Введение
Со времен Христа и до наших дней перед человечеством стоит вопрос: может ли “положительно прекрасный человек” спасти людей рядом с ним, достаточно ли людям увидеть прекрасную личность, чтобы быть спасенными? Собственно, здесь разгадка фразы (приписываемой в романе Мышкину, а в публицистике наших дней Достоевскому): “Красота спасет мир”. Фраза эта — не утверждение, а проблема, центральная проблема романа «Идиот»: достаточно ли для спасения мира даже и Христовой красоты, красоты небывалой человеческой личности, если эта личность — не Божество? Эти и подобные вопросы заставляют пристально вглядываться в структуру, характер, особенности текста романа в поисках интерпретации, адекватной авторскому замыслу.
“Идиот” — одна из самых странных книг в мировой литературе. Исследователи постоянно указывают на недостатки в ее построении. Но в то же время они обычно рассматривают его как неоспоримо великое произведение, называя его “самым художественно неровным” из великих романов.
Достоевский задумал и написал “Идиота” в 1867-1869 г. во время своей жизни за границей, в нужде и горе. В такой ситуации он просто вынужден был создать роман, который бы продавался. Тем не менее, он не хотел снижать уровень своего произведения. Любимой племяннице он писал о своем страхе, что необходимость вынудит его идти на компромиссы: “Более всего боюсь, что выйдет посредственно”. Серьезно он начал работать над “Идиотом” в августе 1867 года и сменил несколько планов. Достоевский начал писать этот роман с лишь первоначальным представлением о замысле. Он был уверен только в одной вещи — он хотел “изобразить вполне прекрасного человека... Так он писал к своей племяннице С.А. Ивановой: "Идея романа - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее… Главная мысль романа - изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только наши, но и даже европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного, - всегда пасовал. Потому что это задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал - ни наш, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработался. На свете есть одно только положительно прекрасное лицо - Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо" [4].
Записные книжки ведутся параллельно писанию романа, и таким образом мы можем видеть автора, сражающегося с сюжетом и характерами, в то самое время, когда он предлагает главы для публикации. Автор не подчиняет отдельные главы окончательному, хорошо проработанному плану, как это делал Диккенс, он пишет без всякого определенного плана. Точнее, их бесчисленное множество (“шесть в день”) присутствуют в уме как возможности, но ни одного он не придерживается, разве что очень недолго.
Необычная тревожность этого романа отражает тот факт, что неуверенность здесь не придуманная, но настоящая: автор в той же степени не уверен, что случится с его героями, как и они сами, и читатель чувствует, что позиции, где знание превышало бы его собственное, попросту нет. Могущество этой книги в значительной степени проистекает из способности Достоевского сделать возбуждение творческого процесса ощутимым в тексте. Благодаря гению Федора Михайловича непроработанность плана ведет к еще большему интересу читателя, а отдельные части повествования, несогласованные с основной линией сюжета придают ему особенность, свойственную только поэтике Достоевкого. Таким образом, «Идиот» получился вполне и занял свое место в ряду великих романов.
«Положительно прекрасный» человек
Создавая образ своего героя, автор обратился к огромному опыту мировой литературы: в поле внимания Достоевского Дон-Кихот Сервантеса, Бедный рыцарь Пушкина, Жан Вальжан Гюго. Опираясь на эти образы, автор создает его не затворником и монахом, заключившим себя добровольно в келью, ушедшим от мирской суеты, а живым, земным человеком, живущим среди людей, несущим им свое слово, благую весть. Подлинное праведничество, по Достоевскому, предполагает активность и энтузиазм, борьбу и нетерпимость к злу, участие в переработке неблагообразной «среды» в братство.
Лев Николаевич Мышкин - главный герой романа Ф. М. Достоевского "Идиот". В черновиках Достоевский несколько раз называет его "Князь Христос". Но Мышкин не живая проповедь, а живой человек, мучающийся теми же сомнениями и тревогами, что и другие люди нового, железного века.
Князь Мышкин возвращается из Швейцарии, где он лечился четыре года от тяжелой нервной болезни, в Россию по неотложным делам, связанным с наследством. Двадцати шести лет, роста выше среднего, белокур, густоволос, с впалыми щеками и остренькой белой бородкой, большие голубые глаза, в пристальном взгляде которых что-то тихое, но тяжелое. Он последний из древнего рода князей Мышкиных, рано осиротел, воспитывался в деревне. Болен падучей. Благодаря своей болезни он постиг минуты высшей гармонии, полноты и блаженства. Он верит в возможность рая на земле, в то, что все люди способны прозреть и преобразиться. Прообраз этого рая князю удалось создать в швейцарской деревеньке, объединив вокруг себя местную детвору, и он верит, что подобное возможно и в мире взрослых. В нем самом много детского. Детское, чистое, простодушное и доверчивое обнаруживает он и в окружающих его людях.
Тихий голос князя, подкупающие откровенность и чистосердечие, радушная готовность удовлетворить любопытство каждого, то особенное внимание с каким он слушает других, располагают самых разнообразных собеседников: купца Рогожина, камердинера Алексея, семейство Епанчиных. Мышкин любит природу, она для него ласкающая, милующая, ежеминутно напоминающая о счастье всем – и даже «выкидышам», не попавшим на «пир жизни», завидующим мушке, жужжащей в солнечном луче. Гимном миру, человеку, природе заканчивает Мышкин горячую тираду перед сановниками и генералами о великом счастье жизни на земле: «О, что такое мое горе и моя беда, если я в силах быть счастливым? Знаете, я не понимаю, как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его? Говорить с человеком и не быть счастливым, что любишь его! О, я только не умею высказать… а сколько вещей на каждом шагу таких прекрасных, которые даже самый потерявшийся человек находит прекрасными? Посмотрите на ребенка, посмотрите на божию зарю, посмотрите на травку, как она растет, посмотрите в глаза, которые на вас смотрят и вас любят…»
Скорее трогательный, нежели комичный в своей неловкости, он наивен и предельно искренен. Князь проповедует нравственное самосовершенствование и истинное, не показное благородство высокопоставленным гостям, собравшимся у Епанчиных в Павловске. Не только словами, но всей своей личностью Мышкин обличает фальшь и корысть. При этом Мышкин мудр и глубоко понимает человеческую природу с ее неодолимыми противоречиями. Рассказы князя о смертной казни, переживаниях и последних думах приговоренных к ней, о вечном и ужасном надругательстве над человеком полны грусти и боли и несут в себе отрицание всего уклада жизни современного общества, как западного, так и русского.
«Я сидел в вагоне и думал: «Теперь я к людям иду; я, может быть, ничего не знаю, но наступила новая жизнь». Я положил исполнить свое дело честно и твердо. С людьми мне будет, может быть, скучно и тяжело. На первый случай я положил быть со всеми вежливым и откровенным; больше от меня ведь никто не потребует». Это Мышкин говорит вскоре по приезде в Петербург, и в его словах чувствуется сомнения и грусть, навеянные уже первыми российскими впечатлениями – историей Настасьи Филипповны, обликом и речами Рогожина, грубовато-снисходительной фамильярностью генерала Епанчина, «подлым» угодничаньем Лебедева. Достоевский сразу же вводит своего идеального героя в жизнь России. Князь с неодолимостью втягивается в трагедии и конфликты, приобщается к страстям горестям еще недавно чужих, но вскоре ставших ему близкими и дорогими «друзьями» людей.
Трагическое столкновение идеального героя с действительностью, от эпизода к эпизоду усложняющееся и обостряющееся, и составляет основной конфликт романа. Мышкин хочет помочь людям – участием, добрым словом, состраданием. «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия». Мышкин твердо верит в этот закон. Однако он беспрерывно сталкивается с «самой неожиданной практикой», заставляющей часто почувствовать, как недостаточно одного сострадания, даже если оно и «полное», как оно достигает иногда совершенно противоположного результата. Мнительный генерал Иволгин, привыкший к насмешкам и недоверию, отвергает сострадание князя; невольно и обидел Мышкин и Антипа Бурдовского; Ипполит Терентьев прав, усматривая в этом парадокс: «Вот князь хочет помочь Бурдовскому от чистого сердца предлагает ему свою нежную дружбу и капитал и, может быть, один из всех вас не чувствует к нему отвращения, и вот они-то стоят друг перед другом как настоящие враги…» (II, X).
Еще сложнее и запутаннее складываются отношения Мышкина с главными героями романа, с которыми волею судьбы связан он неразрывно. Завязывается центральный узел, образуется своего рода «квадратура круга»: Рогожин – «брат» Мышкина, Настасья Филипповна – ее «соперница» Аглая.
Красота двух женщин покорила Мышкина. Он любит Аглаю Епанчину, но он любит и Настасью Филипповну - любовью-жалостью. Мышкин мечется между ними. Он разрывается между простым человеческим чувством мужчины к женщине и бесконечным состраданием. Настасья Филипповна любит его, но, стыдясь своего позора и нечистоты; бежит от князя к Рогожину. Аглая, ревнуя к Настасье Филипповне, отступается от него.
Таким образом, его "неотмирность" и чистота становятся катализатором разлада.
Мышкин и Рогожин
Система персонажей в романе Достоевского строится на сближении противоположных, на первый взгляд, различных людей. Все персонажи романа имеют двойников. Хотелось бы поподробнее рассмотреть отношения между «братьями» Мышкиным и Рогожиным.