Лев Владимирович Лосев (наст. фамилия Лившиц) (15 июня 1937 г. - - 6 мая 2009 г.) - известный русский поэт, литературовед и эссеист.
Лев Лосев для одних - в пространстве первого ряда нынешних поэтов (И. Фаликов), для других - принципиальный поэт второго ряда (Б. Кенжеев). По словам Б. Парамонова, Лосев сделал из русской поэзии то, что Чехов из русской прозы: превратил её из набора гениальных безумств в хорошо организованный текст. Лосев - один из оригинальнейших поэтов современности, причем оригинальность его - не в модернистских изысках, а, как ни странно, в смелой традиционности. В его стихах, как в тигле, переплавляется вся русская литература последних двух веков. В них есть место всему.
Михаил Айзенберг так писал о нем: «Лосев - профессиональный филолог, и это очень чувствуется в его стихах. Как профессионал, он понимает, что нельзя придумать новую поэзию, но можно создать нового автора: можно изменить речевое поведение. Прямой риторический ход (свойственный, например, Бродскому) Лосев подменяет риторической оговоркой, скороговоркой, дополнением, комментарием. Ослышки и каламбуры, контаминации, полуанекдотические детали («Под стрехою на самом верху / непонятно написано ХУ») заведомо не претендуют на высокие значения. Слова находятся друг с другом в каких-то нервических усмешливых контактах. Кроме того, Лосев прямо вводит в стих такие жанры, как мемуар, очерк, фельетон. Иногда целиком отдает высказывание антагонисту или речевому антиподу, и таких вещей у Лосева очень много («Деревенская проза», «Валерик» и др.). Многие его вещи можно принять за пародию на те стихи, которые мог бы писать Лосев, если бы не был так образован и так склонен к рефлексии»
В поэтическом мире Лосева язык и его элементы являются одним из самых частотных образов. Аналогия между миром ("жизнь") и языком - исходный тезис поэтической "лингвистики" Лосева: «Какую жизнь сожрала гарь - / роман? стихи? словарь? букварь?/ Какой был алфавит в рассказе - / наш? узелки арабской вязи? / иврит? латинская печать? / Когда горит, не разобрать».
Частью культурного текста Лосева становятся и грамматические правила: «Пахота похоти. Молотьба / страсти. Шабаш. Перекур на подушке./ "Физиология - это вроде ловушки"./ "Да, а география - это судьба"./Разлиплись. Теперь заработало время,/чтобы из семени вывелось бремя, /чтобы втемяшилось в новое племя / пламя на знамени - и в стремена».
У Лосева (как и у Бродского) язык, грамматика может становиться "лирическим героем" стихотворения, онтологическим фактором, через который осуществляется сознание вселенной: «Грамматика есть бог ума./Решает всё за нас сама:/что проорём, а что прошепчем./И времена пошли писать,/и будущее лезет вспять/ и долго возится в прошедшем./Глаголов русских толкотня/вконец заторкала меня,/и, рот внезапно открывая,/я знаю: не сдержать узду,/и сам не без сомненья жду,/куда-то вывезет кривая./ На перегное душ и книг / сам по себе живёт язык,/ и он переживёт столетья./В нём нашего - всего лишь вздох, / какой-то ах, какой-то ох,/два-три случайных междометья».
Язык здесь возводится в ранг онтологического абсолюта, всевластной играющей стихии, не знающей зависимости от своего творца и носителя.
Один из любимых приемов Лосева - стилизовать свои тексты под фрагменты, представлять их как бы отрывками старой и новонайденной рукописи. В его книге "Как я сказал" это так называемые "17 агностических фрагментов". Нынешняя жизнь в них представлена как давно прошедшая, от которой только и остались, что клочки каких-то документов. Например:
Говорит радиостанция "Зоотечественники".
Московское особое время - сорок часов.
Тассо уполномочен заявить,
что Иерусалим освобожден.
"Я иранскому лидеру
бороду выдеру",-
сообщил нашему корреспонденту Салман Рашди.
Погода: солнечно, облачно,
с переменными грозами,
проливные дожди.
В интертекстуальном поле поэзии Л. Лосева вмещается вся русская литература: от "Слова о полку Игореве" до И. Бродского, В. Уфлянда и Ю. Алешковского. ПВО» Лосева - стихотворная сатира, стилизованная под форму «Песни о вещем Олеге» А.Пушкина (авторское объяснение названия-аббревиатуры своего произведения - «Песнь Вещему Олегу»).
Наиболее интересна в этом смысле - его "петербургская поэмка" "Ружьё", спровоцированная петербургским текстом русской классики ("Медный всадник", "Домик в Коломне", "Шинель", Легенда о Великом инквизиторе, у автора которой и позаимствовано определение жанра, и наконец "Петербургский роман" И. Бродского), наглядно демонстрирующая в очередной раз "как делать стихи". Поэт-комментатор в одном лице в рамочном тексте изложил историю создания поэмы, указав интертексты, в частности Анненковский анекдот о чиновнике, потерявшем ружьё и обретшем его благодаря состраданию сослуживцев. "Петербургская поэмка" Лосева - классический образец постмодернистской игры не только с русской литературой, но и с литературоведческим дискурсом: "А на вопрос: "Как сделана шинель?" - любой дурак ответит в самом деле. Известно как: берётся рыбий мех и сквозь неведомые миру слёзы простёгивается видный миру смех бессмыслицы, поэзии и прозы"
Философичность, ироничность, "логизирование" в стиховой форме, прозаизированность его поэзии, сознательное снижение тем, образов, словаря способствовали тому, что в его стихах, стихах постмодерниста нет ни лирического героя, ни адресата. Лосев - поэт принципиально имперсональный: "Что касается лирического субъекта, существует романтическая традиция представления себя на некоторых котурнах... это нарушение основной заповеди, таким образом, ты считаешь себя лучше всех остальных... Это относится... ко всему нашему постмодернизму. В целом это проект антиромантический".
В поэтическом мире Лосева лирический субъект утверждается лишь лингвистически, само его порождение и существование определяется и поддерживается речью, иными словами, вне языка человека быть не может.
Лосев в жизни остро смыслит и остро чувствует. В одном из лучших поздних стихотворений - «Стансы» - детское послевоенное воспоминание звучит просто, доходчиво и трагично: «Седьмой десяток лет на этом свете. / При мне посередине площадей / живых за шею вешали людей, / пускай плохих, но там же были дети!»
Читая Льва Лосева, непроизвольно погружаешься в стремительный поток мысли. Нет в стихах Льва выдуманных пустых красивостей, нет нытья, нет занудных умозаключений. В его стихах, как в природе - и хаос и порядок. Вот она высшая школа не фигуральности, а фигур высшего пилотажа.
Итак, что можно подытожить об основных тенденциях современной русской поэзии?
Молодые поэты 1990-х, получившие затем общее название "Поэты «Вавилона»" (по ежегодному альманаху молодой литературы "Вавилон", издававшемуся в 1992–2004 гг.), формировались в России под воздействием перестройки, резко изменившей социально-психологический климат и культурный контекст: это было первое за много десятилетий поколение, стоящее перед необходимостью определяться в быстро меняющемся мире, а не адаптироваться к условиям стагнации. Результатом такой картины стал резкий стилистический и мировоззренческий разброс среди молодых авторов, входивших в литературу одновременно и, казалось бы, в сходных условиях.
В начале 2000-х гг. ситуацию личностного и творческого созревания изменило массовое проникновение в жизнь человека новых информационных и коммуникационных технологий. Речь идет не только о переменах в мировосприятии и поведенческих моделях (как сказано в одном из стихотворений Станислава Львовского, посвященных этим переменам, "раньше говорили «Я что-то почувствовала и приехала», / теперь говорят «Получила твою СМСку»"), но и о новой форме социализации молодого автора - Интернет-сайтах со свободной публикацией, образующих своеобразную коммуникативную среду, в которой изначально оказываются почти все дебютанты 2000-х гг.
Если представить себе, что значительные поэтические достижения возникают там, где плодотворная литературная традиция пересекается с вызовом времени, социально-психологическими особенностями эпохи, то раньше, как правило, молодой поэт сперва включался (хотя бы и через подражание) в течение традиции, а потом постепенно выходил на уровень запросов эпохи, - теперь же многие талантливые молодые авторы практически сразу начинают работать в пласте современности, беря за основу остросовременные речевые модели (рекламные тексты, глянцевую журналистику, рок-тексты и др.), а подключение к традиции, обогащение культурного багажа происходит уже потом.
Благодаря этому парадоксальным образом некоторые открытия русской поэзии последних десятилетий (конкретистская открытость к самородной поэтичности речи, постконцептуалистское стремление добиваться искренности и аутентичности высказывания несмотря ни на что, объективистский пафос фиксации деталей окружающего мира во всей подлинности и подробности, интерес к гендерным проблемам) с самого начала оказываются достоянием младшего поколения и требуют только дальнейшего соотнесения с уже наработанным старшими авторами опытом.
На сегодня в русскоязычной поэзии 30-40 поэтов первого ряда: Сергей Гандлевский, Алексей Цветков, Сергей Жадан, Юрий Андрухович, Бахыт Кенжеев, Тарас Федюк, Васыль Герасимьюк, Иван Жданов и, конечно же, Лев Лосев и Тимур Кибиров.
1. Барковская Н.В. Поэзия 2008 года: проблемы и тенденции // Вестник Удмуртского университета. 2009. № 5-3. С. 101-109.