Министерство высшего образования
Карельский государственный педагогический университет
Кафедра литературы
Контрольная работа по курсу
«История зарубежной литературы эпохи романтизма»
на тему:
«Крошка Цахес по прозвищу Циннобер»
Выполнила:
студентка 3 курса ФФ ОЗО
Преподаватель:
Петрозаводск, 2005
Эрнста Теодора Гофмана (1776-1822), крупнейшего юмориста и сатирика, мастера сказки и фантастической новеллы, можно справедливо назвать наиболее яркой и характерной фигурой немецкого романтизма. В историю мировой литературы Гофман вошел как представитель позднего немецкого романтизма. Основные принципы этого направления были уже сформулированы и развиты иенскими и гейдельбергскими романтиками. Характер конфликтов, лежащих в основе произведений Гофмана, их проблематика и система образов, само художественное видение мира остаются у него в рамках романтизма. Это и неудовлетворенность обществом, общественными переменами, и полемика с идеями и художественными принципами просветителей, и неприятие буржуазной действительности. Однако основной романтический конфликт – разлад между мечтой и действительностью, поэзией и правдой - у писателя принимает безысходно трагический характер.
Гофман придерживается позиций кантовского дуализма, признававшего объективное существование мира вещей, но считавшего эти «вещи в себе» непознаваемыми, недоступными человеческому разуму. В представлении Гофмана внешний мир роковым образом тяготеет над миром внутренним, духовным, превращая жизнь в трагикомедию, в которой таинственные силы играют человеком, обрекая его на одиночество и страдания. Стремление примирить эти два враждующих начала – идеала и действительность, и сознание их непримиримости, неодолимой власти жизни над поэтической мечтой придает творчеству Гофмана пессимистические тона.
В соответствии с этим основной темой писателя становится тема искусство и жизнь, основными образами – художник и филистер, полновластный хозяин жизни. Смысл жизни и единственный источник внутренней гармонии Гофман видит в искусстве, а единственным положительным представителем общества – художника. Но искусство для автора трагедия, а художник – мученик на земле, который особенно остро и болезненно ощущает противоречия между духовой и материальной жизнью человека.
До сих пор не существует четкого разграничения жанров литературной и народной сказки, а также общепринятого определения литературной сказки. Первая попытка дать определение принадлежит Я. Гриму: отличие литературной сказки от сказки народной - в осознанном авторстве и свойственном юмористическом начале.
Подобную точку зрения разделяли в 30-60-е гг. ХХ века русские исследователи, отмечавшие при этом следующие ее особенности:
1.наличие автора;
2.особый литературный стиль;
3.сочетание фантастики с реальностью;
4.глубокий психологизм;
5.тесная связь с мировоззрением писателя;
6.отражение эпохи, в которую была написана литературная сказка.
Сказочная повесть Гофмана завершает собой развитие немецкой романтической литературной сказки. В ней находят отражение многие проблемы, связанные не только с эстетикой и мировоззрением романтизма, но и с современной действительностью. Сказочная повесть осваивает пласты современной жизни, используя при этом «сказочные» художественные средства. В «Крошке Цахесе» присутствуют традиционные сказочные элементы и мотивы. Это и чудеса, столкновение добра и зла, волшебные предметы и амулеты; Гофман использует традиционный сказочный мотив околдованной и похищенной невесты и испытание героев золотом. Но автор скомбинировал сказку и реальность, тем самым нарушив чистоту сказочного жанра.
Гофман определил жанр «Крошки Цахеса, по прозвищу Циннобер» как сказку, но при этом отказался от принципа сказочной гармонии. В этом произведении компромисс «чистоты» сказочного жанра и серьезности мировоззрения: и то, и другое половинчато, относительно. Автор видел сказку ведущим жанром романтической литературы. Но если у Новалиса сказка превращается в сплошную аллегорию или в сновидение, в котором исчезало все реальное, земное, то в сказках Гофмана основой фантастического является реальная действительность.
Сочетание реального с фантастически, действительного с вымышленным – главное требование поэтики Гофмана. Фантастические сказочные моменты принижены и обытовлены, они утрачивают свою самоценность и играют подчиненную роль. Скобелев А. В. определил «Крошку Цахеса» не как сказку, а «повесть с сильно выраженным эффектом авторского присутствия, что для сказки не характерно; <…> повесть, иронически оглядывающаяся на сказку, условно сказочная повесть, играющая в сказку, иронически подражающая ей»[1].
Гофман назвал произведение «Золотой горшок» «сказкой из новых времен». К этому определению можно отнести и все прочие сказки. В них «столько же от сказки, сколько от нового времени: сказочное проявляется в сфере принесенного этим временем буржуазного бытия. И произведения его <Гофмана> совсем не воспринимаются как сказки – это скорее до ужаса правдивые повести о силах могучих и неразгаданных, управляющих человеком и жизнью»[2].
Хотя действия в «Крошке Цахесе» развертываются в условной стране, но, вводя реалии немецкого быта, подмечая характерные черты социальной психологии персонажей, автор тем самым подчеркивает современность происходящего.
Герои сказки – обыкновенные люди: студенты, чиновники, профессора, придворные вельможи. И если с ними порой случается нечто странное, они готовы найти этому правдоподобное объяснение. И испытание героя-интузиаста на верность чудесному миру заключается в способности видеть и чувствовать этот мир, верить в его существование.
Сказочная сторона произведения связана с образами феи Разабельверде и мага Проспера Альпануса, но изменяется характер подачи фантастического: волшебным героям приходится приспосабливаться к реальным условиям и скрываться под масками канониссы приюта для благородных девиц и доктора. Повествователь ведет «ироническую игру» и с сами стилем повествования – чудесные явления описываются нарочито простым, обыденным языком, в сдержанном стиле, а события реального мира вдруг предстают в каком-то фантастическом освещение, тон повествователя становится напряженным. Смещая высокий романтический план в низкий житейский, Гофман тем самым разрушает его, сводит на нет.
Особое значение обретает новая для сказочного жанра категория – театральность, которая усиливает в сказке эффект комического. Театральность определяет принципы построения сюжетных ситуаций, характер их подачи, выбор фона, выражение персонажами чувств и намерений. Все эти аспекты подчеркивают условность происходящего, его искусственность.
Конфликт является главным двигателем в любом произведении. Однако у Гофмана он приобретает особое значение. Столкновение добра и зла – конфликт универсальный и вечный, лежащий в основе любой формы осмысления мироздания. В «Крошке Цахесе» он преимущественно романтический, т.е. зло здесь «мировое», абстрактное, глобально разрушительное, а добро (романтический герой) особенно беззащитно и уязвимо. Но сказочные законы в сочетании с романтической иронией сглаживают остроту конфликта, делая его в некотором смысле «игрушечным», что не снимает серьезности проблемы. Наконец, сказка требует счастливого финала, и Гофман дарит его своим героям и читателям.
Формально конфликт разворачивается между Цахесом и Бальтазаром, но каждый герой олицетворяет некую силу, вступившую в противоборство. Цахес-Циннобер выступает в роли некой фатальной силы, обличающей бессмысленные законы мироустройства, несправедливое распределения материальных и духовных благ в обществе, которое изначально предрасположено к процветанию пороков. Дар феи Розабельверде – это условная причина сказочного конфликта, Гофман уклоняется от рационального объяснения его истоков.
Мир, преклоняющийся перед Цахесом – мир филистерской действительности, чуждый романтическому мечтателю Бальтазару. Художник-энтузиаст ищет спасения от жестокости и несправедливости жизни в поэзии, грезах, в слиянии с природой, т.е. в идеальном, сказочном мире. В этом магическом мире он находит душевное умиротворение и помощь волшебных сил. Но и волшебные силы живут в двух мирах – магическом и земном.
Двоемирие воплощается не только в том, что «истинные музыканты» несчастны оттого, что филистерский мир их не понимает, но и оттого, что они сами не могут найти естественной связи с реальным миром. Искусственно сконструированный искусством мир тоже не выход для души, уязвленной неустроенностью человеческого бытия.
Уродливому княжеству Барсануфа противостоит мир мечтателей, поэтический мир возвышенных чувств. Студент Бальтазар и волшебник Проспер Альпанус совместными усилиями разгоняют наваждение Цахеса. Но этот мир не изымается из общей иронической стихии, царящей в повести.
Столкновение двух миров разрешается в повести сокрушительным поражением филистеров и триумфальной победой энтузиастов. Но у этого триумфа есть специфическая особенность: он оформляется автором подчеркнуто театрально. В этом фейерверке чудес отчетливо ощутима нарочитый перебор. Режиссерская сделанность счастливой концовки оттеняется еще одним мотивом, уже содержательного плана: свадебным подарком Проспера Альпануса. Идиллистическая картина сельского домика, «отменная капуста», небьющаяся посуда и т.п., оборачивается филистерским, мещанским уютом.