Бен Джонсон был самым крупным драматургом в Англии XVII века1. Англичане очень любили его. На кладбище Вестминстерского аббатства, пантеоне великих людей Англии, на надгробной плите могилы драматурга начертано восторженное восклицание": "О, гаге Веп Лопзоп!" ("О, восхитительный Бен Джонсон!").
Пьесы Бомонта (1584-1616) и Флетчера (1579-1625) характеризуют уже иную эпоху в истории английского театра. В то время как Бен Джонсон еще продолжал традиции XVI века, сохраняя простонародную вольность своих комедий, Бомонт и Флетчер стремились аристократизировать театр, внести известную утонченность и благопристойность в сценические представления. Получив воспитание в обеспеченных и культурных семьях (Бомонт был сыном судьи, Флетчер - епископа), образование в университетах (Флетчер - в Кембридже, Бомонт - в Оксфорде), они отличались от круга тех авторов, которые писали тогда для театра. Двор Якова I оказал на них и их творческую манеру определенное влияние. Дворянские, монархические идеи становятся в театре Бомонта и Флетчера предметом особого внимания. Со сцены постоянно слышатся призывы к самоотверженному служению королю. Иногда вся пьеса посвящается такому призыву ("Верноподданный", "Трагедия девушки"), причем даже показывается несправедливость короля, чтобы подчеркнуть идею верноподданничества (несмотря ни на что, жертва остается верна своему долгу служения королю и пр.), т.е. ставится на обсуждение вопрос о подсудности и неподсудности монарха, и всегда авторы на стороне второго решения. В пьесе "Трагедия девушки" король свою любовницу выдает замуж за некоего дворянина. Та признается во всем своему мужу. Муж готов убить своего соперника, но, узнав, что соперник - король, смиряется. Брат девушки понуждает ее убить короля. Девушка совершает убийство, но от нее в ужасе бежит муж, и она в отчаянии казнит себя кинжалом. Словом, король священен и неприкосновенен. Такова идея.
Знаменательна сама постановка вопроса. В обществе явно назревала противоположная мысль, а именно, что король подсуден и его несправедливости не могут, не должны быть терпимы. Пьесы Бомонта и Флетчера легки, изящны, правда, страдают иногда мелодраматизмом.
Джон Донн (1572-1631), как и Бен Джонсон, творил на рубеже двух веков. Первые свои произведения он написал еще в XVI столетии. В его поэзии, особенно в начальный период творчества, еще звучат голоса могучей поры Возрождения. В ранних стихах (сонетах, эпиталамах, элегиях) славится жизнь и любовь, радостная, чувственная, полная светлой поэзии. Но вскоре поэт сбросил гедонистический плащ Возрождения и облекся в черную сутану монашества. Мысли его устремились к роковым рубежам бытия. В поэме "Анатомия мира" он скорбно возвещает "бренность мира сего". Он пишет поэму "Путь души", "Благочестивые сонеты", проникнутые духом мрачного, трагического мироощущения. По форме поэзия Джона Донна представляет собой своеобразный вариант маринизма или гонгоризма. Изощренная музыкальная инструментовка стиха, затемненность метафор, сравнений, синтаксиса - вся эта орнаментальность его стихов напоминает манеру названных поэтов Италии и Испании. Донн, как и его последователи Джон Герберт и Ричард Крэшо с их устремленностью к религиозности и мистицизму, выражает в Англии мотивы барочного искусства, пышно расцветшего тогда в Западной Европе.
В последнее время за рубежом чрезвычайно повысился интерес к имени Джона Донна. О нем пишут обстоятельные исследования, печатаются его сочинения, почти уже забытые. Джон Донн, бесспорно, крупнейший поэт. Всякое внимание к эстетическим ценностям прошлого заслуживает уважения. Однако этот интерес к английскому поэту, к мрачной музе его позднего творчества, и, пожалуй, только к ней, объясняется, к сожалению, общим устремлением западной элитарной литературы наших дней к упадочным мотивам ушедших культур.
Не поэзия, не проза, а театр, драматургия возглавляли в Англии XVI и первой половины XVIIстолетия общенациональную культуру, поэтому нельзя не сказать здесь о чрезвычайно важном тогда событии в стране - закрытии театров и запрещении театральных представлений. Театральные нравы в Лондоне в те дни были довольно свободны. Царила полная непринужденность и на сцене, и в зрительном зале. И актеры, и зрители не стеснялись в выражениях.
На сцене можно было увидеть фокусника с собачкой, которая изображала "и короля английского, принца уэльского, а как сядет на задик - то и папу римского и короля испанского", свидетельствует о том "театральный сторож" в комедии Бена Джонсона "Варфоломеевская ярмарка". Какая-нибудь миссис в комедии могла сообщить со сцены, что можно гадать по моче, или джентльмен - записывать, где он помочился. "На нашей сцене бывает иногда такая же грязь и вонь, как в Смитфилде" (пригород Лондона, где проходили ярмарки, а иногда и сжигали еретиков. - С. А), - говорится в той же комедии Бена Джонсона. "Там все называется своими именами", - писал уже в XVIII веке Вольтер об английской сцене.
О театральных нравах можно сделать заключение из анонимного "Протеста или жалобы актеров против подавления их профессии и изгнания их из нескольких театров" (1643). "Мы даем обещание на будущее время никогда не допускать в наши шестипенсовые ложи распутных женщин, являющихся туда лишь для того, чтобы оттуда их уводили с собой подмастерья и клерки юристов, и никаких других подобного сорта женщин, кроме тех, которые приходят со своими мужьями или близкими родственниками. Отношение к табаку тоже будет изменено: он продаваться не будет... что касается сквернословия и тому подобных низостей, которые могут скандализировать порядочных людей, а дурных людей натолкнуть на распутство, то мы их совершенно изгоним заодно с безнравственными и грубыми авторами-поэтами".
Церковь длительно и настоятельно боролась против театральных зрелищ. "Театры полны, а церкви пустуют", "Места благочестивых упражнений остаются покинутыми", - жалуется в своем "Увещании" пуританский священник Джон Рильд (1583). В театре "царят вольные жесты, распущенные речи, хохот и насмешки, поцелуи, объятия и нескромные взоры", - негодует некий Филипп Стеббс ("Анатомия обвинений", 1583), "Там нарушается слово божие и профанируется божественная религия, установленная в нашем государстве", - заявляет лорд-мэр Лондона в 1594 г. (письмо к лорду-казначею). И т.д.
Были и защитники. Драматург Томас Нэш писал в 1592 г., что сюжеты пьес заимствуются из английских хроник, из "могилы забвения" извлекаются великие деяния предков и тем выносится порицание "упадочной и изнеженной современности", что в пьесах "анатомируется ложь, позлащенная внешней святостью".
2 сентября 1642 г. английский парламент закрыл театры и запретил всякие представления, мотивируя это тем, что зрелища "зачастую выражают разнузданную веселость и ветреность", в то время как надо направлять свои мысли на "покаяние, примирение и обращение к богу". Через пять лет парламент подтвердил это постановление, выдержанное теперь уже в более резких выражениях и предписывающее ослушавшихся лиц (актеров) направлять в тюрьму как преступников.
В 1644 г. был снесен шекспировский театр "Глобус", восстановленный после пожара в 1613 г., в 1649 г. - театры "Фортуна" и "Феникс", в 1655 г. - "Блекфрайарс". Актеры разбрелись по стране, ушли в солдаты, пропали без вести, как сообщает анонимный автор XVII в.
В 1643 г. актеры составили трогательный анонимный документ: жалобу по поводу подавления их профессии. "Мы обращаемся к тебе, великий Феб, и к вам, девяти сестрам-музам, покровительницам ума и защитницам нас, бедных униженных актеров, - писали они. - Если бы с помощью вашего всемогущего вмешательства мы могли бы вновь быть водворены в наши прежние театры и снова вернуться к своей профессии..." Актеры писали, что комедии и трагедии, которые они исполняли, были "живым воспроизведением поступков людей", что порок в них наказывался, а добродетель вознаграждалась, что "английская речь бывала выражена наиболее правильно и естественно". Феб и девять сестер-муз, покровительниц искусств, не откликнулись. Театру был нанесен непоправимый урон.
XVII век в Англии - век революции. Революция наложила свою печать на всю духовную жизнь страны. Культурное наследие, оставшееся от той эпохи, так или иначе окрашено в цвета революции. Лейтмотив грозной музыки революции звучит долго и в следующем, XVIII столетии, то замирая, то возникая вновь и обретая новую силу.
Значение английской буржуазной революции для народов Европы и в конце концов для всего человечества огромно. Она открывала двери в иной, еще мало изведанный мир общественных отношений, создавала новый уклад жизни и новый тип культуры. Именно поэтому появление на свет этих новых общественных отношений проходило так длительно, трудно и болезненно.
Поэт Джон Мильтон воспел английскую революцию. Он облек ее в эстетически прекрасные формы искусства. В его поэмах она предстает перед нами в ветхозаветных одеждах и в лучах космического героизма. Действительность была беднее красками, реальность суровее, и черные крылья мильтоновского Сатаны, сверкающие в космических лучах вселенной, в реальной действительности были всего лишь грубошерстным костюмом пуританина с белыми и не всегда чистыми манжетами и воротником, а прекрасные черты мятежного богоборца - мрачноватым, насупленным, черствым лицом скопидома из Сити.
В Англии в XVII столетии назрел конфликт между материальными производительными силами общества и существовавшими производственными отношениями. Этот конфликт проявился в форме всеобщего недовольства положением вещей и разрешился в конце концов революцией.
Больше всех страдали, конечно, бедняки. Об их жизни красноречиво рассказывает народная песня: