Многие, конечно, помнят, какой энтузиазм в то время вызывали литературные произведения Тараса Григорьевича в его земляках и особенно в землячках. Институты на юге России были полны его горячими поклонницами. Разговаривая о прошлом и обратившись к настоящему, Тарас Григорьевич между прочим сказал: «Нынешним летом я приеду к вам в Полтаву, там у меня есть еще товарищ Ткаченко (учитель полтавской гимназии), а вы подыщите мне невесту». Видя его хворым, я в душе не одобрял его намерения жениться, но он прибавил: «Ви не подумайте, що я хочу взяти за себе баришню; мені висватайте яку-небудь попівну, таку, щоб і чоботи з мене знімала». — «Шкода, — кажу, — а як розбере, що ви за чоловік і яку добули собі славу, то зараз скаже, що мені подобає не така доля. Годі вам, Тарасе Григоровичу, тілько лишні клопоти будуть».
Известно, что Тарас Григорьевич, чем более приближался к концу жизни, тем более все думал о женитьбе, известно также, чем кончились его попытки выбрать себе жену из девушек простого сословия, нисколько его не понимавших. Он тешил только свое воображение, для этих же девушек, хоть и простых, но с самостоятельными понятиями и склонностями, никакой гений не заменит молодости. Так и кончил Тарас Григорьевич свой век одиноким.
В Полтаве мне уже не пришлось с ним более видеться. Я выехал в Крым и там спустя некоторое время услышал о смерти его и о том, что прах его провожал до могилы один из моих товарищей по Академии — Григорий Николаевич Честаховский.
Порой самые ничтожные факты из жизни людей, известных в литературе или науке, представляют интерес. В силу этого соображения мы и решились в данной заметке поделиться имеющимися мелочными фактами, касающимися Т. Г. Шевченка, быть может, почитатели нашего гениального поэта найдут в ней что-нибудь новое и не лишенное некоторого интереса.
1. В ПОТОКАХ
Тарас Григорьевич Шевченко, путешествуя по Киевской губернии в 1845 году, заехал в Потоки, Киевск. губ., в имение В. В. Тарновского. С дороги он сильно устал, а потому по приезде в Потоки, прежде чем посетить хозяина, зашел в контору, чтобы отдохнуть и умыться. Так как это было в обеденный час, то он никого из служащих в конторе не застал; тем не менее, он туда вошел, заперся и лег на лавке. Возвратившийся конторщик был поражен, нашедши дверь запертой, начал заглядывать в окна и, к своему удивлению, увидел незнакомого человека, расположившегося в конторе и крепко спавшего. Не зная, что делать, отправился он к хозяину и заявил ему о случившемся; тот приказал оставить незнакомца в покое и только следить, чтобы он не трогал на столе бумаг. Тарас Григорьевич, выспавшись, умылся, оделся и пришел к хозяину, рекомендуясь, что он Шевченко. В. В. Тарновский, уже слыхавши о нем, так как Шевченко в то время успел уже приобрести большую славу, очень обрадовался ему, познакомил его с своей семьей и просил остаться некоторое время погостить. Тарас Григорьевич, конечно, охотно согласился, полюбил обитателей Поток, в особенности же сестру владельца Н. В. Тарновскую, с которой крестил ребенка у дьяка и всегда ее потом называл «дорога кумася». Живя в Потоках, Тарас Григорьевич писал, рисовал и много дарил своей «кумасе» стихотворений и рисунков, в том числе подарил и свой портрет, рисованный им в зеркало. Впоследствии, когда его арестовали, то все его знавшие, в особенности же те, у которых он проживал, были напуганы и ожидали обыска. В. В. Тарновский получил от правителя канцелярии генерал-губернатора Бибикова, Писарева, уведомление о могущем произойти обыске, и отдал все имевшиеся у него стихотворения Шевченко своей жене, которая ночью зашила их в тюфяк; кума же Тараса Григорьевича, желая сохранить все бумаги, полученные от него, уложила их в ящик и зарыла его в землю в саду. Прошло тревожное время; и когда все успокоилось, Н. В. Тарновская поехала в деревню и отрыла свой драгоценный ящик с произведениями Шевченко. Бумаги и рисунки оказались все целы и долго хранились у нее.
Отдавая всегда, и после возвращения Шевченко из ссылки, все письма и рисунки его одному страстному собирателю всего касающегося Шевченко, этих вырытых из земли бумаг она не отдала, и тот ничего не знал о их существовании до смерти Н. В. Тарновской, когда оказалось, что они ею были отданы одной родственнице, которая в настоящее время не может их отыскать у себя. Не так жаль потери подлинных рисунков и рукописей Шевченко, как того, что между этими рукописями, можно предположить, находилось окончание известного только по началу, нигде не находимого и написанного именно в то время произведения Шевченко «Иван Гус». В то время пребывания Шевченко в Потоках в честь его была устроена иллюминация в саду: на верхушке большой березы прикреплен его вензель, были даже сочинены владельцем стихи, каждый куплет которых оканчивался словами:
Серед нас, серед нас
Добрий Тарас...
Любимым занятием Тараса Григорьевича в Потоках было катание на паромке на большом пруду, в теплые летние вечера, при заходящем солнце, сопровождавшееся всегда пением народных украинских песен и особенно его любимой песни «Ой зійди, зійди, зіронька та вечірняя».
Из Поток Шевченко уехал недели через две, но куда — неизвестно.
2. В КАЧАНОВКЕ (ЧЕРНИГОВСКОЙ ГУБ., БОРЗЕНСКОГО УЕЗДА)
Здесь Т. Г. Шевченко часто и подолгу гостил, в 40-х годах, у тогдашнего владельца Качановки Г. С. Тарновского, с которым был в переписке, но, к сожалению, после смерти Г. С. Тарновского найдено было только два письма; в одном из них извещается о посылке в Качановку картины Шевченко «Катерина» *.
* Оригинал этой картины находится в коллекции В. В. Тарновского, а фотогра фический снимок ее приложен в «Киевской старине», 1896 г., № 2.
После ссылки Шевченко в первый раз приехал в Качановку в 1859 году, 21 августа, и не застал там хозяина, бывшего владельца Поток. Но в Качановке был его сын, студент, который, возвращаясь однажды из сада, увидел идущих ему навстречу двух человек — одного в длинном парусиновом кобеняке, а за ним старика дворецкого, знавшего Шевченко до ссылки. Сыну владельца было только семь лет, когда Тарас Григорьевич гостил в Потоках, но он вырос в семье, где почитание поэта было, так сказать, традиционным, а потому он увлекался его поэзией, много знал наизусть его стихотворений и питал глубокое уважение к личности поэта.
Не удивительно поэтому, что, когда подошедший в парусиновом кобеняке назвал себя Шевченко, оба бросились друг к другу в объятия. Для Шевченко эта встреча с юношей, которого он когда-то знал ребенком, была не менее радостна: она напомнила ему былое, — как и вообще, быть может, самый приезд его в Качановку объясняется потребностью души его после сильных потрясений, при виде знакомых мест, оглянуться на пройденный путь и воскресить в памяти те дни, которые относились к иной, более светлой поре его жизни. После обеда Тарас Григорьевич захотел погулять в саду. При выходе из дому он встретил многих из служителей-дворовых, собравшихся повидать Шевченко, так как они помнили его и любили. Тарас Григорьевич приветливо со всеми здоровался, с некоторыми обнимался и вспоминал о прежних своих посещениях Качановки. В продолжение всей прогулки поэт был задумчив и грустен; видимо, пред ним проходили картины прошлого. В одном особенно живописном месте, на выступающей к пруду площадке, среди плоскогорья, он стал восторгаться видом и воскликнул: «Як умру, то тут поховайте мене». Этим словам, конечно, нельзя придавать серьезного значенья: они были произнесены под впечатлением окружавшей его чудной природы. В одном месте сын владельца попросил Тараса Григорьевича посадить ему на память молодой дубок (так как это было в августе, то деревце было выкопано, для верной посадки, с землей). Шевченко, посадив дубок, пожелал: «Дай боже, щоб нам довелось коли-небудь посидіть в тіні його гілля».
Вернувшись с прогулки, которая для Тараса Григорьевича была сплошным переживанием минувшего, они оба растянулись перед домом на лугу, и студент стал декламировать поэту его же стихотворения, еще тогда не напечатанные. Тарас Григорьевич многих не помнил и почти за каждым стихом удивленно спрашивал: «Коли це я писав?» И луна взошла, ярко освещая все кругом, а они все еще лежали на поляне, предаваясь поэзии и восторгаясь теплой украинской ночью.
Наконец, вставая, чтобы идти ужинать, студент продекламировал Шевченко отрывок из его стихотворения:
Летим. Дивлюся, аж світає,
Край неба палає.
Соловейко в темнім гаї
Сонце зустрічає.
Тихесенько вітер віє,
Меж ярами над ставами
Верби зеленіють.
— Відкіля ж це? — спросил Шевченко и сейчас, вспомнивши, спохватился: — Ну, цей «Сон» буду я пам’ятати, наробив він мені лиха.
Пришедши в залу, где был накрыт ужин, Тарас Григорьевич попросил дать ему альбом, выразив желание написать что-нибудь на память о своем посещении Качановки. Альбом был тотчас принесен, и Тарас Григорьевич начертил в нем только две строки:
I стежечка, де ти ходила,
Колючим терном поросла.
1859 года, 21 августа, Качановка
Невольно приходит на мысль, почему Шевченко избрал именно эти строки, и мы склонны предположить, что они являются отражением того грустно-мечтательного настроения, в котором находился поэт, и написаны под впечатлением прогулки в саду, где он не нашел уже знакомой и дорогой ему по воспоминаньям «стежечки». На следующий день утром Тарас Григорьевич Шевченко принес и подарил сыну владельца некоторые из своих офортов; в то же утро он уехал в Петербург.