О, нет, ты не станешь в напрасном
Раскаяньи плакать потом, -
О времени плакать прекрасном,
Об имени плакать мирском;
…………………………………………
И ныне - как жизнь величава! -
К твоим не придут воротам
Ни счастье, ни тусклая слава,
Уже не желанные там.
Однако, в последнем катрене, всё ещё проявляется сомнение в правильности выбранного пути, и искренности тех, кто помог ему встать на этот путь.
Но так же ль запрету послушны
Те губы, что лгать не могли.
Что вежливо и равнодушно
Твой приговор произнесли?
/5,c.44/
Следующее стихотворение «Прощание с музой» развивает тему прозвучавшую в первых строках стихотворения «У порога». Лирический герой прощается с поэзией, с ненаписанными книгами, ради «иного, горнего союза».
…Итак, не плачь, обманутая муза,
Язычница прекрасная моя,
Что для иного, горнего союза
Тебе впервые изменяю я…
…Итак, вздохнём о нерожденной книге
И распростимся у Парнасских чащ,
Чтоб одному носить свои вериги,
Другой же – древний простодушный плащ.
/5,c.45/
Но уже в следующем стихотворении «Отповедь» всё радикально меняется. Лирический герой начинает бунтовать против наложенных на него запретов.
Итак, вам жаль, что я не стал вполне,
Как верный пёс, счастливым в будке тесной,
Откуда вместо неба были б мне
То ласки рук, то голос Ваш чудесный?
Нет, мне не жить без муз и без письмен;
Однако, в своём бунтарстве он не отказывается от выбранного пути, а наоборот стремится привнести в этот же аскетический мир то, без чего не мыслит дальнейшего существования, изменив, в то же время, это привнесённое по законам этого мира.
И вот – залог блаженного союза –
Поёт псалом, по-новому строга,
Ещё вчера языческая муза.
/5,c.45/
Гармония, к которой стремится лирический герой Перелешина, всеобъемлет и любовь, и творчество и христианскую добродетель. Однако, в реальном мире это практически недостижимо, и вот, Лирический герой стремится к компромиссу между «Миром Вечным» и «Миром земным».
В стихотворении «Над Еврейской библией» вновь звучат мотивы обозначенные в стихотворениях «Соблазн» и «Говоришь им лишенным слуха…» Снова звучит мысль о том, что монашеский аскетизм заблуждение, а простая, чистая, «любовь земная» - вот настояшие заветы Бога и пророков.
Всей крепостью, всей нежностью своей
Душой любите, - вторили пророки.
Не для того ль и птицы, и цветы,
И зелень шорохливая травная
И гордые орлиные мечты,
И даже горькая любовь земная?
В последнем катрене, снова звучит тема рока, предызбранности, как и в стихотворениях «Рок» «У порога» и др.
Ах, это все напоминанье нам,
Что мы предызбраны в начале века,
Что больно даже ангельским глазам
Смотреть с высот на славу человека!
/5,c.49/
Последние две строки, явное указание на очевидные преимущества человека, - Ангелам, как служебным духам, не дано познать чувства человека, они идут по единственно правильному пути, точнее у них просто даже нет других вариантов, а человек волен сам выбирать свой путь, ему доступна вся гамма чувств и переживаний. Конечно, можно долго спорить о преимуществах тех и других, но то, что лирический герой избрал для себя путь человеческий, а не ангельский, очевидно.
Здесь же явным становится и следующий смысл: Люди очень сильно заблуждаются пытаясь ограничив себя во всём, походить на ангелов, и стать безгрешными.
Подтверждением этому становятся строки из стихотворения «Мудрость».
… «Во многой мудрости печали много,
Кто копит знанья, - скорбью богатеет».
Но всё-таки мы мудрости у Бога
Просили - той, которая не греет.
Которая до срока дышит тленьем
На чуть раскрывшийся цветок, на тело
Чуть возмужавшее, шуршит забвеньем
Над славою – и вечностью замшелой…
/5,c.56/
Однако, все эти попытки отринуть монашеский мир ни к чему не приводят. Лирический герой просто не может себе представить иной жизни, жизни вне монастырских стен. Окружающий мир слишком жесток для него, заблудившегося на перекрёстах жизни. Об этом говорит стихотворение «Беглец».
Слепой монах бежал с поводырём из монастыря, но поводырь, едва они только отошли достаточно далеко, ограбив монаха, бросает его умирать в пустыне. Но монахи того монастыря случайно находят его, подбирают его и принимают, как блудного сына, обратно.
В стихотворении, всё, конечно, очень метафорично. Лирический герой почувствовал вкус новой жизни, преступил ворота монастыря и попал в «мир превратностей и зол» этот мир жестоко с ним обошелся, и он вынужден был вернуться, но неудача не остановила его, он уже знает теперь, что это за «новая жизнь» и понимает, что на сей раз уже вполне созрел для неё.
Бежали вы, оставив монастырь,
Где, верно, плачут о заблудшем сыне.
Но вот тебя покинул поводырь –
Хитрец, слепца в безветренной долине.
…И солнце жжет, и еле дышит грудь,
А к вечеру усталость и тревога
Швырнут тебя на камень отдохнуть
Ты спишь, старик, едва не погубя
Блуждающую душу, ты безумен.
Свободы жалкий призрак возлюбя.
Но хор монахов приглушённо-шумен
Уже тебя заметил, и спешит
Тебе навстречу тихий твой игумен.
И вот ты снова в добрый улей влит;
Но ты молчишь, смущенный и суровый,
И только взор незрячий говорит
О том, что ты созрел для жизни новой.
/5,c.51/
Итак, мы подошли к тому моменту, где лирический герой осознаёт себя готовым для новой жизни, но связь с прошлым тяготит его. Дух уже не гнетут придуманные людьми законы, но тело всё ещё находится здесь, под их властью. Очень трудно взять и изменить всё в один момент.
Об этом стихотворение «Отчаяние».
…Всё ж даже ангелы – таков рассказ
Сходили и, нарушив волю Божью,
Учили женщин волшебству прикрас
И тайному владычеству над ложью.
Вот так же все мы первенцам Твоим
Подобны, Господи, в измене долгу, -
Ах, нашим, нашим ли крылам смешным
В стране заоблачной гостить подолгу!
………………………………..
Я вышел, чтоб других предостеречь,
И первым впал в губительные сети
Лирический герой здесь напрямую заявляет о том, что он старался, словно ангел, служить Богу, спасать людей, наставлять их на путь истинный, укреплять их и свой дух, но сам же первым и пленился этим миром. Наиболее ярко это выражено в последнем катрене данного стихотворения:
Так легче ветреных эфемерид
Мы гибнем по рассеянности просто.
К чему ж учиться не хранить обид
И ждать от духа мужества и роста?
/5,c.60/
Лирический герой задаётся вопросом: «Почему если человек сотворён таким каков он есть, со всеми его желаниями, страстями, чувствами и переживаниями, он должен учиться не хранить обиды, прощать злейших врагов и «ждать от духа мужеств и роста».
Вот высшая точка конфликта Земного и Небесного, тела и духа, лирического героя Перелешина. Но на этом конфликт не исчерпывается. Эти же мотивы продолжают звучать и в более поздних произведениях Перелешина, и, я бы даже сказал, оставались для него актуальными на всём протяжении жизни и творчества.
Единственным неизменным спутником, лирического героя остаётся муза, и он придаётся размышлениям о том, откуда же взялось всё то, что так привлекает его в этом мире земном, заставляя отказаться от строгого мира небес. Он задаётся вопросами: откуда взялась любовь, поэзия, ложь…
«Осенью»
…Вот как всё было в древние года:
Мир населяли дети – исполины,
Земля ж была – как нежная звезда
В своей бесхитростности голубиной.
Никто не думал что - у ней внутри,
И что вверху, и что над ней, в надире,
И почему за ночью – свет зари:
Всё было проще в первозданном мире.
…………………………………………..
Таков был мир, когда не знали слов
Для нежности, для грусти об обманах,
Для томных глаз и ускользнувших снов,
Для призраков и радостей нежданных.
Когда ж Денница с неба пал, тогда
Явилась Ложь. А если верить басне,
То Божье семя сохранив, вода
Явила миру деву всех прекрасней.
И с той поры томлением страстей
Дикарь влеком по радостным кривизнам.
…………………………………..
Быть может, так. Но только с этих пор
Восходят романтические луны,
Любовный бред и весь волшебный вздор,
Который в голове роится юной.
…………………………………..
И вот в блаженных звуках, лживых всё же
Уста раскрылись и явилось пенье…
Ах, первому придумавшему ложь,
Поэта позднего благославленье.
/5,c.61/
В этом стихотворении проявляется радикально изменившееся мироощущение Лирического героя. Если раньше он, отрекаясь от поэзии, любви и всех подобных чувств отдавал всего себя служению Высшим истинам, то теперь он всецело посвящает себя поэзии, романтике, любовному бреду, но монах всё ещё живёт в нём, - обратим внимание на заключительные строки, - «Ах, первому придумавшему ложь, поэта позднего благославленье». Получается своего рода Оксиморон, - монах-поэт благославляет Люцифера, сравнивая поэзию с блаженными но лживыми звуками пения. Лирический герой оказывается между двух миров не принятый ни одним из них он как изгнанник ищет утешения то там, то здесь, но нигде его не находит.
«Утешение»
Мы тщетно ищем покоя
Иль бьёмся – те, кто бесстрашней –
И правим в край незнакомый.
Сокрытый Морем Измены.
О море, море мирское,
И в наши бедные домы,
И в монастырские стены.
Тебя опять обманули:
Сомкни ж усталые вежды, -
И вдруг померкнут заботы
О мире горя и тленья…
/5,c.63/
Этот мотив ещё более усиливается в стихотворении «Беседа в дороге»:
Где чудотворцем, где нищим, где хитрым рапсодом
Так и брожу я по свету в облезлом плаще,
Так и скитаюсь по долгим земным переходам…
Что ты сказал? Да, конечно, скитаюсь во тще!
………………………………………………………
Так вознеси же хваленье печальным изгоям,