Автор уверенно ведет читателя к важному выводу: отнюдь не оправдывая Бекки, он, тем не менее, показывает, что в тех общественных условиях, в которые она поставлена, ее неблаговидные поступки вполне «нормальны» - как естественное средство самозащиты и самоутверждения.
Такой широкий взгляд на личность требовал привлечения новых средств в раскрытии характера, используя детали окружения, предметы быта. Детализация становиться у Теккерея иронической: часы старика Осборна, украшенные скульптурой, изображающей жертвоприношение Ифигении, не только раскрывают безвкусицу пышной и тяжеловесной обстановки угрюмого и богатого дома, но и содержат намек на будущие драматические события, которым суждено свершиться в этих стенах.
Кроме осмысления имен и иронической детализации в арсенале Теккерея-сатирика имеются и такие приемы, как сатирические сравнения, речевые характеристики, ироничная защита с несостоятельной аргументацией. Важную роль играет раскрытие внутренней сущности человека через его поступки.
И все-таки сквозь сатиру и юмор современники Теккерея усматривали в романе благородство образа автора, о чем писало «Эдинбургское обозрение»: «…Роман превосходит все написанное этим автором. Главное обаяние произведения – в его полной свободе от нарочитости и вычурности, как в стиле, так и в чувстве, в доверительной откровенности с читателем, в благородной небрежности, с которой автор позволяет мыслям и чувствам, подсказанным событиями, течь их естественным руслом, словно он сознает, что ничто мелкое или недостойное, нуждающееся в приукрашивании или сокрытии, не может исходить от него. Одним словом, это книга человека благородного по духу, а не просто претендующего на благородство. …Снова и снова мы восхищаемся тем, как тонкая и добрая натура его остается свободной от суеты и гордая своим высоким умом, все же платит дань сердцу»[12].
Большинство литературных критиков, современников Теккерея, довольно точно расшифровали идею романа, так как их отзывы созвучны с его литературными взглядами: «Писатель юмористического склада, пожалуй, от природы склонен к состраданию: он наделен великой чуткостью, мгновенно отзывается на боль и радость, легко угадывает свойства окружающих людей, сочувствует их смеху и любви, слезам и развлечениям. Участие и человеколюбие так же для него естественны, как для них вспыльчивый нрав, рыжие волосы или высокий рост»[13].
Но Теккерей призывал, питая в душе сердечные привязанности и пламенные чувства, «обнаруживать их с великой осторожностью и скромностью», так как «избыток слез и смеха подозрителен, их подлинность не вызывает доверия».
Освещая особенности теккереевской сатиры нельзя не отметить одно существенное уточнение, связанное с выходом романа в России. Дело в том, что первый перевод произведения был осуществлен И.И. Введенским (1850), который, убежденный в своей правоте, «облегчал» Теккерея. Так в своей статье в журнале «Современник» (1850) Введенский пишет: «Да, мои переводы не буквальны, и я готов признаться, что в «Базаре житейской суеты» (первый перевод Введенским заглавия романа) есть места, принадлежащие моему перу, но перу, настроенному под теккереевский образ выражения мыслей»[14].
Желчь и иронию Теккерея Введенский заменял легкой, забавной шуткой, вписывал в его произведения увлекательные пассажи или опускал те, которые казались ему скучными. Так нарушалось художественное единство прозы писателя, сюжеты которого – не детективно-увлекательные, но психологические по своей сути – особенно страдали от любого механического ущемления.
На сегодняшний день «Ярмарка тщеславия» выходит в переводе Михаила Алексеевича Дьяконова (осуществлен в 1933 году), который не был удовлетворен привычным переводом заглавия романа, и искал такой, который бы соответствовал библейской цитате, выбранной Теккереем для названия.
Теккерей видел свою основную задачу в том, чтобы «суметь по возможности точно воспроизвести ощущение правды». Авторитетов, кроме разума и природы, для него не существовало. Теккерей не верил аффектированным романтическим чувствам: «Мне не по вкусу красота, которой, словно театральной сценой, нужно любоваться издали».
Он не стремится к преувеличениям, избегает приема гиперболизации. Он не склонен изображать человека ни отъявленным злодеем, ни существом идеальным. Для него важно раскрыть сложность взаимодействия различных начал в характере человека, понять причины, заставляющие его совершать тот или иной поступок. Теккерей был убежден, что человек – это смесь героического и смешного, благородного и низкого, что человеческая природа бесконечно сложна, а долг честного писателя, заботящегося об истине, не создавать увлекательные истории на потребу толпе, но в меру сил и отпущенного таланта показывать человека во всей его противоречивости, сложности, неповторимости.
Подобная эстетика, эстетика полутонов, порожденная новым взглядом на человека, была тогда еще в будущем. Ее начнут разрабатывать в конце девятнадцатого столетия, освоят в начале двадцатого.
Очевидно, именно потому, что в каждом человеке наряду с достоинствами заключены недостатки, Теккерей и избегает кого бы то ни было из действующих лиц своего романа называть «героем», человеком идеальным во всех отношениях[15]. По его убеждению, таких людей в романе не существует. Для Теккерея быть героем означает не плыть по течению, смотреть на действительность и на себя без иллюзий[16].
Проблема положительного героя представляла для Теккерея неразрешимую трудность и по другой причине. Теккерей в «Ярмарке тщеславия» не выходил за пределы изображения буржуазно-аристократических кругов общества и, оставаясь верным жизненной правде, был объективен в их оценке. В этих кругах он не мог найти героя, достойного занять центральное место в романе.
Вот, например, «героиня», как заявлял Теккерей, Бекки Шарп, которая обладает умом, энергией, силой характера, находчивостью и красотой. Но от ее зеленых глаз и неотразимой улыбки становится страшно. Бекки коварна, лицемерна, корыстолюбива, во что бы то ни стало она хочет быть богатой и «респектабельной». Добиваясь своей цели, Бекки приводит в движение ярмарочную карусель, но подлинной героиней в человеческом, нравственном плане Ребекка Шарп быть не может.
В круговороте Ярмарки Тщеславия единственным, кто сохраняет доброту и отзывчивость, самоотверженность и скромность, остается Уильям Доббин, «добрый Доббин», самоотверженно любящий Эмилию, спешащий на помощь тем, кто в нем нуждается. Но и этот персонаж, как и все остальные, связан со звучащей в романе темой «суеты сует». Его любовь оказалась обманутой: она отдана женщине ограниченной и эгоистичной, его стремления пусты и суетны, постигшее его разочарование неизбежно.
Отказ от героя также переключает внимание с отдельной личности на общество в целом. Все одинаково порочны в буржуазном мире с его погоней за наживой и всепроникающим снобизмом, тщеславием, эгоизмом. Иногда Теккерей сомневается в возможности искоренения зла, пороки Ярмарки представляются ему свойственными всему человеческому роду, и тогда проскальзывают грустные мотивы «суеты сует»[17].
Это – новый тип романа в английской литературе девятнадцатого века, где переплетаются многие сюжетные линии, и нет традиционной интриги и развязки.
Сюжетным центром книги автор делает одну из вечных тем мировой литературы – историю двух женщин, подруг и соперниц. Эмилия и Ребекка – эти две девочки изначально разные, и на протяжении всего повествования автором постоянно подчеркивается различие между ними.
Мисс Шарп была лукавой «простушкой». Мистер Родон обожал свою красавицу жену за шарм, непосредственность и острый язычок, признавая, что умнее его «маленькой» Бекки нет никого на свете. Эмилия была милой, кроткой, доверчивой девушкой, которую невозможно было не полюбить. Она вышла замуж за «божество», считая себя недостойной партией для него, и без своего обожаемого Джорджа она не могла прожить и дня.
Теккерей по-своему раскрывает тему семейного счастья в романе: на многих примерах он убеждает читателя, что деньги не приносят счастья, но извращают чувства и представления людей, ломают их жизнь. «Когда герой и героиня переступают брачный порог, - пишет Теккерей в «Ярмарке тщеславия», - романист обычно опускает занавес, как будто драма уже доиграна, как будто кончились сомнения и жизненная борьба, как будто супругам, поселившимся в новой, брачной стране, цветущей и радостной, остается только, обнявшись, спокойно шествовать к старости, наслаждаясь счастьем и полным довольством». Теккерей строит свой роман иначе. Он включает читателей в сложные перипетии супружеской жизни Эмилии Седли и Бекки Шарп. О нем можно сказать, что он срывает все сентиментально-трогательные покровы с буржуазного брака.
Почти сразу после свадьбы автор «окунает» обе молодые пары в высшее общество, балы, приемы – в общем, весь калейдоскоп небезызвестной «ярмарки». Для Бекки выход в свет стал триумфом, и чтобы закрепить свой потрясающий успех, она, дочь художника и танцовщицы, решила «воспользоваться» Эмилией, дочерью уважаемого и состоятельного господина. Сравнение оказалось не в пользу родовитой миссис Осборн. Своим триумфом Ребекка доказала, что на самом деле происхождение по большому счету ничего не значит. Но убедила она в этом только читателей, а отнюдь не «снобов из великосветского общества»[18].