И.В. Фоменко в своей работе "Поэтика лирического цикла" даёт определение цикла как жанра: "Цикл в узком, терминологическом значении, (в противоположность "широкому значению - как синоним понятий "ряд", группа", "круг" произведений) - жанровое образование, созданный автором ансамбль стихотворений, главный признак которого - особые отношения между стихотворением и контекстом, позволяющие воплотить в системе определенным образом организованных стихотворений целостную и как угодно сложную систему авторских взглядов. Именно в таком значении понятие было введено в литературный обиход на рубеже XIX-XX вв. В 60-е годы, когда у литературоведов появилась возможность хотя бы в какой-то мере уточнить многие характеристики поэзии рубежа веков, понятие "цикл" вновь начинает активно употребляться как термин.
Понятие "цикл" толковалось по-разному в зависимости от того, каким представал он в творчестве избранного поэта.
"Суть авторских циклов, их главная задача - передать целостную систему авторских взглядов в системе определенным образом организованных стихотворений, в особым образом организованном контексте", - считает И.В. Фоменко[12] (там же; 3).
В работах исследователей 1970-х годов (Л.Димова, Л.Ляпина) начинает складываться традиция определения цикла по совокупности признаков. М. Дарвин считает: "Художественная циклизация - это широкая возможность объединения произведений в различные формы не только цикла. Сам же цикл, думается, точнее определять не как одно произведение, но как множество произведений, как произведение произведений"[13].
Важным является и следующее соображение М. Дарвина: "Можно, очевидно говорить о том, что лирика обладает своим собственным, специфическим языком, тяготеющим к различным со-отражениям, к образованию каких-то достаточно емких и целостных контекстов. В связи с этим в лирике, как нигде, актуализируется понятие контекста.
Целостность различных циклических форм, не сводимых только к форме собственно лирического цикла, на наш взгляд, можно представить себе как целостность разных видов контекстов ( от лат. contextus - букв. соединенных текстов). <…>
Целостность цикла находится в прямой зависимости от степени структурной автономности составляющих его элементов, а его единство следует рассматривать как единство противоположностей, характеризующееся действием как центростремительных, так и центробежных сил. По этому известная "извлекаемость" отдельного произведения из контекста цикла не менее важный его признак, чем целостность или "неделимость"[14].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что большинство современных исследователей лирического цикла подчёркивают правомерность его рассмотрения как самостоятельного специфического жанрового образования.
Исследователями выделяется ряд признаков, отличающих лирический цикл, с одной стороны, от тематической подборки стихотворений, а с другой - от лирической поэмы. Наиболее полный набор этих признаков предлагает Л.Е. Ляпина в работе "Проблема целостности лирического цикла":
- авторская заданность композиции;
- самостоятельность входящих в лирический цикл стихотворений.
- "одноцентренность", центростремительность композиции лирического цикла.
- лирический характер сцепления стихотворений в лирическом цикле.
- лирический принцип изображения[15].
Чтобы рассмотреть поэтический цикл как художественное единство, необходимо ответить на вопросы: «Что объединяет относительно самостоятельные стихотворение в единый художественный мир?», «Что обогащает смысловую емкость каждого из стихотворений цикла?».
Небольшой объем рассматриваемого цикла позволил нам компактно расположить стихотворения и комплексно, панорамно взглянуть на систему ключевых образов.
Глава 2. Цикл И. Лиснянской «В пригороде Содома» как художественное единство
При первом прочтении, при первом обращении к циклу читатель и исследователь назовут в качестве ведущего циклообразующего элемента композиционную роль библейской притчи о гибели Содома и Гоморры.
Содом и Гоморра. Так назывались два города Ближнем Востоке, навлекшие на себя гнев бога своими пороками и бесчинствами. Бог истребил их со всеми жителями каменным и огненным дождем. Спастись было позволено только праведному Лоту и его семье. И то не в меру любопытная жена Лота нарушила приказ не оборачиваться при бегстве и превратилась в соляной столб.
Эта легенда дала русскому языку несколько фразеологических оборотов:
- Содом и Гоморра означают теперь дикий хаос, полнейший беспорядок.
- Превратиться в соляной столб – значит окаменеть от ужаса или неожиданности.
- Праведными Лотами мы называем тех хороших людей, которые живут в дурном окружении.
На связь с библейскими образами указывает прежде всего заглавие “В пригороде Содома”, сразу же как бы предполагающее настрой на философическое восприятие произведения. Заглавие цикла дает начало развитие мотиву наказания Содома за грехи его жителей.
Такое же заглавие – «В пригороде Содома» - имеет и центральное стихотворение цикла.
Мотив гибели Содома развивается в цикле в двух направлениях:
- через систему реминисценций из Ветхого Завета:
| - «Про Содом тот многогрешный»,- «Но по городу Содому, где сгорела вся родня»,- «А Содом стоит на месте»; | 2. При содомских воротах |
| - «Где горит без пламени Содом»; | 3. Театр одного актера |
| - «Веселись, содомский народ»; | 4. Карнавал |
| - «Как случилось совсем недавно с женою Лота»,- «От всего Содома остался столп соляной»,- «Разве лучше содомских грядущие горожане»,- «Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз»; | 5. Где стена крепостная и где глашатая медь? |
| - «Я была служанкой в доме Лота»,- «Лот мне указал не на ворота»,- «Я на город свой не оглянулась»,- «Я содомских грешников грешней»; | 6. Дым |
| - «Падшие ангелы в новом Содоме»; | 7. В пригороде Содома |
| - «где содомский мой сон зарыт»; | 8. Последний сон |
| - «В пригороде Содома» | 9. Короткая переписка |
- через систему поэтических образов, связанных с рассматриваемой библейской притчей («ангелы», «грех», «пожар», «непослушание», «Жена Лота»).
Очевидно, что образность библейской притчи о Содоме и Гоморре является важным текстообразующим элементом, однако рассматривать её как ведущий циклообразующий элемент нельзя. Как мы видим, образ Содома появляется во 2 – 9 стихотворениях цикла, его нет в первом стихотворении ив трех последних. Автор не использует этот образ в качестве «закольцовывающей» композиционной скрепы.
Направление нашего дальнейшего поиска было определено стремлением рассмотреть мотив Содома на метафорическом уровне. Поэтому мы обратились к тексту Библии, чтобы очертить круг ассоциаций, связанных с притчей о Содоме и Гоморре.
Одним из самых прекрасных городов Иорданской долины был Содом, располагавшийся на равнине, которая своим плодородием и красотой походила на "сад Господень". Здесь пышно цвели роскошные тропические растения. Это была родина пальм, маслин, винограда.
Царящее повсюду изобилие порождало роскошь и гордыню. Праздность и богатство делают черствыми сердца тех людей, которые никогда не знали нужды и горя. Богатство и досуг способствовали пристрастию к удовольствиям, и люди без меры предавались чувственным наслаждениям. "Вот, - говорит пророк, - в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности, и она руки бедного и нищего не поддерживала. И возгордились они и делали мерзости пред лицем Моим, и, увидев это, Я отверг их" (Иез. 16:49, 50).
В Содоме царило веселье, устраивались пиршества и попойки. Низменные страсти ничем не сдерживались. Люди открыто выступали против Бога и Его закона и находили величайшее удовольствие в насилии.
Во время переселения Лота в Содом растление еще не было столь всеобъемлющим, и Бог в Своей милости позволил лучам света сиять среди нравственной тьмы: "Благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои" (Быт. 14:19,20). Провидение Божье указывало путь этим людям, но, как и прежде, последний луч света погас во мраке. Наступила последняя ночь для Содома. Уже тучи мщения сгустились над обреченным городом. Но люди ничего не замечали.
В сумерках два странника подошли к городским воротам. Они выглядели, как путешественники, желающие остановиться здесь на ночлег. Никто не обнаружил в этих скромных на вид путниках могущественных вестников Божественного правосудия, и беззаботная веселая толпа совсем не думала о том, что в ту ночь бесцеремонным обращением с ними они наполнят чашу своих беззаконий, обрекая свой гордый город на гибель. Но среди них нашелся человек, который любезно пригласил путников к себе в дом. Лот не знал, кем они были в действительности, но вежливость и гостеприимство были в его обычае. Эти качества являлись частью его вероисповедания. Он научился им на примере Авраама.
Лот надеялся скрыть свое намерение от праздношатающейся толпы и повел путников к дому окольным путем. Но нерешительность путников, их отказ, настойчивые просьбы Лота привлекли к себе внимание, и не успели они еще лечь спать, как нечестивая толпа окружила дом. Это была большая компания людей разного возраста, охваченных огнем отвратительной страсти. Путники расспросили Лота о жителях города, и тот предупредил их, чтобы они ни в коем случае не выходили из дома. А в это время все громче раздавались глумливые крики черни, требующей, чтобы незнакомцы вышли к ним.