Для придания экспрессии автор неоднократно обращается к лексическим повторам. Это подчеркивает значимость описываемого. Примеры: своеобразное взаимодействие, взаимодействие мужского и женского начал, которое обрисовано в "Войне и мире" в отношениях между Пьером и Наташей; О, ей, хозяйке, - ей тут работы без конца; по замечанию Толстого, - а Толстой в этой избыточной жизни сам шьет себе сапоги.
Далее хотелось бы обратиться к сравнениям, к важной части повествования, поскольку большую образность создают именно они. Чтобы подтвердить эту точку зрения, хотелось бы проиллюстрировать некоторые из них: при тогдашнем его отношении к бедам жизни, как к несчастной случайности; я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги; как жуликоватый купец, подготавливающий злостное банкротство; сам он, как художник, из бессознательных глубин своего влюбленного в жизнь духа; ходит за сохою, растопырив локти, как Юхван; все мы, как Толстой, кипим, ищем, творим, живем; он, как дикий степной конь, несся по равнинам жизни, перескакивая через всякие загородки, обрывая всякую узду, которую жизнь пыталась на него надеть... Всякую? Увы! Не всякую; сердце, широкое, как мир [4].
Из тропов в произведении встречается и оксюморон: белая темнота, безжизненное внимание.
Немаловажную роль наряду со сравнениями играю идиомы и фразеологизмы. Закономерность их употребления диктуется необходимостью создания ярких исчерпывающих описаний. Найденные мною метафоричные выражения подтверждают это: Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню; я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги; Он не скакал на месте в огороженном стойле; Семья эта была очень блестящая; целое море счастья; Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню; Этот стыд, - тяжелый, стесняющий, давящий душу; Все носы повесили (фразеологизм);
В произведении присутствуют тавтология, плеоназмы. Казалось бы, это все речевые ошибки, но в данном художественном тексте они употребляются специально. Речевая избыточность играет на руку писателю, при помощи этих средств автор подчеркивает значение того или иного явления, а также это помогает ему избежать бесцветности речи, усилить ее действенность. В тексте встретились такие тавтологии: своеобразное взаимодействие, взаимодействие мужского и женского начал, которое обрисовано в "Войне и мире" в отношениях между Пьером и Наташей; О, ей, хозяйке, - ей тут работы без конца; по замечанию Толстого, - а Толстой в этой избыточной жизни сам шьет себе сапоги [4].
Вересаев не очень часто использует троп синекдоха: мужик.
Теперь хотелось бы обратиться к манере повествования. Оно ведется от второго лица, критика. В тексте очень часто автор обращается к читателю, и мы видим его размышления.
В повествовании встречаются часто профессиональные слова, термины, некоторые из них являются и историзмами. Приведу примеры: сто аршин (аршин – это старинное русское слово пришло к нам в XV веке из татарского языка. По-татарски «аршын» - локоть. В русский язык пришло в значении меры длины); скромный хуторок (историзм); десятинки; три осминника (денежная единица); блан-манже.
Вересаев в своей статье использует довольно яркий глагольный ряд. Это придает описанию подвижность, экспрессию. Приведу ряд глаголов: А как мне хотелось вчера с вами прыгать с лестницы (желание вернуться в детство); Лев Николаевич засмеялся и начал наглядно показывать французу, как надо обращаться с реком (восторг); Да и что рассуждать о них? (пренебрежение); Я наблюдал, как отец садился верхом, как он собирал поводья в левую руку и ловким движением закидывал правую ногу за седло. Не успев вдеть ногу в стремя он отъезжал от крыльца, увозя с собою на простор природы свои мысли и вдохновения (восторг); Толстой увидел еще нечто такое, что сделало совершенно немыслимым возвращение к какой бы то ни было гармонии прежнего типа (нерешительность, растерянность).
Теперь, хотелось бы продемонстрировать цветовую гамму произведения, так как ей отводится одно из значимых мест в произведении. Цветовая гамма меняется по ходу повествования. Когда в жизни героя происходят хорошие события – тона светлые, яркие, можна сказать, что солнечные, а когда Лев Толстой находится в смятении, тяжелых раздумьях – тона резко изменяются и приобретают иной окрас.
Также немаловажным фактором, определяющим стилистическую картину произведения является использование автором разнообразных глаголов, в разных временах и формах, что предает произведению яркую окраску: Так, в общем, мог бы ответить любой из писателей…; А потом, мало-по-малу, я ссохся, заработался, завял; Можно умиляться на самоотверженную жизнь таких «подвижников искусства», как их многие называют; Флобер говорит: «Я истощился, скача на месте»; Он в то же время много работает, читает, думает; пишет статью «О цели философии»; Живет в станице, дружит с казаками, ухаживает за казачками. Кутит, играет в карты, играет своею жизнью; Толстой переводится в дунайскую армию, действующую против турок, участвует в осаде Силистрии; Он захлебывается огромными впечатлениями жизни. «Сколько я переузнал, перечувствовал в этот год!» - пишет он брату Сергею.
Таким образом, можна сделать следующие выводы: произведение Викентия Вересаева написано в публицистическом стиле. С помощью разнообразных тропов, лексических повторов, фразеологизмов автор рассказывает читателю о жизни Великого русского писателя-художника, рассматривает его судьбу с различных ракурсов и критических взглядов. Автор не придерживается единой мысли по поводу повествуемой темы – он оставляет право за читателем сделать правильный вывод. А эпитеты, метафоры, сравнения помогают читателю ярче и полнее представить образы, которые предлагает Викентий Вересаев.
2. Морфологический анализ критического этюда В.В. Вересаева «Художник жизни»
Аналитический подход к языку (путь от языковых средств к их функциям и значениям) во многом предполагает использование одинаковых исследовательских процедур по отношению к единицам фонологического, морфологического и синтаксического структурных уровней. Но есть и серьёзные различия, обусловленные неодинаковой природой единиц разных уровней.
Так, единицы фонологического и морфологического уровней одинаковы в том отношении, что они инвентаризируемы, т.е. образуют множества принципиально исчислимых величин [2].
Слова и морфемы принадлежат к знакам, они обладают своими соотнесёнными друг с другом означаемыми и означающими. В силу этого существенного различия морфологический анализ, имеющий дело с морфемами и словами как двусторонними единицами, более сложен, чем фонологический. Он предполагает обращение к целому ряду дополнительных критериев.
Поскольку речь Вересаева богата сложными морфологическими конструкциями, есть смысл провести морфологический анализ его критического этюда «Художник жизни».
Начнем с того, что слово и морфема – основные единицы (верхняя и нижняя) морфологического уровня языковой структуры [2]. Их описанием занимается морфология как один из разделов грамматики. К её компетенции в принципе могло бы быть отнесено изучение слов и морфем в таких аспектах, как:
их свойства, позволяющие осуществлять сегментацию речи на слова и морфемы и инвентаризацию этих единиц в лексиконе и морфемиконе: Рядом с этим – другого рода совершенствование, – фанатическое, почти религиозное самоусовершенствование в искусстве быть человеком comme il faut;
особенности строения слов и морфем как знаков со своими означаемыми и означающими: Товарищи-писатели, суть жизни своей видящие в писательстве, с усмешкой разводят руками, глядя на этот огромный талант, как будто так мало придающий себе значения;
характер оппозиций между словами (и, соответственно, между морфемами), лежащих в основе системной организации лексикона и морфемикона: Всею головою Толстой уходит в самую разностороннюю деятельность, – занимается сельским хозяйством, работает в качестве мирового посредника, вызывая злобу и доносы дворянства; главным же его делом теперь становится народная школа;
дифференциальные признаки, определяющие место слов и морфем в соответствующих системах и обеспечивающие их различение и отождествление: «На деревне встают с огнем, – пишет Толстой. – Уж давно виднеются из школы огни в окнах, и в тумане, дожде или в косых лучах осеннего солнца появляются на буграх темные фигурки»;
характер варьирования слов и морфем в речи и дистрибутивные отношения между вариантами одного слова (аллолексами) и, соответственно, между вариантами одной морфемы (алломорфами): Никогда никому не делают выговоров за опоздание, и никогда не опаздывают, нешто старшие, которых отцы другой раз задержат дома какой-нибудь работой;
фонемная и просодическая структура экспонентов как слов (и лексов), так и морфем (и морфов): Всякий замечал, кто немного знает крестьянских детей, что они не привыкли и терпеть не могут всяких ласк, – нежных слов, поцелуев, троганий рукой [4].
Дальше перейдем непосредственно к морфологическим значениям, элементарным значениям словоформ многоформенных слов. Они могут:
иметь референциальный характер (т.е. относить данную словоформу к какому-то внеязыковому моменту). Так, например, значение единственного числа имени существительного в принципе опирается на идею единичности данного предмета: К браку Толстой всегда относился очень серьезно, почти благоговейно, и видел в нем очень важный акт жизни; Кстати сказать, роман Толстого с этой барышней (Валерией Владимировной Арсеньевой), – недавно только, после смерти Софьи Андреевны опубликованный, – производит очень для Толстого тяжелое впечатление своею рассудочностью и неразвернутостью: только-только еще зарождается чувство, обе стороны даже еще не уверены вполне, любят ли они, – а Толстой все время настойчиво уж говорит о требованиях, которые он предъявляет к браку, рисует картины их будущей семейной жизни;