Смекни!
smekni.com

Пространство в осмыслении литературоведов и философов (стр. 1 из 4)

На фоне происшедших в России перемен неожиданно высветилась проблема пространства. Мы теперь меньше говорим о времени («историческом», «судьбоносном» и т.п.), но с большим интересом относимся к различным пространствам, соотношению их. Возобновились привычные для России споры западников и славянофилов (по наблюдениям историков, попыток европеизировать Россию было более десяти), замелькали статьи о Востоке и Западе, о евразийстве. Сомневаясь в результативности этих споров, наши современные философы все чаще стали вспоминать слова П. Чаадаева: «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого».

По мнению Д.С. Лихачева, «для России, да и для Европы (Испании, Сербии, Италии, Венгрии), гораздо большее значение имело противостояние Юга и Севера, чем Востока и Запада. С юга, из Византии и Болгарии, пришла на Русь духовная европейская культура, а с севера другая языческая дружинно-княжеская военная культура Скандинавии. Русь естественнее было бы назвать Скандовизантией, нежели Евразией».

Философы, публицисты, литераторы, рассматривая Россию как историко-географический феномен, пытаются понять ее специфику. Еще Ф. Тютчев в стихотворении «Русская география» писал:

Москва, и град Петров, и Константинов град – Вот царства русского заветные столицы… Но где предел ему? и где его границы – На север, на восток, на юг и на закат? Грядущим временам судьбы их обличат…

Семь внутренних морей и семь великих рек… От Нила до Невы, от Эльбы до Китая, От Волги по Евфрат, от Гаота до Дуная… Вот царство русское… и не пройдет вовек, Как то провидел Дух и Даниил предрек.

Мандельштам, размышляя о России и П. Чаадаеве, приводил высказывание русского философа: «Есть один факт, который властно господствует над нашим историческим движением, который красной нитью проходит через всю нашу историю, который содержит в себе, так сказать всю ее философию, который проявляется во все эпохи нашей общественной жизни и определяет их характер… Это – факт географический».

Гр. Марченко также видит характерную особенность России, отличающую ее от многих других стран, в «географичности», «пространственной протяженности, межтерриториальной контрастности, обилии природных ресурсов», богатом выборе разнообразных условий для жизни населения.Обобщая высказывания ученых и писателей, Гр. Марченко выделяет особые, сформировавшиеся в такой географической среде черты характера и поведения жителей России:

1.Специфическую ответную реакцию на неблагоприятное изменение условий жизни (казачество).

2.Расточительность (при избытке природных ресурсов) и в то же время щедрость души.

3.Чувство внутренней свободы духа, граничащее с анархизмом (причина бунтов).

4. Многовековое психологическое противостояние властей и основной массы населения и др.

Классификация эта далеко не бесспорна, хотя автор стремится дать объективный анализ региональным процессам, широко идущим по всей стране, рассматривает регионализм как образ мышления и действий, размышляет о будущем России.

По-иному увидела эти процессы Марина Новикова, сопоставившая в полемической статье «Маргиналы» «центр» и «окраину»: «Нынешний «региональный бунт» в России (а он, конечно же, имеет причины и будет иметь последствия далеко не только политические, но и духовные, культурные, литературные) – это, бесспорно, бунт не просто регионалов, но и би- (поли-) культуралов.

М. Новикова считает бикультурала-маргинала больной совестью метрополии.

Культурному пространству посвящены работы многих литературоведов и искусствоведов. В 1989 году журнал «Литературная учеба» провел в Тартуском университете «круглый стол» на тему: «География интеллигентности. Эскиз проблемы». В дискуссии приняли участие Ю.М. Лотман, 3. Г. Минц, Б.Ф. Егоров, С.Г. Исаков и др. Ю.М. Лотман, говоря о культурной географии, о бытующем убеждении, что культурная жизнь происходит только в столице, напомнил, как Бунин любил подчеркивать значение треугольника Орел – Воронеж – Тула для развития русской литературы XIX века, и отметил, что «без «провинциального» культурного слоя невозможно появление таких величин, как Чехов или Короленко». По мнению Ю.М. Лотмана, культурный фон России очень пострадал, когда в конце 20-х годов начался разгром краеведения, культурные же очаги нужны во многих центрах страны.

Профессор С.Г. Исаков привел пример, как в Финляндии государством предпринимаются специальные шаги, чтобы культурная жизнь страны ни в коем случае не была сосредоточена в одном месте, и специально создаются университеты в маленьких городах.

Разъяснение, что такое культурное пространство, дал Д.С. Лихачев в статье «Культура как целостная среда»: «Под пространством я понимаю в данном случае не просто определенную географическую территорию, а прежде всего пространство среды, имеющее не только протяженность, но и глубину». Ученый считает, что «пространство культуры» представляет собой «нерасторжимое целое» и при утрате какой-либо одной ее части непременно наступает общее падение культуры.

Об интересе к проблеме «географичности» России свидетельствует появление книг «Заметки о русском» Д.С. Лихачева; «Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн» (антология); «Русские столицы Москва и Петербург» (Под ред. Д.Н. Замятина); География городов» Е.Н. Перцика и т.д., и переиздание работ таких краеведов, как Н.Н. Анциферов – «Душа Петербурга», «Непостижимый город» и др.

Свою статью «Географические трудности русской истории (Чаадаев и Пушкин в споре о всемирное™)» И. Шайтанов начинает иронично: «Русская география – один из постоянных источников национальной гордости. Великая Русь – от моря и до моря, от края и до края – 6-я часть суши… Это лишь некоторая из привычных формул, переводящих географическую великость в историческое величие, задушевно обобщенных в неофициальном гимне советской эпохи: «Широка страна моя родная».

Автор вспоминает разное отношение к вопросу о самобытности России: Н.М. Карамзина, утверждавшего: «Россия есть Европа», Н.Я. Данилевского, написавшего в 1869 году книгу «Россия и Европа» (ранее «Заката Европы» О. Шпенглера) и считавшего, что вопрос: «Что есть Европа?» – не географический, а культурно-исторический и в вопросе о принадлежности или непринадлежности к Европе география не имеет ни малейшего значения».

В то же время в статье отмечается, что «…мечта о русском призвании никогда не могла заглушить страшного сомнения, связанного с третьим толкованием этого рокового словечка «между»: а что, если за ним – пустота промежутка, историческое зияние, ставшее причиной нашего одиночества, картина которого так красноречиво нарисована Чаадаевым?».

В споре с Чаадаевым Пушкин утверждал, что необъятные пространства России поглотили монгольское нашествие и спасли христианскую цивилизацию. Блок подтвердил стихами старое убеждение, возводившее огромность пространства России в героическое достоинство. По мнению И. Шайтанова, понимание промежуточности русского пространства, раскинувшегося между Востоком и Западом, зависит от толкования словечка «между» (разделяет или соединяет?).

Рассмотрев точки зрения на этот вопрос Ф. Достоевского, С. Булгакова, автор статьи делает предположение, что философия русской истории развилась из соединительного толкования «между».

И. Шайтанов пробует посмотреть на «географические» проблемы России с современных позиций, трезво и даже жестко: «В России… гордились, огромностью пространства, воспевали ее и старались не напоминать себе, что среди недугов, которыми изначально поражена русская государственность, губительнейший – пространственная аритмия. Огромная территория существовала по разным историческим законам, пребывала в разных эпохах».

В то же время русская литература кажется единой, централизованной. Еще в 20-е годы нашего столетия, отмечая, что «русская литература – это литература столичная, петербургская и московская, никакая иная», Н.К. Пиксанов утверждал значимость и областных культурных гнезд.

Судя по именам, областные «литературные гнезда» России довольно значительны. Уроженцы Воронежской области– И. Бунин, А. Кольцов, И. Никитин, Н. Станкевич, В. Слепцов, А. Эртель, А. Афанасьев, А. Платонов, С. Маршак, Г. Бакланов, А. Жигулин и др.; Орловской – И. Тургенев, А. Фет, Ф. Тютчев, Н. Лесков, С. Булгаков, Б. Зайцев и др.; Оренбургской – Н. Карамзин, К. Аксаков, М. Михайлов, М. Авдеев, С. Гусев-Оренбургский, Л. Сейфуллина, В. Правдухин, Ю. Бондарев, В. Маканин и др.; Архангельской – М. Ломоносов, А. Чапыгин, Ф. Абрамов, Н. Рубцов и др.; Костромской – А. Плещеев, П. Катенин, А. Писемский, В.В. Розанов, Д. Фурманов, О. Куваев и т.д.

Если же заняться «литературной географией» и посмотреть на Россию с точки зрения пространства, то можно увидеть, что по территории Архангельская область равна Франции или Испании, Великобритания – Новосибирской области или Алтайскому краю; Дания, Бельгия, Голландия, каждая в отдельности, занимают такую же площадь, как Воронежская, или Смоленская, или Самарская, или Нижегородская, или Пензенская, или Рязанская, или Костромская и т.д.; на площади, равной площади Иркутской области, разместятся Испания и Великобритания, на территории Оренбургской области – Дания, Бельгия, Швейцария, Албания. Между тем мы достаточно знаем об английской, датской, бельгийской и др. литературах и очень слабо представляем культуру областей России. Правда, наши писатели привили нам любовь не только к основным культурным центрам России – Москве и Петербургу, но и к таким, как:

Михайловское Псковской области (пушкинские места), Болдино Нижегородской области (пушкинские места), Царское Село Ленинградской обл. (пушкинские, ахматовские места и др.),

Тарханы Пензенской обл. (лермонтовские места), Ясная Поляна Тульской обл. (толстовские места), Абрамцево Московской обл. (аксаковские места и др.), Аксакове Оренбургской обл. (аксаковские места), Спасское-Лутовиново Орловской обл. (тургеневские места)