-м номере, содержавшем, в частности, статью «19 век». Напуганный декабрьским восстанием 1825 года царь усмотрел здесь требование конституции. И.В.Киреевский был объявлен неблагонадёжным, и от ссылки его спасло лишь заступничество В.А.Жуковского.
В статьях, опубликованных в «Европейце», соотношение русского и западно-европейского просвещения мыслится уже как соотношение двух типов просвещения, которое Иван Васильевич подвергает обстоятельному сравнительно-структурному анализу. В результате он выявил, что две составные части русского и западно-европейского просвещения совпадают (христианская религия и влияние варваров, разрушивших Римскую империю), а третья не совпадает: России не доставало «древнего классического мира», а это, в свою очередь, привело к отсутствию эпохи Возрождения, обескровило внутреннюю жизнь народа, лишенную нравственного цемента. Подобным противопоставлением России Западной Европе И.В.Киреевский весьма близок П.Я. Чаадаеву, хотя в отличие от него в конечном итоге не исключает Россию из «общего закона человечества…»
Обрушившаяся на Ивана Васильевича жестокая кара произвела на него гнетущее впечатление и повергла его в долгое молчание. За тринадцать лет было нарушено лишь дважды – публикацией статей «О стихотворениях г. Языкова» и «О русских писательницах».
Его брат в это время при содействии Жуковского поступил на службу в Московский архив иностранных дел, где прослужил до 1835 года. Летом 1831 Пётр Васильевич начал систематически записывать песни (Подмосковье). Он возглавил собирательную деятельность, сумев, несмотря на свой замкнутый характер, привлечь к ней более 30 литераторов и членов семей. Среди них Н.В.Гоголь, В.И.Даль, А.В.Кольцов, семья Языковых. В 1834 году П.В.Киреевский собирал фольклор в Осташкове Тверской губернии. В его личной жизни не происходило никаких изменений, чего не скажешь об Иване Васильевиче. В Апреле 1834 года по глубокой сердечной склонности, устоявшей под напором неблагоприятных обстоятельств, женился на Арбеневой, от которой у него было шестеро детей: дочери Екатерина, Александра, Мария, сыновья Николай, Василий и Сергей. Семья обычно проводила лето в Долбине, а зиму в Москве, где И.В.Киреевский принимал деятельное участие в спорах и дискуссиях, проходивших, в частности, в его доме и в литературном салоне его матери. Большое влияние на него оказала жена, которая благодаря своей религиозности содействовала его духовному перелому, усилившемуся интересу к православию. Духовным отцом Ивана Васильевича и его жены становится старец Новоспасского монастыря в Москве Филарет; но особенно глубокий след оставили в нем посещения расположенной недалеко от Долбина Козельской Оптиной пустыни и беседы с иеросхимонахом старцем Макарием.
Проявляя живой интерес к народному образованию, он в 1839 году принимает на себя обязанности смотрителя Белёвского уездного училища; в том же году подаёт попечителю Московского участкового округа графу С.Г.Строганову «Записку о направлении и методах первоначального образования народа в России». В 40-х годах безуспешно пытался занять кафедру философии в Московском университете.
С середины 1830-х годов в сознании Ивана Васильевича интенсивно протекают процессы, превратившие его в одного из лидеров славянофильства. В 1939 году он уже излагает некоторые тезисы
___________________________________________________________________________________________
1. Русские писатели 1800-1917 биографический словарь – М.: Науч. издательство «БРЭ» Фланит, 1992.- стр.535
2. Там же.
славянофильства (в частности, о губительном формализме западной культуры). Со второй половины 1842 года с ним горячо спорит А.И.Герцен, отмечая в то же время точки сближения, особенно в критике современного положения о стране (Киреевский «знает гнусность настоящего»1). Общее впечатление глубокой внутренней драмы и разлада: «Он сломался так, как может сломаться дуб. Жаль его, ужастно жаль. Он чахнет, борьба в нём продолжается глухо и подрывает его»2.
Брата в это время рядом с ним нет. Пётр Васильевич ещё в 1835 году уезжает за границу. С 1837 после раздела имения он поселился в Киреевской слободке под Орлом, откуда лишь изредка наезжал к брату в Долбино, зимой – в Москву; чаще всего отправлялся в экспедиции за песнями. В эти годы Пётр Васильевич усиленно занимался подготовкой своего сборника к изданию. Однако дело затягивалось. Причина не только в сложности поставленной задачи – в собрании должны быть представлены все виды и жанры народной поэзии, но и в принципах работы с материалом: он составлял каждую песню из разных её вариантов. В течении четырёх лет П.В.Киреевский занимался подготовкой к печати свадебных песен, но издание это не состоялось. Наконец, в 1847 году он опубликовал 55 песен духовного содержания.
Творческий подъем происходит и в жизни Ивана Васильевича, которых становится фактически во главе «Москвитянина», опубликовав в нём «Обозрение современного состояния словесности» и несколько рецензий. Развивая славянофильские положения, он в то же время демонстративно отграничивал новую позицию журнала от официальной идеологии, которую представляли его прежние редакторы. Однако разногласия с издателем журнала Погодиным и подорванное здоровье заставили вскоре сложить с себя обязанности редактора. Вновь наступившее затем молчание было прервано лишь через семь лет – статьёй И.В.Киреевского «О характере произведения Европы и его отношении к просвещению России». Запрещение второго тома этого издания остановило возобновившуюся было критическую деятельность. Последняя большая работа Ивана Васильевича «О необходимости и возможности новых начал для философии» осталась незаконченной.
Показателем новой фазы воззрений критика является изменившееся отношение к античному наследию как существенной составной части западно-европейского типа просвещения «Древний классический мир» теперь интерпретируется как «торжество формального разума», и, следовательно, отсутствие его традиций не выдаётся более за коренной изъян отечественного просвещения. Для полноты образования, правда, формальное знание тоже необходимо, но зёрна «истинной образованности» несёт в себе просвещение исконно русское, поскольку оно покоится на внутреннем, нелогическом и неформальном устроении духа. В плане социологии этот тезис вел Ивана Васильевича к обличению буржуазного Запада, также духовного застоя в России и к построению своеобразной утопии: в искомом гармоническом миропорядке справедливость будет достигнута внутренним волеизъявлением и естественностью поведения каждого. Критик стремился к объединению человеческих способностей в высшем типе познания, в котором рациональное начало не исключается, но надстраивается сверх логическим и сверхнаучным. По его мнению, православие в наибольшей степени отвечает запросам современного философского сознания, так как, в отличие от католической и протестантской конфессий, устанавливает правильные отношения «между разумом и верою».
Идея истинного просвещения распространяется Иваном Васильевичем на все человечество – как идея создания «общества во Христе». Запад, в силу искажения христианского вероучения, распространившегося формализма и «всеобщего эгоизма», чрезвычайно далёк, по Киреевскому И.В., от искомой цели. Но и современное состояние России подвергнуто резкой критике: народ лишился «уважения к правде слова», ложь стала «грехом общепринятым», отношения людей отклонились от норм справедливости. Он приходит к выводу, что истинное просвещение – ещё не решенная задача как для Запада, так и для России.
Иван Васильевич чужд открытого мессианства, однако мессианство открытое, предпосылки последнего все же заключены в его учении. Ибо Восток, реально не воплотивший христианский идеал, всё же был обречён… на сохранение божественной истины в её чистоте и святости»; у русских есть коренное преимущество перед другими – наследование настоящей образованности, следы её до сих пор хранятся в народе. Сочетанием резкой национальной самокритики с тенденцией к мессианству Киреевский близок к позднему Гоголю: «Лучше ли мы других народов? Ближе ли жизнью ко Христу, чем они? Никого мы не лучше… Но есть в нашей природе то, что нам пророчит это… Есть много в коренной природе нашей, нами позабытой, близкого закону Христа…»1
Многие литературные замыслы Ивана Васильевича, в том числе замыслы книги «История древнего христианства до V или VII веков, остались неосуществленными. Внезапная смерть от холеры, последовавшая после кратковременного посещения им Москвы, вызвала глубокий отклик у людей различных, порой противоположных убеждений. Подчеркивались замечательная чистота Киреевского, «безукоризненное благородство… искренно страдавшее от всякого неблагородства, замеченного в других людях», «жажда истины».
Литературное и философское творчество И.В.Киреевского отличается цельностью. Глубина и сложность творчества обусловили двойственный характер его последующего восприятия. Сочувственно и заинтересованно относилась к нему революционная и демократическая критика (Герцен, Чернышевский), которую привлекали диалектическое начало его философского универсализма, беспощадный анализ западно-европейской и российской общественной и духовной ситуации, а также проницательной оценки ряда явлений русской литературы. Иван Васильевич склонен был отдавать предпочтение творческому опыту человека, а не рационалистическим построениям. Он считал, что после общеевропейской фазы в развитии русской культуры должен наступить период самобытного развития, а когда он принесёт плоды, то Россия поделится или с остальной Европой. И.В.Киреевский видел основу и опору русской мысли в народном духе, но придавал этому религиозную оболочку. Н.Г.Чернышевский сказал о нём: «Жажда истины, деятельность мысли – зародыш и залог всего благого: а в Киреевском была эта жажда истины, он пробуждал в других деятельность мысли. Потому, во всяком случае, он был полезен и нужен у нас»2.